Гаремные страсти (Укрощение Шарлотты) - Миллер Линда Лаел. Страница 50

Мелкий мягкий песок здешнего пляжа был совершенно непохож на тяжелую бурую почву на берегах Пугетекого пролива, где она играла в детстве. Сухой и ласковый, он словно приглашал ее скинуть обувь и шагать по нему босиком, наслаждаясь легким бризом, перебиравшим ей волосы.

Надежда, которая зародилась еще в кабинете у Патрика, росла в ней сейчас с каждым шагом. Она с наслаждением впитывала и свист ветра, и крики чаек в поднебесной вышине, и шелест вечнозеленой листвы. Минут через пятнадцать она попала в такую чудесную бухточку, что не могла не усесться здесь на плоский камень на берегу и не насладиться прелестью этого кусочка рая на земле.

Пока она тихонько сидела, упершись в колени подбородком и глядя на воду, из глубины вынырнула огромная влажная голова — всего в нескольких ярдах от берега. Существо издало тонкий, писклявый звук, и Шарлотта засмеялась от восторга, а потом осторожно шагнула в воду, чтобы рассмотреть его получше. Дельфин словно приветствовал ее на свой лад, взмыв над водой в грациозном прыжке.

— Браво, браво! — закричала Шарлотта, захлопав в ладоши or восторга.

Чудесное, отливавшее жемчужным блеском существо что-то пискнуло в ответ и стремительно скрылось под водой.

— Вернись, вернись, пожалуйста, — по-детски шепотом умоляла Шарлотта, хотя и понимала, что невозможно по своему желанию повторить этот волшебный миг. Она опять уселась на камень и подождала, не покажется ли дельфин снова, но тот больше не появился. Неохотно она пошла дальше.

Вскоре Шарлотта достигла тени деревьев, росших вдоль берега. В большинстве своем это были пальмы, увенчанные гроздьями кокосовых орехов. Между ними росли бананы. Подобрав один, упавший на песок, она собралась подкрепиться, но стоило ей прикоснуться к нежной янтарной кожуре, как высоко среди листвы раздался протяжный, леденящий кровь вопль.

Заинтригованная и встревоженная одновременно. Шарлотта остановилась и подняла голову. Из кроны пальмы на нее уставилась сердитая бурая мордочка. Раскачиваясь на ветке, обезьянка снова закричала. Так и казалось, что малышка хочет что-то сказать.

Шарлотта тем не менее рискнула откусить от банана изрядный кусок, чем вызвала новую серию воплей.

— Постарайся не жадничать и посмотри кругом, — сказала обезьянке Шарлотта, упирая руки в бока. — Ты не умрешь с голоду, потеряв один несчастный банан, ведь здесь кругом их полно и ты спокойно можешь съесть все остальные.

Сердитое маленькое создание мгновенно спустилось со ствола на землю и вцепилось в ногу Шарлотте с выражением опереточного злодея на потешной мордочке.

— Ну, привет! — Смеясь, Шарлотта наклонилась и протянула малышке руку.

Но обезьянку интересовал лишь банан, который был в другой руке.

— Ну хорошо, — сдалась Шарлотта, протягивая ей плод.

— Матильда, — внезапно раздался голос, — так не принято встречать гостей.

Шарлотта в изумлении подняла глаза и всего в нескольких футах от себя увидела изящную, привлекательную ocoбу приблизительно своих лет. Глаза незнакомки были яркого фиалкового оттенка, выгодно контрастировавшего с ее светлыми волосами. Одета в простое, но отличного качества коричневое платье.

Добрый день, сказала Шарлотта, испытывая странную смесь испуга и радости оттого, что на острове оказалась особа ее возраста. Якоба была слишком бесцеремонна и самоуверенна, чтобы стать приятной компаньонкой, а улыбка этой юной дамы выглядела весьма привлекательно.

— Меня зовут Шарлотта Треваррен.

Шарлотте показалось, что собеседница слегка побледнела, но быстро справилась с собой. Во всяком случае, ее улыбка осталась неизменной.

— А, так он женился, — со вздохом произнесла она. — Что ж, я полагаю, этого и следовало ожидать. Меня зовут Элеонора Руффин, но я предпочитаю, чтобы меня звали Норой.

— Вы живете здесь неподалеку? — осведомилась Шарлотта, почему-то подавившая в себе желание немедленно разъяснить тонкости ее взаимоотношений с Патриком.

— Внизу, возле самого залива, — кивнула Нора, указав куда-то за свое правое плечо, — Мы с подругами приглядываем за несчастными, заболевшими во время эпидемии на «Чародейке». Вам лучше не подходить близко к старой усадьбе, где они находятся.

— Но ведь все они уже поправляются, не так ли? — обеспокоенно спросила Шарлотта.

Обезьянка, вцепившись ей в юбку, тем временем приканчивала выклянченный банан.

— Да, — кивнула Нора; ее речь выдавала уроженку Шотландии. — Патрик и мистер Кохран отдали строгий приказ, что экипаж должен находиться в изоляции до того, как станет ясно, что угрозы заразиться больше нет.

Шарлотта ужасно хотела повидаться со старпомом, и Типпером Дуном. и с остальными, но пришлось смириться с необходимостью ждать. Она, улыбаясь, кивнула на обезьянку, которую Нора назвала Матильдой.

— А это тоже ваша подруга?

— Да, — засмеялась та в ответ. — Матти, по известным лишь ей причинам, предпочитает наше общество себе подобным. Она ужасно вредная и слишком дика, чтобы жить в клетке, но мы ее любим.

— «Мы»? — переспросила Шарлотта.

Ее переполняли одновременно и любопытство, и странная робость, уж слишком ей запало в душу высказывание Якобы про «его баб».

Нора скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стволу дерева. Ее светлые локоны свободно рассыпались по плечам, и за правым ухом Шарлотта заметила белый цветок.

— Патрик, значит, ничего не сказал вам о нас, — констатировала она без малейшего признака раздражения или ревности. — Я полагаю, вы уже давно поняли, что он типичный мужчина.

— Нет, он не упоминал про вас, — с достоинством отвечала Шарлотта; она вовсе не находила Патрика типичным, но решила в данный момент не дискутировать по этому поводу. — Однако я хотела бы знать все.

— Нас четверо, — после минутного размышления сказала Нора, — конечно, не считая Якобы. Это Стелла, Джейн, Дебора и я. И все мы безнадежно влюблены в капитана Треваррена, хотя наше чувство и не сделало нас счастливыми.

— Патрик содержит вас четверых?! — Шарлотте показалось, что у нее под ногами поплыл песок, и она еле устояла.

— Я думаю, ситуация весьма схожая, однако все же это не гарем в полном смысле этого слова, — с легким смешком отвечала блондинка.

Само слово «гарем» пронзило Шарлотту нестерпимой болью — ведь она слишком хорошо знала, что с этим связано. Она кое-как овладела собой, а потом, развернувшись и не сказав ни слова Норе, которая могла и обидеться на такое обращение, поспешила прямо к дому.

Шарлотта не сразу отправилась к Патрику со своими вопросами и выводами относительно Норы и остальных, а сначала уселась на каменную скамью возле фонтана в саду и постаралась взять свои чувства под контроль.

Когда наконец ее дыхание вновь стало ровным, а бедное, израненное сердце перестало колотиться, как у пойманной птицы, она привела в порядок свое платье и волосы и вернулись в дом. Войдя в комнату к Патрику, она обнаружила, что он сидит в массивном кресле и выглядит при этом весьма импозантно, словно король на золотом троне.

На нем не было ничем о, кроме пары коричневого цвета бриджей, а Якоба с помощью тройных ножниц обезображивала его голову. Шарлотте так нравились шелковистые локоны Патрика, что она невольно протестующе вскрикнула.

— Кажется, я приказал тебе убираться отсюда, — произнес Патрик, обращая на нее холодный взор.

Шарлотта, выросшая в большой, деятельной семье, с детских лет умела постоять за себя. Не растерялась она и теперь.

— Пускай все население этого острова готово ходить на цыпочках, стоит вам щелкнуть пальцами, — сказала она как можно спокойнее, — но я вас не боюсь, капитан.

— И чего же ты хочешь? — прищурившись и наклонившись вперед, спросил он, в то время как Якоба продолжала щелкать ножницами.

— Я хочу, — раздраженно продолжала Шарлотта, после того как нагнулась, подняла с пола темный шелковистый локон и спрятала его в карман, — чтобы ко мне относились с должным уважением, если ты сам этого еще не понял. А кроме того, я хочу напомнить, что я твоя жена, хоть и «в некотором роде», и ношу под сердцем твоего ребенка.