Гаремные страсти (Укрощение Шарлотты) - Миллер Линда Лаел. Страница 62

— Я думаю, нам лучше что-нибудь спеть, — предложила Стелла.

— О Боже! — фыркнула Джейн. — Мало того, что нам приходится пережидать ураган в темном подземелье в компании с обезьянкой, так теперь еще прикажешь слушать твои завывания.

— Но ведь надо как-то себя занять, — с улыбкой возразила Шарлотта.

Через минуту все они пели своими нежными голосками какую-то бесшабашную песенку, конечно кроме Якобы, но зато вместе с Матильдой.

Немного погодя пришли все мужчины — не было только Патрика. Они принесли одеяла, новый запас свечей, провизию и свежую воду в молочных бидонах.

Прошло нимало времени, пока ветер утих и лом перестал сотрясаться до самого фундамента. Шарлотта лежала без сил на огромном сундуке, завернувшись в одеяло, когда раздался скрип открываемой двери.

— Ураган кончился, — услышала она усталый голос Патрика.

Шарлотта вскочила и подбежала к нему.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

Он отвел глаза, и Шарлотта увидела, как на его виске бьется жилка.

— Да, — хрипло ответил он, — а вот плантации уничтожило полностью, как и все постройки кроме этого здания.

Шарлотта положила ему на плечи руки и ощутила бугры могучих мускулов под тонкой тканью нарядной рубашки, надетой по случаю свадьбы. Ее преданные, доверчивые золотистые глаза без слов сказали ему о том, что сегодня ночью она изо всех сил постарается помочь ему, хотя бы на время забыть и потерю урожая, и полную разруху, воцарившуюся на его острове.

«Ты нужна мне!», — так же откровенно горело в его взоре.

— Все желающие, — дипломатично вмешался мистер Кохран, — могут возвращаться в свои мягкие постельки. Худшее позади.

Патрик долго стоял, завороженный взглядом Шарлотты, а потом взял ее руку и нежно поцеловал. Они остались совсем одни — из погреба поспешили выбраться все обитатели усадьбы, включая и обезьянку, когда он наконец прошептал:

— О миссис Треваррен! Ну почему вы так дьявольски прекрасны?

— А я опять не обута! — прошептала Шарлотта, крепко обнимая его и игнорируя последний вопрос, так как вряд ли смогла бы найти на него достойный ответ.

Он со смехом приподнял край ее подола и увидел крохотную, ступню, белевшую в умиравшем свете свечей как алебастр.

— Напомни мне хорошенько отшлепать тебя за непослушание, — сказал он, взял ее на руки и понес к выходу.

— Кстати, по этому поводу… — нахмурилась Шарлотта и почувствовала, как он вздохнул, неся ее по разоренному ураганом огромному дому.

— Если ты собираешься донимать меня по поводу давешнею выговора, полученного Норой, то лучше, жена, побереги свое дыхание. Если бы я спустил ей с рук столь глупое самоуправство, то что удержало бы остальных от подобных выходок, смертельно опасных в такой ураган? Бывают в жизни моменты, любовь моя, когда целесообразность берет верх.

У Шарлотты на сей раз не было возражении. В дни кризисов и опасностей жить каждого из них зависела от взаимовыручки и дисциплины. В такие моменты, безусловно, надо подчиняться одному авторитету, которым, несомненно, являлся Патрик. Она лишь доверчиво ткнулась лицом ему в грудь, когда он нес ее по темным комнатам.

— Ты не жалеешь, что женился на мне? — полушутя, полусерьезно спросила она.

— Именно теперь, — отвечал Патрик, нетерпеливо взбегая по пролетам широкой лестницы, — я наконец-то счастлив, что ты моя жена. Сейчас, как никогда. Шарлотта, я хотел бы до самозабвения раствориться в тебе, и тем большее наслаждение я получу от этого теперь. Когда ты по праву зовешься миссис Треваррен.

— Именно так, — прошептала она, покусывая ему ухо.

— Не дразни меня, — предупредил он, грубым пинком растворяя дверь в кабинет. — У меня и без того все уже стоит торчком, как грот-мачта. Я ведь могу наброситься на тебя, не успев даже донести до кровати.

Шарлотта вздрогнула от возмущения. Это совсем не та область их отношений, в которой она собиралась проявлять покорность.

— Ну так и насладись мною сию же минуту. Ведь ваше время, капитан, слишком высоко ценится, чтобы тратить его на ухаживания за мной.

— Ты, наверное, колдунья, — сказал он, опустив Шарлотту на пол и взяв ее за подбородок. Голос его заметно дрожал от еле сдерживаемого желания сильного, жизнелюбивого мужчины. — Стоит мне лишь прикоснуться к тебе или прижаться — вот так, как сейчас, — и кровь во мне закипает. Что ты сделала со мною, Шарлотта Треваррен?

Она принялась расстегивать его бриджи, не спеша, петля за петлей, то и дело останавливаясь, чтобы приласкать рукой его давно ожившее естество, и сама наслаждаясь от протяжных сладостных стонов, невольно вырывавшихся у него. Потом она повернулась к нему спиной, без слов приказав расстегнуть ей платье, и он с восторгом повиновался.

Когда платье оказалось на полу, Шарлотта сняла нижние юбки, лиф и панталоны. Патрик стоял, голодным взором пожирая ее налившиеся груди, позабыв, что он сам еще одет.

Шарлотта тихонько стянула с него бриджи и, оставив во всем остальном, усадила в широкое кресло. Его мужественная мачта высоко вздымалась над мускулистыми, сухощавыми бедрами, поджидая ее.

Шарлотта настроилась на игривый лад. Она широко раздвинула ноги и уселась ему на колени, а потом придвинулась и стала опускаться на его член, поглощая дюйм за дюймом его трепещущее, ждущее ее естество.

Патрик застонал и откинул голову на спинку кресла, когда она наконец оседлала его полностью. Но стоило ему начать двигаться, как она соскочила. Он обиженно замычал, и она вернулась, но была настороже.

— О Боже, Шарлотта! — наконец не выдержал он, когда она возбудила его до исступления. — Дай же мне то, что я хочу, пожалуйста…

Она сделала вид, что не понимает, и подставила ему свой напрягшийся розовый сосок. Он жадно припал к нему губами и принялся гладить его языком, и от этой ласки природные инстинкты взяли наконец верх над ее игривостью. Она всхлипнула от наслаждения, подставляя ему другой сосок, а он заставил ее отклониться назад и начал ласкать ее нежное, шелковистое лоно кончиками пальцев. Потом он ввел их немного глубже, а ласки его стали более сильными и ритмичными. Шарлотта окончательно утратила самообладание.

Подразнив ее так еще несколько мгновений, он оторвался от ее груди, приподнял ее за бедра своими сильными, властными руками и опустил на свое копье, пронзившее ее насквозь.

Шарлотта была не в силах бороться с накатившей на нее волной блаженства. Она захватила ее, словно жадное пламя, и вырвала из ее груди хриплую мольбу об удовлетворении страсти, а потом долгий пронзительный крик, который она не хотела, да и не смогла бы сдержать, так как в эти мгновения все ее тело сотрясалось вновь и вновь от испытываемого блаженства.

Когда она в полном изнеможении упала на грудь Патрику, он с прежней неистовостью еще несколько раз приподнялся под ней, но на эти более слабые толчки она отвечала стоном, выражавшим удивленную неохоту продолжать сейчас еще.

Какое-то время они сидели, припав друг к другу, нес еще не разъединяясь. Затем передохнувший Патрик снова уложил ее на колени, по прежнему не выходя из нее. Она выгнулась у него на руках, а он стал губами и языком ласкать ей соски.

Вскоре Шарлотта вновь загорелась желанием, и Патрик овладел ею во второй раз, проникая своим копьем во все удаленные и потайные ее уголки и шепча бессмысленные нежные слова, пока она содрогалась под его атаками.

Это была бесконечная, восхитительная ночь, и, когда поздно утром Шарлотта проснулась, солнце ярко освещало комнату сквозь щели в ставнях. Место Патрика на кровати было пустым.

Ни о чем не беспокоясь, Шарлотта медленно, с чувством потянулась, ощущая, как каждая клеточка се тела все еще трепещет от влитого в нее Патриком пламени страсти. Отныне их брак оформлен по закону и капитан не сможет отказаться от нее по своей прихоти. У зачатого ими ребенка будет незапятнанное имя, и хотя бы эти несколько дней Шарлотта будет чувствовать себя полностью счастливой.

Она не обманывала себя: Патрик не откажется от своего решения отправить ее в Гавань Куад. Но ведь могут пройти еще многие месяцы, пока они покинут остров, доберутся на далекий Север, в штат Вашингтон, и построят приличный дом. Шарлотта пыталась утешить себя тем, что у нее еще довольно много времени на то, чтобы заняться обработкой Треваррена.