Смерть или престол (Книга Дуба) - Миллер Саша. Страница 2

— Девочка…

Зазар крепко держала орущего младенца, осматривая его при свете очага. Девочка. И крепкая: ее пронзительный крик говорил о том, что новорожденной есть все шансы выжить. И крупная — из тех детей, что почти разрывают роженицу на части. Светлый пушок на головке новорожденной уже начал подсыхать. Потом девочка вдруг замолчала — и в ее взгляде появилось нечто такое, что можно было подумать: она поняла, в каком мире очутилась… и зачем.

— Баба померла. — Кривоногая карга, прислуживавшая знахарке, посмотрела на свою госпожу, ткнув пальцем в сторону тела. — Знатная дама была, только конец-то для всех один. А с ребенком что делать будем? Отдадим подводным прожорам? Джолу не понравится, если мы дадим приют иноземке.

Зазар ловко искупала младенца и завернула в мягчайшее одеяльце, сотканное из тростникового пуха.

— Нам нужна соска. Возьми бутылочку со второй полки, — приказала она, словно не слыша слов Кази.

Кази послушалась, продолжая ворчать себе под нос. Когда новорожденная снова открыла рот, собираясь закричать и потребовать еды, для нее уже была готова соска, наполненная смесью, которой Зазар вскармливала всевозможных сироток.

— Вот Джол придет, — снова завела Кази. Здоровой ногой она оттолкнула обмякшее, окровавленное тело женщины. И вздохнула.

Зазар знала, что Кази успела (незаметно, как ей думалось) стащить с плаща умершей блестящую брошь — круг с синим камнем. Такого красивого украшения у Кази никогда не было. Вообще-то у Кази никаких украшений не было. Зазар приложила немало усилий к тому, чтобы внушить Кази уверенность: у ее госпожи есть глаза не только на затылке, но и вообще повсюду. Но пусть Кази думает, что хозяйка не заметила кражу. На самом деле Зазар брошью просто не интересовалась.

— Да, верно. Женщина мертва, — спокойно сказала Зазар. — Пусть Джол заберет ее тело. Но ребенок…

Она говорила медленно. Младенец насытился и заснул. Зазар поднесла девочку поближе к лампе, освещавшей всякие необходимые знахарке вещи: кости, семена, сушеные листья, жесткое окоченевшее тело шарозмеи.

Она бережно развернула ребенка. Ей нужна была полная уверенность. Да, сходство с отцом и матерью было заметным даже в младенческих неопределенных чертах. Никто бы не ошибся в цвете пушистых волос, в очертаниях носа, губ и овала лица — они обещали многое. Знахарка не раз видела лицо той женщины во всевидящем горшке, а внешность мужчины была знакома каждому во всем Ренделе. И гадальные кости подтвердили ее видение. Погасив улыбку, Зазар сжала губы. О да, в последние десять дней она не раз гадала на костях — и каждый раз они рассказывали ей одно и то же.

Она подняла ту, которой предстояло принести перемены — возможно, даже порвать путы самой Трясинной земли. К добру это или к худу? Зазар не знала: этого кости не желали говорить. На секунду ее охватило искушение. Было бы так легко прижать ладонь к крошечному лицу и отправить дочь вслед за матерью. Все жители Зловещей Трясины будут требовать именно этого.

Но что-то в душе знахарки противилось такому убийству. Она слишком хорошо понимала, кого именно ей предстоит вырастить. Прежде чем снова закутать девочку, знахарка кивнула. И сказала — обращаясь не к Кази, а к тому, что всегда повелевало всеми.

— У короля, — она старательно подбирала слова, которыми следовало бы приветствовать новорожденного после того, как звуки труб возвестили о его появлении: — У нашего достойнейшего короля родилась дочь!

Кази испуганно свернулась в углу. Внезапно вспомнив, что за ней наблюдают, Зазар повернулась и посмотрела на Кази. Потом выставила указательный палец, направив его на прислужницу.

— Молчать!

Нить силы вылетела из пальца и опутала Кази. Зазар наблюдала за тем, как нить всасывается в кожу женщины. Если даже Кази захочет рассказать обо всем — сейчас или в будущем, — сила не даст ей проговориться.

Не вставая с колен, знахарка передвинулась к неподвижному телу аристократки. При свете очага исхудавшее лицо женщины казалось старым и измученным, утратив даже следы той красоты, что когда-то была гордостью ее близких. Зазар внимательно всмотрелась в черты умершей — и рассмеялась.

— Значит, мои маленькие ночные слуги не зря хохочут и пищат? Яснеродная, дочь Ясеня, где же теперь твой возлюбленный? Может быть, со временем ты и одержала бы верх, но он, похоже, был привязан к тебе только желанием, а его хватает ненадолго. — Она чуть наклонила голову. — Однако ты родила ребенка неохотно. Я помню, как твоя служанка приходила ко мне за снадобьем… но ты к нему не прикоснулась. Что тебе помешало? — Она помолчала, задумавшись. — А может быть, так случилось потому, что ты зачала носительницу перемен и она не пожелала освободить тебя от бремени?

Умершая не могла ответить — но сейчас у Зазар не было желания бросать кости и заглядывать в будущее.

Кази робко заговорила, нарушив тишину:

— У нее нет имени. У новорожденной…

Это было верно. Девочке следует получить имя от матери: таков нерушимый обычай. Однако эти материнские губы умолкли навсегда.

— Я сама дам ей имя, — заявила Зазар так, словно ожидала возражений. — Она — яснеродная, и она принесла гибель той, которая ее родила. Ее имя — Ясенка Смертедочерь.

Кази в ужасе вскрикнула:

— Не говори такого! Не говори!

— Она Ясенка, а про остальное забудь, Кази.

Грязь и колючие ветки лишили блеска мундиры королевских солдат, но даже в сумерках можно было различить пучки перьев на шлемах и рисунок на гербах Тиса — кольцо тисовых листьев, увенчанное луком, — на груди и спине каждого воина. Солдаты отошли от павшей лошади и сгрудились, ожидая приказа. Лучший следопыт отряда пригнулся к земле, читая знаки, оставшиеся на раскисшей земле.

— Они двигались вон туда, милорд. — Солдат кивнул в сторону протоки. — Следы свежие. Мы их почти догнали. Похоже, они несли что-то тяжелое: отпечатки ног глубже обычного.

Лорд Лакел, командир личного отряда ее милостивого величества королевы, стоявший чуть в стороне, подошел к следопыту.

— Похоже, Хасард, этот старый волк, прошел своей последней тропой, а? Спустись к берегу и посмотри, какие знаки остались там. У Хасарда было мало времени. — Командир ухмыльнулся. — Но с этим хитрецом ничего нельзя сказать наверняка.

Было совершенно ясно, что он обращается скорее к себе, чем к своим подчиненным, и в его словах прозвучало невольное восхищение.

С берега донесся чей-то крик. Солдаты моментально схватились за оружие. Возможно, их противники не настолько вымотаны, чтобы сдаться без боя.

Солдаты Тиса пересекли глубокий след, оставленный лодкой, и остановились у тела, лежавшего лицом вниз. Руки трупа медленно шевелило течением. Из спины, точно между плечами, торчала длинная стрела. Не их стрела, это было видно по голубым полосам на оперении. Цвет Ясеня. Солдаты мгновенно придвинулись друг к другу и начали оглядываться, ища признаки движения поблизости. Ветер весьма кстати утих, и ветки кустов и деревьев прекратили свой дикий танец. Мужчина, первым подошедший к телу, ухватился за перевязь и с усилием вытащил тело на берег. Он не сразу перевернул убитого: его гораздо сильнее заинтересовала стрела.

— Ну? — вопросил командир. — Какой из отрядов сумел нас опередить?

— Это не наши, милорд. — Следопыт провел пальцем вдоль стрелы. — Да, не повезло парню. Угодил куда не надо. — Следопыт на секунду задумался. — Или же…

— Ты его знаешь?

Лорд Лакел наклонился ниже, всматриваясь.

— Не могу сказать, милорд.

Общими усилиями следопыту и одному из солдат удалось перевернуть тело, и грязное мертвое лицо уставилось в небо.

— Он мне не знаком, милорд. Похоже, какой-то новобранец. Но посмотрите-ка сюда. — Краем промокшего плаща он стер грязь с пряжки на портупее убитого. На пряжке виднелось изображение знакомого листа. — Вот это мы и раньше видели.

— Ясень! — Лакел дернул себя за мокрую бороду. — Но тогда почему он погиб от руки товарища?