Масть пиковая - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович. Страница 86

Обращая внимание на свой миллион и на желание от­крыть коммерческий банк, Шубарин указывал, что в респуб­лике, где теневая экономика имеет многолетние традиции, следует считать ее сложившейся структурой с тысячами мил­лионеров, и в условиях суверенности республики лучше лега­лизировать этот айсберг, который все равно не уничтожить. Но в условиях частной собственности экономический банди­тизм и сознательный развал хозяйства ликвидируется быстро, и заработают здоровые финансовые отношения. Он не скры­вал, что, разреши ему открыть коммерческий банк и легализи­руй средства теневой экономики, он без государственных кре­дитов, ссуд мог бы найти в течение месяца еще 100 миллио­нов. И эти легализированные деньги не влияли бы на потреби­тельский рынок, не взвинчивали цены ежечасно, а пошли бы в дело. На финансирование рентабельных производств, жилищ­ного строительства хозяева банка не всякому их дадут и найдут возможность контролировать.

Легализация теневой экономики вернула бы в оборот не только миллионы-миллиарды, а официально объединила бы, вынесла на поверхность сразу тысячи инициативных и предприимчивых людей. Ведь если теневая экономика с ее сотня­ми миллиардов – реальность, то есть и ее создатели и произ­водители.

Шубарин указывал на специфику республики, где уже много десятков лет существует биржа труда. И в городе, и в де­ревне существует наемный труд, на который все закрывают глаза. Он объяснял, что в Узбекистане никакие перемены, пе­рестройка невозможны, кроме внедрения частной собственно­сти. Так сложилось, и не его задача объяснять, почему самыми богатыми являются люди из партаппарата и командно-адми­нистративной системы, и они не хотят никаких перемен и бу­дут продолжать, как и сейчас, с успехом, всячески ей мешать. Другое дело – частная собственность, с легализацией тайно нажитых денег за такую перестройку они проголосуют двумя руками и не будут стоять горой на пути деловых людей и пре­образования экономики.

Он объяснял, что не все обладатели миллионов кинутся скупать предприятия, чтобы стать хозяевами, большинство из них наймут предприимчивых, деловых людей. Вот они-то, менеджеры, люди, разбирающиеся в том или ином, будут вер­шить дела, и на хороших условиях на них же будут работать люди, со всеми профсоюзными или иными гарантиями, как и повсюду в мире. И менеджеры, и рабочие могут стать совла­дельцами своего предприятия, но в любом случае это уже – частная собственность, тут все заинтересованы в процветании. Два важных письма по стабилизации экономики в стране и республике вернули Артуру Александровичу былую энергию.

В один прекрасный день, обедая с Коста, он предложил вдруг:

– А не слетать ли нам с тобой на недельку в Дагомыс, раз­веяться?

Коста в ответ улыбнулся и понял, что кризис у шефа про­шел.

Через несколько дней, оставив дела на Гольдберга, они улетели в Дагомыс, в комфортный пансионат, в основном рас­считанный на иностранцев.

Артем Парсегян, по кличке Беспалый, тот самый, что в любом застолье поднимал тост за здоровье отцов новой коопе­рации, а захмелев, орал на весь стол: «Наше время пришло, на­ше…» – действительно имел все основания радоваться пере­стройке, именно в последние годы у него пошли удачи, и он уже не работал слесарем по монтажу в системе «Пиво – воды» и даже не числился нигде в штате, ибо наконец-то стал хозяи­ном, имел собственное дело. Человек, способный в технике и знавший в ней толк, он быстро раскусил, какое это выгодное дело – игровые автоматы!

Он бы никогда не догадался, что на детских играх можно зарабатывать колоссальные деньги, если бы его однажды как специалиста не пригласили посмотреть какой-то очень доро­гой забарахливший автомат. Провозился он часа три, но авто­мат отладил, и, когда хозяин автомата дал ему за работу двести рублей, он сразу без чьей-либо подсказки понял, вот оно на­стоящее дело, и в глаза не бросается, и деньги текут рекой. Но одного желания стать хозяином игорного бизнеса мало, нужно иметь деньги, нужно достать игровые автоматы, и не венгер­ские, и не чешские, а итальянские, западногерманские, а луч­ше всего американские, которые привлекают и взрослых и бо­лее надежны в работе.

Он имел свой небольшой бизнес, автоматы с газводой, но дело это хотя я прибыльное, но из-за сезонности не шло ни в какое сравнение с игровыми автоматами. Когда он начал по­тихоньку наводить справки об их стоимости, то понял, что своими деньгами, даже если и продаст автоматы с газводой, не обойтись. И тогда он обратился к Сухробу Ахмедовичу с просьбой занять ему тысяч сто, года на два, и даже проценты обещал платить, но Акрамходжаев вначале ему отказал. Но однажды, через полгода, он позвонил ему сам и, спросив, нужны ли ему по-прежнему деньги, просил приехать домой – и без всяких разговоров вручил в коробке из-под женских сапог сто тысяч. Судя по тому, как он легко отдал и даже спросил, не нужно ли еще, Беспалый понял, что Сенатор где-то разжился миллионами.

Отдавая деньги, Сенатор отказался от процентов и спро­сил, на что ему понадобилась такая сумма, и Беспалый расска­зал о своей мечте. Сухроб Ахмедович поначалу долго смеялся, не понимая затеи стареющего уголовника, но потом вполне серьезно сказал, что поможет ему с помещениями и с любыми организационными сложностями. И он действительно помог Парсегяну во многом, видимо, считал, что Беспалый может еще не раз пригодиться.

Ни во что в жизни Беспалый не вложил столько энергии и силы, как в организацию собственного игорного дела. Получив от человека из ЦК существенную финансовую помощь, он уже через полгода открыл первый зал, а спустя два месяца еще один, на автовокзале, и дела сразу пошли на лад. Правда, ка­кие-то несмышленыши, корейцы с Куйлюка, попытались во втором зале обложить его налогом, но Беспалый тут же свя­зался с Кареном, у которого под рукой находилась чуть ли не рота, показал свою мощь, и рэкетиры обходили владения Парсегяна за версту.

Через год, в Москве, Артур Александрович вывел Парсегяна на одного из организаторов международных технических выставок, и ему удалось заполучить одновременно двадцать игральных автоматов, которых еще не видали в Ташкенте. Чтобы выкупить такое количество автоматов сразу, пришлось продать прежнюю технику в Самарканд, сделка с бухарскими евреями оказалась столь выгодной, что ему не пришлось в Мо­скве доплачивать ни копейки.

Новые игральные автоматы он не стал дробить по частям, а снял трехзальное помещение в людном месте, где и разме­стил их по степени сложности. В первый же год работы новые аппараты позволили ему рассчитаться с долгами, и он соби­рался теперь лет десять пожинать плоды от эксплуатации но­вейшей японской и американской техники. В залах игральных автоматов Парсегяна заправляли его жена и сын, время от вре­мени помогал племянник, а в дни особого наплыва людей вы­зывали на подмогу и другую родню, сам он бывал в своем вла­дении лишь наездами, стоять у аппаратов или у разменной кассы считал для себя делом оскорбительным. Разбогатев, Беспалый стал вести солидный образ жизни, ежедневно обедал в ресторане «Узбекистан», где днем собирались многие дело­вые люди Ташкента, вечерами частенько заезжал в «Ереван», чтобы быть в курсе всех событий в столице, праздники, конеч­но, отмечал в «Лидо», где его появление в зале оркестр встре­чал любимой армянской песней «Крунк» («Журавль»). Ездил в новой белой «Волге» с форсированным мотором, отдавал пред­почтение светлым костюмам в любое время года, и трудно бы­ло представить, что этот человек еще недавно ходил в слесар­ной робе и с вечными ссадинами на руках.

Впрочем, и сам Артем Парсегян думал, что с прошлым покончено навсегда, несколько раз приходили к нему лихие люди, знавшие его прошлое ремесло, и делали заманчивые предложения, но он разводил могучими руками в тяжелых перстнях с бриллиантами и говорил искренне, с обвораживаю­щей улыбкой: «Завязал, ребята, не обессудьте!» И глядя на не­го, становилось понятным, зачем человеку рисковать, когда он имеет свое дело.