Древнерусская игра: Много шума из никогда - Миронов Арсений Станиславович. Страница 3

Какой там колокол! Все, что мне нужно, это три таблетки «Алка-Зельтцер». Провинциальный вокзалец был пустым и светлым — летнее утро светилось сквозь непромытые окна. Старинный паровозик дремал на постаменте, и его спящее лицо было болезненно-чинным, как у крейсера «Аврора». Мы сидели в жестких стульях с фанерными спинками и думали, где найти денег на обратный билет до Москвы. А Мстислав не сидел и не думал. Он поморщился и, прижимая ладонь к животу, пошел в противоположный конец вокзала — ну, всякое бывает с людьми, тут понимание нужно. По пути он стянул с газетного прилавка тоненькую четвертушку районной «Зари Заполярья» (три рубля за экземпляр) и, свернув ее в трубочку, удалился с выражением боли на лице.

Его не было минут пять. Наконец Данила, оторвав плоские ладони от лица, вгляделся в дальний угол здания и удивленно двинул бровью: Мстислав приближался стремительно, расталкивая старушек, юрко путавшихся под ногами, — русые волосы необычно растрепаны, влажные татарские глаза (подарок покойной бабушки) глядят ненормально. Еще мгновенье — и он рядом: молча, не моргая, протягивает обрывок заполярной газетки.

Кратковременная схватка с Алексисом (четыре кадра из регби) — и я побеждаю: в руках расправляется неприлично помятый кусок газетной передовицы. Сразу — жирный заголовок с обкусанными буквами на конце:

«КОМУ МЕШАЕТ МУЗЕЙ-ЗАПОВЕДН…»

Еще прыжок в сторону — подальше от жестких пальцев Данилы, тянущихся к моей бумажке, и читаем — скорей, прыгая по абзацам:

«…Возрождение религиозного самосознания не должно привести к средневековому наступлению на отечественную науку. Музейное дело утратило покровительство властей… Подобно тому, как семьдесят лет назад уничтожались храмы и монастыри, сегодня разрушаются музейные комплексы»…

Дальше, быстрее:

«…активную деятельность развернул приехавший в наш район из Архангельска отец Андроник (Гуляев), отличающийся удивительной деловой хваткой и умением решать хозяйственные проблемы за чужой счет…», «…Вопрос о передаче Русской Православной Церкви комплекса зданий историко-архитектурного заповедника Спасо-Челобитьевского монастыря не может быть решен положительно до тех пор, пока…»

Все это неинтересно — дальше, дальше! —

«возможность возгорания от огня свечи…», «…о невозможности сохранения здания в условиях ежедневной эксплуатации во время церковных служб»…

Мимо! — ага, вот:

«бесценный музейный экспонат, шитое золотом покрывало с мощами местного святого было передано храму еще в прошлом году, а теперь…», «…теперь решается вопрос о судьбе уникальной находки, обнаруженной два месяца назад в старом русле реки Супонь — речь идет о серебряном колоколе работы неизвестного мастера XVI века»…

* * *

Здесь начинается Русская Игра. Прежде чем читатель перевернет эту страницу, ему придется сделать свой выбор. Если тебе плохо с нами, добрый читатель, — не уходи. Если тебе неуютно с нами, всегда помни: это не более чем сказка. Просто игра: в любой момент можно закрыть книгу, и строки исчезнут, и Русь оставит тебя в покое. Если мы тебе чужие, не верь ни единому слову. Помни, что в природе не бывает серебряных колоколов. Повторяй себе, что история не движется вспять. Убеждай себя, что прежнюю, колокольную родину уже не вернуть. Если ты поморщился в середине предыдущей фразы, прошу тебя: не доверяй глупым северным легендам. Потому что, поверив старому Евсеичу хоть на миг, ты попадаешь в ловушку, в русскую западню: ты уже не просто читатель, а… действующее лицо будущих томов этой книги. Согласившись с нами, ты принимаешь правила этой Игры — а ведь это не «просто игра» и уж, конечно, никакая не сказка. Открою тебе секрет: удар колокола НЕ возвращает древнюю, былинную Русь ДЛЯ ВСЕХ. Он дарит ее только тому, кто поверил… Берегись, игрок: не вышло бы так, что в тот самый момент, когда ты вдруг почувствуешь реальность возвращенной истории, какой-нибудь идиот под Кандалакшей ударит в серебряный колокол, и…

…твои родные недосчитаются тебя в конце двадцатого века.

ДНЕВНИК МСТИСЛАВА,

залесского вора и скомороха, сына Лыковича, холопа князя Всеволода Властовского

Бред какой-то. Я никогда ничего подобного не писал.

Мстислав Бисеров, студент юрфака МГУ

Глава первая. Холоп — это звучит гордо

…Влага истине се у море Сувражье.

Волга впадает в Каспийское море. Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня слетела крыша [4].

Мне говорят: ты — холоп. Как нормальный человек должен ответить? Правильно: в глаз. Но в моем случае башню уже снесло, и поэтому спокойно узнаю, что я — Мстислав Лыкович. А еще у меня есть, оказывается, некий хозяин. Босса зовут Всеволод Властовский, а по профессии он князь. Из местных, залесских.

Он, видишь ли, князь. А я — просто псих (это уже диагноз). Но не только: я еще и холоп. Это звучит гордо. Однако в глаз все равно неплохо бы.

Волга впадает в синее море. Помутилось синее море, и ничего-то в волнах не видно, только мысль одна маячит: а что это я тут делаю? А что делать, как говаривал Чернышевский? Переваривать обед, благо нам хорошо вдвоем. Клуха принесла мне «братину» второсортного риса и настаивает, что это есть драгоценное сорочинское пшено. Параллельно я царапаю на бересте разные символы, и получается та смысловая пурга [5], которую вы читаете. Эй, да читаете ли вы? Физиономия бескайфовая, и в глазах мало радости! Это наезд. Я попрошу поболе к себе внимания. Можно даже выбросить нижнюю челюсть вперед и вниз. Как бы она сама отвалилась, как бы от удивления. Еще бы: вы ж не какого-нибудь Джонни Толкина читаете или Эдика Гамильтона — вы имеете своими глазами «берестяные грамоты последней четверти Х века с ненормативной лексикой московских панков [6]эпохи Третьей республики». Вы думали, я бессознательно иголкой бересту царапаю? А вот вам кегли! [7]Я архиважным делом занимаюсь: создаю уникальный памятник древнерусской литературы, как напишут потом гнилые интеллигенты из Историко-архивной академии, факультет книжных червей. Слышите, как лектор вещает с кафедры:

«Неизвестный автор так называемых „Стожаровых таблиц“ не только чудесным образом знаком с творчеством Чернышевского, но и позволяет себе иронически отзываться о далеких своих потомках, то есть о нас с вами»…

Хэлло, потомки! (Надеюсь, вы уловили презрительную интонацию.) Хорошо вам, потомкам, баночное пивко потягивать и по ящику MTV наблюдать. А у меня тут новая жизнь. Farewell [8]теперь «блэк лэйбелам», и траве-муравке, и курсу бакса [9], и цветным кондомам. Hasta la vista, baby! I’ll never be back.

Мой новый друг Лито (это парень из местных, тут снисхождение нужно) говорит, что я волшебник. Он хоть и слепой, а берестяные резы [10]понимает — пальцем по строке проводит, и получается быстрее, чем глазами. «Знаки у тебя на бересте неземные, говорит. От них, мол, даже пальцу жарко читать». Я ему популярно вставил коленом и объясняю: «Ты, гоблин, не пытайся умные слова произносить. Я тебе, тормозу, не волшебник и не шаман, а старший товарищ, накачанный эрудицией. Учись, пока я добрый: это не знаки, а кириллица. Великая и могучая, как русский язык. Кириллица — это… ну, как бы такая важная опция [11]… ее используют белые люди — красивые и богатые — вместо алфавита. Вы тут, варвары, еще не доросли до такой крутизны». «Научи, — говорит, — знаки резать по-вашему, мне, дураку, понравилось». Ага, щазз. Сам какому-то локальному кумиру молится, поганец, жертву ему притаранил сегодня в полдень — и подавай тут же русскую азбуку! Еще предпосылки недозрели. У вас существует своя аборигенская клинопись, крючковатая — вот и пользуйся ею.

вернуться

4

«Слетела крыша» — то есть помутился рассудок (к сожалению, речь Мстислава Бисерова сильно засорена варваризмами и сленгом, а потому я склонен расшифровывать в сносках примерный смысл наиболее вопиющих выражений, незнакомых 99 процентам читателей). — Здесь и далее примеч. Степана Тешилова

вернуться

5

«Смысловая пурга» — то есть бред. — С. Т.

вернуться

6

Слово «панк» используется автором дневника в переносном значении. — С. Т.

вернуться

7

«Вот вам кегли» — вы ошибаетесь ( сленг).

вернуться

8

«Farewell» — прощай ( англ.)

вернуться

9

«Баксы» (а также, впоследствии, «буксы», «буки», «букозоиды», «букашечки», «грины») — говоря по-человечески, доллары — С.Т.

вернуться

10

«Берестяные резы» — речь идет о дохристианской письменности славян. — С. Т.

вернуться

11

«Опция» — здесь: возможность.