Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович. Страница 22

— Бронебойный заряд, — вздохнул я. — Пли. Раздался одиночный выстрел. Но — я снова зауважал семаргла Берубоя. Он спикировал, как атакующий сокол. Призрачный силуэт крылатой собаки мелькнул в воздухе — льдистая тень полупрозрачного крыла искаженно отразила и оборвала алую ниточку инфракрасного луча… Берубой принял бронебойный заряд на себя. Бум! Брызнул закипевший свинец, дернулся хищный силуэт летучего Огненного вука — и ничего. Как ни в чем не бывало подлый семаргл взмыл под потолок, сделал бочку, круто развернулся и снова ударил по моей механической Избе оранжевой струёй лазера.

«По глазам бьет, собака!» — сообразил я, заметив, что огненный семаргл метит по радарам и сенсорам, спрятанным под низкими надбровными дугами трицератопса. Все ясно. Надо его кончать.

— Сброс цели. Наводка на новый объект, — быстро приказал я. — Летучая полупрозрачная мишень под потолком. Идентификация, захват цели и ракетная атака.

«Сейчас полетят, как говорится, клочки по закоулочкам», улыбнулся я, наблюдая, как сразу несколько инфракрасных лучиков быстро заметались, нащупывая под потолком подвижную тень семаргла.

— Огненный волк, он же вук Полызмей, он же плазменный семаргл. Виртуальный ферзь первой категории, смесь пси-материи и объективированной экзистенции, — бесстрастно забубнили мощные динамики Боевой Избы, идентифицируя цель (в ушах загудело). — Летуч, полиморфичен, подчиняется чужой воле. Управляется при помощи волшебного перстня. Характер евразийский, порывистый. Агрессивен. Захват цели невозможен.

— Что? — Я почти взвизгнул, не веря ушам.

— Захват цели невозможен, — обиженно повторила боевая робокурица, опуская долу правую «руку» с активизированной было ракетной установкой.

Огненный вук шел в атаку на бреющем. Крылья свистят, оранжевые лазеры жарят в полную мощь: вокруг, смрадно дымясь, дружно заполыхал любекс. Началась вибрация: мобильная Изба затряслась и для страховки выпустила в почву железные когти. Вдруг — я с ужасом уловил глухие негромкие взрывы, часто загремевшие изнутри бронированного чрева моей курицы.

— Баллистический компьютер поврежден. Генератор прицельного импульса поврежден. Доводчик защитного поля поврежден, — бесстрастно объявил трицератопс и начал дымиться. — Опасная низкочастотная вибрация. Опасное расслоение пространства. Критический уровень эманации искусственного интеллекта.

И добавил обиженно:

— Меня мочат, сэр. Самоуничтожение через 10 секунд.

Десять секунд — почти вечность для опытного игрока в real-time стратегии! Я паниковал не более секунды. Еще секунду собирался с мыслями. И сразу сообразил: еще бы! Ракеты не помогут. Тогда что? Срочно, срочно вспоминаем, какие бывают в компьютерных играх жуткие инструменты? Пяти-ствольный плазменный револьвер? Капсуломет с зарядами кислоты? Нет, все бесполезно: по летучей твари невозможно прицелиться!

Взрыв над головой! Искры! Это семаргл отстрелил моему трансформеру правую руку. С замиранием сердца я глядел, как толстые металлические пальцы оторванной десницы судорожно сжались, сгребая в ладонь копну выдранного с корнем любекса…

И догадался.

— Отставить самоуничтожение, — спокойно сказал я. Выдержал секундную паузу и судьбоносно добавил: — Пассатижи в левую турель!

Огненный вук не понял, что ему конец. В уцелевшей левой длани робокурицы появились гигантские (пятиметровой длины) стальные плоскогубцы. Самые настоящие: поцарапанные, с ручками, обмотанными красной изолентой. Обнаглевший семаргл, упиваясь безнаказанностью, всего на миг приблизился к боевому трицератопсу, поливая напалмом — хе-хе! Это было стремглавно. Пассатижи мелькнули как ржавая молния. Семаргл дернулся, резко меняя траекторию — поздняк метацца, парень! Плоские губцы нежно сдавили его в железных объятьях: только крылья захрустели.

— Слегка придавить. Отпустить, — сказал я, наслаждаясь. — Еще придавить. Оставить так. Насовсем не убивать.

Ах, как сразу стало тихо! Только гудят двигатели израненного боевого робота над головой да Вещий Траян кашляет в зарослях любекса. Я гордо огляделся окрест. Ярко и весело горит волшебная флора. В черном дыму искрится летучая золотая пыльца, присыпая, будто мелким песочком, живописно разметавшиеся трупики вражеских вил и моих снайперов. Чарующая красота!

Странно: нехорошая мысль не дает покоя. Вроде бы на сердце так легко! Но — есть некое неудобство…

Ах, ну конечно.

— Негромко лопаются обручи, — скомандовал я. — Дубовые доски с мягким треском расползаются, выпуская, блин, наконец-то меня из бочки.

Ура! Бочонок, потрескивая, развалился, и я выпал в теплую дымящуюся траву. Голый и мокрый, как новорожденное чудовище.

— Я узнал тебя, — вдруг прохрипела темнота голосом Вещего Траяна. — Ты великий василиск, вылупившийся из дубового яйца. Мы боялись желудей, а ты приплыл в бочке… Сбылось предсказание старого Велеса!

Я не ответил. У меня были трудности. Слабые конечности, затекшие от многочасового пребывания в бочонке, отказывались двигаться. Кости ломило. Не могу подняться на ноги. Тяжелый маузер валится из рук.

— Приподними меня, — приказал я Избе.

Гигантские колени, размеренно жужжа, согнулись, и робокурица осторожно присела в траву. Теперь механический монстр, жуткое творение моей фантазии, предстал перед хозяином во всей смертоносной красе. Сплошь истыканный зубчатыми лезвиями, острыми шипами и стволами самых крупных калибров. В мускулистой лапе зажат мутный переливчатый комок (сдавленный пассатижами Берубой). Что за прелесть эти трицератопсы! Хищный профиль. Ирокезный гребень заостренных пластин на темени. Сетчатые оловянные глазки-сенсоры. Рябой индустриальный камуфляж по фюзеляжу. Морда плоская, зубастая и тупа-а-ая до невозможности. Одно слово: курица.

— Добро пожаловать на борт, сэр, — сказала Избушка. И добавила очень доброжелательно: — Только назовите пароль, и я в вашем распоряжении!

Я улыбнулся. Как я мог забыть?

— Ко мне передом, к миру задом, — прозвучала отрывистая команда. К счастью, в детстве я немного увлекался сказками. В них море полезной инфо.

С неизбывной грацией влюбленного носорога механическая гигантесса сделала книксен и доброжелательно загудела. Медленно приподнялась черная пластина лобовой брони, и в пятнистом блестящем брюхе открылся крошечный люк, красиво подсвеченный по контуру. Шипя и пыхая холодным паром, отошла дверца. Внутри, в механическом чреве, уютно затеплился красноватый свет. Неширокая механическая лестница выдвинулась из промежности и опустилась в траву.

Я со стоном затащил голое тело на ажурные ступени эскалатора. Лестница тронулась вверх. Постанывая от боли в суставах, изможденный вебмастер Штефан Тешило протиснулся в отверстие люка. Огляделся и ахнул.

Это была самая комфортабельная мобильная Изба в истории человечества. Посреди будуара возвышалась двуспальная кровать с резным изголовьем слоновой кости, застеленная шотландским одеялом в крупную золотистую клетку. Передняя стена — панорамный экран с высоким разрешением: можно видеть желтые пятна горящего любекса, блескучую рябь на черной воде и даже мрачный силуэт Траяна, по-прежнему барахтавшегося в прибрежных кустах… На письменном столе красного дерева — изящный телефон-вертушка, чернильница, колода карт, коллекционный номер «Плейбоя» от августа 16-го и маленький офицерский браунинг. Настольная лампа с темно-вишневым абажуром на грациозной ноге окрашивает мягкую кожу высокого кресла в оттенки горького коньячного бордо…

Именно таким я воображал интерьер генеральского купе в мягком вагоне бронепоезда. В целом недурно. И все же… есть недоделки.

— Кубический пятидесятилитровый аквариум с морскими звездами — на ковер в угол комнаты. Небольшой портативный телевизор — в нишу дальней стены. Плюс венские обои темно-зеленого шелка с продольными полосами горчичного оттенку. И — несколько живописных миниатюр. В дубовых рамах.

Когда на фоне обоев медленно проступили черные прямоугольники пустых рам, я призадумался. Вместо картин в рамах бешено замелькали какие-то размытые лица, абстрактные пятна, пейзажи и натюрморты… Должно быть, бортовой компьютер Избы лихорадочно угадывал, что именно хозяин хочет увидеть…