Охота на «Шейха» - Миронов Вячеслав Николаевич. Страница 48

— Да ладно, Саня, тебе ворчать, — миролюбиво сказал я.

— Я тебя как молодого пожалел, не стал с собой брать. Не стал будить. А ты?… Никакого уважения ни к опыту, ни к званию, к должности. Нигилист, — продолжал шипеть Ступников из подполья.

— Кстати, ты — молодец, что с тыла в дом зашел. Следов не видно на дорожке.

— Знаю, что твой агент — битый волк, на мякине такого не проведешь.

— Тихо! Идет.

На тропинке, ведущей к дому, показался мой агент. Походка усталая, плечи опущены, лишь исподлобья глаза обшаривают все вокруг. Он внимательно осматривал дорожку. Следы считывал.

— Добрый день, Иса! — я встал и протянул руку.

— Добрый.

Огляделся по сторонам. Глаза шарили, высматривая угрозу. Успокоился, подобрал ящик и уселся на него.

— Как дела, как здоровье? — начал я.

— Ладно, считайте, что психологический контакт уже установлен, — проворчал он.

— Ну, коль установлен, давайте сразу и перейдем к проблемам. К нашим баранам. Например, к Старым Атагам. Конкретнее к вашему кровнику — Хачукаеву. Годится?

— Годится. — Он кивнул головой.

Еще раз огляделся. Посмотрел под ноги.

— Хачукаев получил подкрепление. Но это так — расхожее мясо.

— Поясни.

— Садаев Зелимхан, его заместитель Очерхаджиев, и еще пара-тройка активных боевиков крупными делами никогда не занимались. Устроить засаду, подорвать транспорт, взорвать здание — это на все, что они способны. Правда, и специалисты в этом деле они хорошие. Но амбиции растут, прут вверх, они и почувствовали, что Хизир что-то большое замышляет, вот и примкнули к нему. Ну, а поводом послужило, то, что вы «зачистили» деревню, и в «трюм» попали его родственники по тейпу. Ну и вас со Ступниковым объявил своими кровниками. Ничего хорошего в этом нет. Они вас могут уничтожить. Фугас или радиомина. Они это любят и умеют. Хизир же, чтобы избавиться от них, — они же мало управляемые, как же — отдельная банда, — постарается натравить их на Чечен Аул. С одной стороны — акция возмездия. С другой, а вдруг удастся освободить пленных. Ну, и перед арабами не стыдно. Не сидит он на месте, а убивает неверных. И не где-нибудь, а в их логове. Так что те ему еще долларов отвалят. Все довольны.

— Когда планируется нападение? Откуда?

— Думаю, что пойдут они завтра-послезавтра. Сегодня в деревне был незнакомый человек. Часа три покрутился и исчез. Пришел, ушел. Куда? Не знаю.

— А ты бы откуда пошел? С учетом не только своего опыта, но и повадок Садаева?

— Садаев, думаю, пойдет по дороге. Внаглую.

— Отчего такая уверенность?

— Он привык работать в лоб. Наскок, удар, отход. Плюс, так как он любит и умеет закладывать фугасы, то он при отходе подпустит военных поближе и взорвет их. Все, что будет двигаться за ним, будет уничтожено. У него и сил мало, чтобы массировано пройти. Просочиться вряд ли будет. Он сам рвется в бой, чтобы стать заместителем Хизира, а тот ему своих людей не даст. Разве добровольцев. Но таких немного будет.

— Почему?

— Садаев не тот человек, чтобы за ним люди шли. У него большие потери были. И это все знают. Плюс у Хизира много из Старых и Новых Атагов. А там совсем другой тейп.

— Еще сможешь что-нибудь узнать по поводу нападения?

— Попробую, но вряд ли.

— Что в деревне, в милиции говорят по поводу зачистки?

— Каждый подозревает друг друга. Чеченцы из прокуратуры будут освобождать своих. Деньги уже из Москвы поступили в Грозный. Их там сейчас делят. Думаю, что скоро все выйдут на свободу.

— Вряд ли, — я усмехнулся.

— И не такое бывало на этой войне. Ничему я уже давно не удивляюсь.

— Тебя не подозревают?

— Нет. Боятся. Я понимаю, что не я один у вас агентом работаю. Делаю вид, что вычисляю. Они меня уважают и через это боятся. — Лицо его приобрело самодовольный оттенок.

— Особо не усердствуй. А то прибьют соратники по оружию. Боевики посчитают, что ты — агент наш. Или менты, чтоб ты их не преследовал.

— Боевики и так считают всех ментов, кто на свободе остался, они предателями. Так что доверия особого у них к нам нет.

— Что известно по Атагам? Где позиции духов? Где Хачукаев остановился?

— Позиции я хоть нанесу на карту. А вот с Хачукаевым — проблема. Каждую ночь он в новом доме. Правда, выходит он где-то заполночь, идет к своей даме сердца, часа через три возвращается. Спит до десяти утра.

— Что за дама? Где живет?

— Сначала была одна, а вот сейчас — другая. Телохранитель проболтался своему другу, а тот мне уже. Сначала была девчонка лет пятнадцати.

— А как же родители?

— А что родители? Против Хачукаева не попрешь. Они — крестьяне. Боятся. А может, и в жены возьмет. Зять — большой человек. Он подарки богатые сделал. Сейчас из-за войны люди копейке рады, а тут такое богатство. Да и не знает об этом деревня. Все тихо.

— А сейчас что за зазноба?

— Лет двадцати. Одно время была в городе. В Грозном проституткой была. Но об этом мало кто знает, а потом подалась в родные края. Живет одна. Родители пропали во время первой войны. Приехала к бабушке, да в прошлом году похоронила. Живет одна. Вот тот к ней и заныривает. Но меняет он их. То к одной, то к другой. И за деревней у него логово есть, там тоже он сутками пропадает. Умный, хитрый. Голыми руками, на арапа — не возьмешь. Ему привезли спутниковый телефон.

— У него разве не было?

— Был, но сломался. Новый притащили. Общается со всем миром. Правозащитники к нему интерес проявляют. Прочат чуть ли не в наследники Дудаева.

— Ну, конечно. У него часть его архива. Где он его хранит?

— Где-то за деревней. Я же говорю, что нашел он там логово.

— А где боевики остальные живут? Можешь показать?

— Могу, но не всех.

Я достал карту Старых Атагов. На ней была уже нанесена обстановка по информации, что дали пленные милиционеры.

Агент долго смотрел на карту. Потом вздохнул.

— Кое что верное у вас. Но после зачистки они изменили свои позиции.

И он начал править. Получалось, что окопы на окраине села они покинули. А подготовили укрепсооружения в домах, так удобнее бить по флангам наступающих войск.

— А вот здесь заложены фугасы. Они управляются вот из этого дома, — он делал пометки на карте.

— Хорошо. Это все?

— То, что я знаю. А все это или нет — не в курсе. Только Хачукаев знает. Вы долго еще будете на месте топтаться?

— Думаю, что нет. Прокурорские душу мотают, видимо на Ханкале чего-то ждут.

— Дождутся, что Хизир либо уйдет, либо устроит вам всем тут радиоактивное заражение.

— А как же мирные люди?

— Прикроется Кораном. Для убийства неверных надо себя принести в жертву, или еще что-нибудь в таком роде.

— А когда Хачукаева ликвидируют или посадят в тюрьму, чем заниматься будешь?

— В Россию уеду. Тут мне делать нечего. Ну и плюс, получится так, что кто-то из чеченцев проанализирует все, и меня кровником объявят. Буду нефть добывать. Хоть в Татарстане, хоть в Башкортостане, можно и в Тюмень махнуть. Специалисты везде востребованы.

— А как же здесь?

— Здесь? Здесь, пока не уберут коммерцию из войны, до тех пор она и будет продолжаться. А я не хочу воевать. Надоело. В этой войне, да и в других, виноваты все. Вот и пусть они разбираются между собой, а я издалека посмотрю. Близких родственников у меня нет.

— А тейп?

— Тейп? Тейп молчал, когда убили моих родителей, хотя они были не последние люди в нем. Вот пусть потом и сами расхлебываются. Бараны! Ждут, когда кто-нибудь придет и за них все сделает. Сами жмутся по углам, да копейки зарабатывают, либо перегоняя нефть, либо на установке фугасов против вас. А почему вас интересует, что я буду делать после Хизира?

— Просто ты неординарный человек. Интересно, что будешь делать, когда достигнешь своей цели, — польстил я ему. — Может, в начальники куда пойдешь. Я же не знаю.

— Хотел бы стать начальником — давно стал бы. Мне свобода нужна. Независим я. И сидеть в кабинете с девяти до шести? Нет. Не мое. В поле — один, или с парой-тройкой своих единомышленников, где нет начальников, и все равны. Это для меня. Неужели думаешь, что я не мог сколотить здесь банду, «качать» с арабов деньги? Элементарно. Только вот тогда я буду зависим от них. А я этого не хочу. Я защищал свою родину от вас с оружием в руках. Хорошо защищал, — он пытливо посмотрел на меня.