Лунные дороги - Аринбасарова Наталья. Страница 21

Интеллигентная Сима Владимировна замялась — „Я уверена у тебя будет много поклонников, которые будут за тобой ухаживать. Но надо быть очень осторожной, имей в виду, если тебя будут приглашать в ресторан, а тебе, конечно же, захочется пойти, помни — ПОТОМ МУЖЧНИНЫ ВСЕГДА ТРЕБУЮТ РАСПЛАТЫ! Если тебя будут приглашать в гостиницу, помни — порядочная девушка не должна ходить в гостиницу“.

„Ах!“ — руки девушки упали плетьми. Наташе показалось, что она слышит глас божий, наставления крепко засели в ее голову. Но…

Последняя встреча Нового года в интернате, все так волнующе и немножечко грустно. Во второй раз Ван-Мэйчик открыла свои чудесные сундуки. На сей раз, Наташе досталось платье фантастической красоты из желтого нейлона. В те времена нейлон, новая ткань, был страшно моден. Нежно-воздушное платье синтетически покалывало — не беда, женщины всегда платят за красоту некоторым неудобством. Наташа в первый раз в жизни выстригла свою знаменитую челку. Поразительная особенность человеческой натуры — при всей нашей строптивости, мы всегда следуем чьему-нибудь примеру. Пышнотелая героиня индийского фильма остригла себе челку, неожиданно превратившись из дурнушки в красавицу. Наташа последовала ее живописующему примеру, желая превратиться в красотку с веселеньким чубом. В ее глазах прыгали лукавые чертики, так хотелось кому-нибудь понравиться!

В училище учился очень красивый мальчик из Молдавии — Женя Сандул, который был влюблен в казашку Зарему Кучербаеву, о нем-то и пойдет речь дальше.

В празднично убранном зале мальчики и девочки танцевали, кто-то погасил свет. Под потолком закрутился зеркальный шар, отбрасывая на стены яркие лучики. Наталья скучающе стояла, независимо отдувая вновь приобретенный чубчик, и вдруг Наташу пригласил этот невообразимый красавец — Женя Сандул. Девушка, не помня себя от смущения, оторвалась от стены.

Они танцевали в романтических отблесках шара. Женя нежно-нежно прижимал к себе Наташу. У девушки подкосились ноги, заболтались разваренными макаронинами. Все кончилось очень банально — Наташа и Женя оказались на лестничной площадке, там они пристроились целоваться. Девушку захлестнули самые неожиданные ощущения — ей было и солено, и щекотно от молоденьких усов, и страшно, что кто-то войдет.

Но на нашей славной земле — за все есть расплата. На следующий день мальчишки стали делать Наташе разные намеки, двусмысленно хихикать. Она долго растерянно озиралась, ища причину в своем облике, потом вдруг догадалась: „Он им все рассказал!“. Какое предательство! Тогда Наталья не знала, что нет ничего откровеннее, чем мужские беседы.

Аринбасарова, рыдая, примчалась к Симе Владимировне. Девушка гулко била себя в грудь, неистово вопия: „Сима Владимировна! Я развратница! Я развратница!“. Сима Владимировна схватилась за сердце, присела на краюшек стола: „Что? Что случилось?“ — прошептала она — „Расскажи мне!“. Обильно орошая казенный ковер крупными слезами, девушка исповедалась: „Я целовалась с Женей Сандулом. Я целовалась в губы. А ведь я знаю, что он влюблен в Заремку“. От душевной боли, Наташа замолкла, голова бессильно повисла: „Я с ним целовалась по-настоящему. Я погубила себя! Я погубила свою репутацию! Какой позор! А он, он… Он рассказал все мальчишкам, и они теперь надо мной смеются“ — в неистовых рыданиях задергались плечи.

— „Фу“ — перевела дух Сима Владимировна: „Я уж думала, что случилось что-то страшное“. Директриса обняла свою любимицу: „Тебе уже семнадцать лет, а ты в первый раз целовалась. Дурочка! В твоем возрасте девчонки уже с мужиками живут. А ты только… Только целовалась. Ну, а что приятно-то было?“

— „Приятно“ — промычала Наташа.

— Ну и хорошо! А вот то, что он мальчишкам рассказал — это очень нехорошо, некрасиво. Поэтому впредь знай, что не со всеми можно целоваться, а только с теми, кто тебя достоин, кто тебя любит, и кого ты любишь.

Началась лихорадка — скоро государственные экзамены. Почетная комиссия! Решение судеб! Готовились к защите диплома. Наташа, воспрянув от любовного фиаско, ушла с головой в работу. Жданов начал репетировать с Аринбасаровой дипломный номер — па-де-де из балета „Тщетная предосторожность“, партнером Наташи был Дюсенбек Накипов. Любовь Степановна, которая очень невзлюбила девушку с той злосчастной истории с хулиганской песенкой, злобно свистела: „И чего в тебе нашел Леонид Тимофеевич?! Он прямо на тебя не надышится!“.

Но на репетициях Леонид Тимофеевич превращался в безжалостного цербера. Он, кровожадно вращая глазами, орал: „Чтобы один раз хорошо станцевать вариацию на сцене — надо три раза подряд, без остановки станцевать ее в репетиционном зале. Если выдержишь по дыханию и хватит сил, тогда есть какая-то гарантия, что ты станцуешь номер один раз на сцене!“. Залы большие, пустые — эхо и резонанс создавали особую балетную противность голоса педагога. Леонид Тимофеевич гонял учеников до потери сознания, его лицо заливалось лиловым цветом.

Несмотря на адский труд, бесконечные издевки, для Натальи уроки Жданова были творческим отдохновением. Из всего класса у Наташи и Дюсенбека был самый большой и сложный номер — па-де-де, состоящий из адажио, двух вариаций и коды. Уже были напечатаны афиши выпускного концерта на сцене Большого театра. Выцветшую афишу со своей фамилией Наташа хранила всю жизнь, но, увы, станцевать в выпускном концерте ей так и не пришлось.

Иногда в училище захаживали кинематографисты. Работники кино всегда косматые, бородатые, противно пахнущие сигаретным дымом, но все равно от них исходила какая-то аура. Богема! Все училище взбудоражилось от известия, что на роль Наташи Ростовой пригласили балетную девочку — Людмилу Савельеву.

Аринбасаровой три человека предсказали, что она будет киноактрисой. Наталья посчитала эти предсказания абсурдом, ей казалось, что в кино могут сниматься только красавицы. На экранах страны блистали не женщины, а богини — Алла Ларионова, Тамара Макарова, Нинель Мышкова, Элина Быстрицкая., вдруг прославившаяся Настя Вертинская. Совсем не считая себя красивой, Наташа боялась даже помечтать о кино. В ответ на предсказания о своей артистической карьере она пренебрежительно фыркала, но где-то в самой глубине сердца молоденькой девушки теплилась надежда, что когда-нибудь она станет театральной актрисой. От этой мысли ей было страшно. Страшно, но сладостно.

В феврале в училище приехал молодой режиссер Андрей Кончаловский со своим вторым режиссером Изей Ольшанецким. Андрей Сергеевич пришел посмотреть девочек на роль Алтынай для своего дипломного фильма „Первый учитель“ по повести Чингиза Айтматова. Его бывшая жена балерина Ирина Кандат посоветовала поискать Алтынай в хореографическом училище, где учились ребята из азиатских республик. Андрею Сергеевичу нужна была девочка лет двенадцати-тринадцати, но он понимал, что роль очень трудная и в таком возрасте девочка не справится с ролью, поэтому он и пришел в балетную школу, где девочки постарше, выглядят моложе своего возраста. Но в выпускной класс Натальи он даже не заходил.

Ах, эта проказница — судьба! Никогда-то мы не знаем, где нас подкараулит счастье. Первым делом Андрей Сергеевич направил свои благословенные стопы в замшевых ботинках в младшие классы. Обратил внимание на Раушан Байсеитову — миниатюрную девочку с пухлыми губами и с довольно характерной внешностью. Раушан — племянница знаменитой казахской певицы, Куляш Байсеитовой. По лбу Изи Ольшанецкого сползла усердная капля пота: „Мы ее пригласим на „Мосфильм““. Посмотрели заодно и мальчиков. Уехали. Как и полагается в романтических историях, забыли записать имя отобранной девочки.

Спустя несколько дней в интернат позвонили с „Мосфильма“: „У вас есть девочка из казахской группы — худенькая, симпатичная?“. Сие скромное описание не слишком облегчало поиск утерянной претендентки, в балете все худенькие, а симпатичность понятие весьма расплывчатое. Воспитательница озадаченно: „Это, наверно, Наташа Аринбасарова?“. „Да, да!“ — воскликнули на другом конце провода. На удивление быстро в интернат приехал большой, дребезжащий автобус. Воспитательницы вытолкнули ничего не понимавшую Наталью: „Езжай, тебя приглашают на „Мосфильм“!“.