Возвращение - Миронова Елена. Страница 40

А потом случилось та амнезия. И всё это — благодаря Миле, которую Жанна просто ненавидела. Но что случилось, то случилось. Настя ничего об этом не знает, и не надо ей об этом знать.

Кроме того, есть ещё кое-что: Жанна до сих пор была уверена, что отец перед тем, как его убил Мальчик, ехал на встречу к женщине. И у неё оставались подозрения, что этой женщиной так же могла быть Мила. Жанна вполне была способна обосновать эти свои подозрения. Но чем Настя меньше знает, тем лучше для них обеих.

— Я думаю, мы можем помочь друг другу, — Настя докурила сигарету, не дождавшись ответа от Жанны.

— И как же? — вопросила та. — Откуда ты можешь знать, что мне нужно, и как можешь быть уверена, что поможешь?

— Потому что я знаю всю семью Резников, Милу, и к тому же вхожа в их дом, — подмигнула ей Настя. — Так что все вопросы, касающиеся этой семьи, я легко могу выяснить, и снабдить тебя всеми необходимыми сведениями.

Жанна с невольным уважением покосилась на собеседницу. Да уж, сплоховал Тофик, неверно оценил эту девушку.

— Ладно, допустим, — пробормотала она, — но я —то чем могу тебе помочь?

— Мне нужен Тофик, — безапелляционно заявила Настя. — Я люблю его, и хочу быть с ним.

Жанна снова усмехнулась, покачав головой.

— Это невыполнимое условие. Я же не могу заставить Тофика полюбить тебя и вернуться к тебе!

— Не надо заставлять его любить, он и так любит меня, — уверенно сообщила девушка, поднимаясь со скамьи. — Он не может простить мне, что я рассказала Анатолию Максимовичу о месте, где могут прятать Павлика, когда его похитили. Ты же знаешь, что потом случилось?

Жанна кивнула. Тофик рассказал ей всё. И она сама видела Рафата, у которого почти не было шансов излечить слепоту. По её мнению, в этом был виноват исключительно Шахид. Он взял на себя слишком большую ношу, под которой надорвался.

И в этом случае она была полностью солидарна с Настей и благодарна ей за то, что Павел отделался лёгким испугом. Но Тофик решил, что им с Настей не судьба быть вместе, и придерживался этой политики. И он тоже был прав.

Жанна поднялась со скамейки вслед за Настей.

— Ты хочешь, чтобы я постоянно напевала брату в уши о том, что он поступает неправильно, отказываясь от своей любви?

— Было бы неплохо, — расхохоталась Настенька, поправляя завиток волос, выбившихся из причёски. — Но не совсем так. Мне надо, чтобы ты привезла Тофика в одно место, о котором я сообщу дополнительно. Но чтобы он не знал, что я там буду.

— Ты и без меня можешь встретиться с ним, — удивилась Жанна. — Я-то зачем? Чтобы выполнять функции водителя? Но Тофик и сам неплохо сидит за рулём!

— Хватит издеваться, — оборвала её спутница. — Он не отвечает на мои звонки, он вообще сменил номер мобильного. Когда я его подкарауливаю возле офиса, он быстро уходит, или даже просит охрану разобраться со мной. Он ни при каких обстоятельствах не хочет оставаться со мной один на один. А мне так много надо ему сказать! Я так люблю его!

— Думаешь, ты сможешь его переубедить? Вряд ли, — вздохнула Жанна. — Тофик очень упрямый.

— Я знаю, — согласилась Настя. — Но любовь может победить все преграды!

Жанна покачала головой. Когда-то и она так думала. Оказалось — неверно. По крайней мере, в её случае это получилось совсем не так. Разве что их с Павлом любовь была не настоящей? Может быть, только иллюзия любви?

Жанна отмахнулась от воспоминаний. Она не хотела и думать о том, что перенесла столько страданий из-за человека, который на самом деле не любил её, а лишь считал, что любит.

— Хорошо, я привезу тебе Тофика, куда скажешь. А ты должна сообщать мне о передвижениях Анатолия Максимовича.

— Весь его график? — разочарованно ахнула Настя.

— Нет — нет, только его вечерние планы. Он же ужинает в ресторане с друзьями? Бывает в театрах, ходит на концерты? Те же торговые центры должен же он посещать?!

— Почти нет, — задумчиво ответила Настя. — Он всё время пропадает на работе, и очень редко ужинает со своим другом. Он даже отдыхать не ездит, хотя тётя его постоянно пилит. Постой, а что ты задумала? Ты хочешь ему всё рассказать?

Жанна загадочно молчала. Не могла же она признаться Насте, что собиралась совершить поступок, который её тёте абсолютно точно не понравится! И тогда ещё неизвестно, согласится ли девушка ей помогать!

— Пусть это пока останется тайной, — подмигнула она Насте.

И, направляясь к своей машине, подумала, что встреча с этой девицей — удача, которая в последнее время не слишком —то к ней благоволит.

Мила сидела в своей студии и задумчиво рассматривала ногти. Маникюрша у неё — чистое золото. Хотя, если перевести все деньги, которые Мила ей платит, в золотые монеты, то скоро вес этих монет приблизится к собственному весу маникюрши. Так что всё сходится.

Ногти, крепкие, очень длинные, ухоженные, на средних пальцах обеих рук увенчаны пирсингом, а на безымянных пальцах выложены стразами.

Все ногти имеют оригинальный дизайн: маникюрша тщательно и долго вырисовывала на них язычки костра на фоне леса и тёмного неба с небольшим закатом. Миле понравилось. Жаль только, что даже с помощью закрепителя картинка не держится более недели. Хотя к тому времени она как раз уже приедается владелице ногтей!

Она смотрела, как Саша Кравчук вошёл в студию, и, дурачась, подошёл к микрофону.

— Аве Мари-и-я, — затянул он, и она невольно расхохоталась.

Голос у дяди был тоненьким и пронзительным, он резал по ушам. Может, конечно, у неё не идеальный слух и не самый лучший в мире голос, но всё же есть люди, которые вообще не могут петь. И их гораздо больше, чем некоторые думают.

Мила вскочила с места и пошла навстречу Кравчуку, разбросав руки в стороны. Она попросила его приехать, потому что ей требовалась его поддержка. Ни в чьих советах она уже давно не нуждалась, и помощь тоже ей не была нужна. С тех самых пор, как она вышла замуж за Павла, всё изменилось. Но вот без поддержки Кравчука ей было не обойтись. Она привыкла с детства делиться с ним своими мыслями и чувствами, и продолжала делать это и в зрелом возрасте.

— Привет, милочка, — прогнусавил Саша. — Ты опять хочешь использовать меня в качестве психоаналитика?

— Мартини? — вместо ответа поинтересовалась Мила, и услужливо достала из бара непочатую бутылку напитка, который предпочитал дядя.

Он тут же смягчился и схватил бокал.

— Ну, что на этот раз?

Стилист уселся в кресло, разглядывая офис племянницы. Студия оказалась что надо: с великолепной записывающей аппаратурой, отличным дизайном, большими пространствами, необходимыми для акустики.

— Боюсь возвращаться домой, — призналась Мила.

— Тогда чего ж ко мне не поехала? — удивился дядя, потягивая мартини. — И мне не пришлось бы тащиться сюда! Давай, рванули, переночуешь у меня, и расскажешь всё.

— Нет, — покачала головой Мила, — если вдруг кто позвонит, я — здесь, на работе. А так, получается, смотала удочки неизвестно куда.

— Я — твой дядя, — поднял палец вверх Кравчук, — и ты вполне можешь поехать ко мне!

— Ты не понимаешь, — отмахнулась племянница, — пусть лучше я буду делать вид, что тружусь в поте лица, если вдруг свекровь позвонит.

— И вправду не понимаю, — признался он. — Ну, выкладывай!

— Любовь Андреевна застала меня сегодня выходящей из комнаты Антона, — Мила опустила голову, ожидая шквал упрёков и возгласов.

Но дядя молчал. Он с немым изумлением смотрел на холёную племянницу и поражался.

— Значит, ты успела и с Антоном перепихнуться? — наконец-то поинтересовался он.

Мила молча кивнула, ожидая, пока он нальёт себе ещё мартини.

— Ну и что, как мужчинка?

— Да прекрати ты, — взорвалась она. — Я на взводе. Не знаю, что и делать! Как мне возвращаться домой? А что, если она уже все мои вещи сложила и выставила на крыльце? Представляешь, какой позор!

— Так ты собираешься оставаться в студии, пока тебя не позовут домой? — догадался Саша. — Ну и глупо! Тебе же будут звонить на мобильный, следовательно, ты можешь быть в любом месте!