Северяне - Мищенко Дмитрий Алексеевич. Страница 40

И птицы заливаются среди ветвей, звонкий щебет их несется навстречу ясному небу. Можно подумать, что в Чернигове мир и благоденствие, а вчерашняя битва только страшный сон…

Она вскочила с постели, выглянула из двери опочивальни. Кругом ни души. Куда-то запропастилась нянька…

«Что означает эта тишина, – удивилась Черная, – куда девались слуги? Уж не убрались ли хозары восвояси? Вот была бы радость! И впрямь, может, на ее счастье, унесла их нелегкая в проклятый Итиль?» Она не стала долго гадать, накинула кое-как одежду, не умывшись, не причесавшись, скользнула к выходу из терема.

– А князь согласен? – услышала она чей-то голос внизу, у дверей.

– Да говорю ж тебе, согласен, – ответил другой голос. – Поединок будет между воинами нашими. И кто победит сильнейшего, тому и доведется сразиться с хозарином.

Черная остановилась на лестнице, прислушалась, потом побежала в комнату к няньке.

– Нянька! Нянюшка! – опрометью влетела она к старухе и кинулась ей на шею.

– Милая, хорошая моя, слыхала, о чем говорят отроки там, под лестницей?

– Что с тобой, дитя мое? – уставилась на нее испуганная нянька. – Да хранят тебя боги, и Цур, и Пек [37], и Сварог! Скажи же толком, что случилось?

– Там внизу, – торопливо заговорила княжна, – рассказывают отроки о каком-то поединке. Пойди разузнай, когда и где он будет. Скорей же, нянюшка, милая! – нетерпеливо запрыгала Черная.

Старуха тяжело поднялась, пригладила сбившиеся на сторону волосы и молча вышла за двери. Княжна выпорхнула вслед и побежала к себе в опочивальню. Она догадывалась, о чем вели речь отроки, и спешила переодеться, принарядиться к выходу.

Вскоре возвратилась нянька и подтвердила ее догадки: Всеволод просил у князя разрешения вызвать кагана на поединок. Князь не отказал, но и не согласился сразу. Сначала хочет он увидеть, каким бойцом покажет себя Всеволод в состязаниях с сильнейшими дружинниками. Потому устраивает единоборство их на Соборной площади. Значит, скорей, скорей умываться, причесываться, наряжаться! Скорей туда, к дружинникам, на площадь!

На Соборной площади, где совсем недавно крепко рассорился князь Черный с народным вечем, собралась ныне едва ли не вся дружина северянская и множество народа. Князь не верил, да и не мог поверить, что никому не ведомый отрок одолеет хозарина. Но то, что отрок рвется в бой, запало в сердце князя. Кто знает? Может быть, он несет княжне спасение? Сразиться должен он с тем, кто требует дочь князя себе в жены. А какой из кагана витязь? Изнежен да жиром заплыл. Хитер, как лис, и лют, как дикий кабан. Но в таком деле, как поединок с сильным витязем, на хитрости одной далеко не уедешь. Да и кабанья ярость тоже не подспорье. Победа дастся тому, у кого сила богатырская и ловкость!

Да, было о чем пораздумать князю в эту ночь. Однако утром объявил он свою волю: на бой с хозарином выйдет сильнейший из северян!

И вот вышли дружинники на площадь. На видном месте – Всеволод. Он первым хочет доказать свою силу и право бороться за княжну. Славята оглашает условия единоборства, вызывает тех, кто решил состязаться с отроком.

Первым вызвался Галляр, здоровенный и очень широкий в кости варяг. Когда-то он спас князя от дикого тура, приняв на себя могучий удар раненного и оттого еще более разъяренного зверя. Руки у варяга короткие и толстые, словно колоды. Лицо суровое, жестокое.

Соперники сначала разъехались в разные стороны, потом пришпорили коней и понеслись друг на друга, наставив копья. Вот сшиблись они на середине поля, но копья только скользнули по щитам, а сильные кони молниеносно разнесли бойцов в разные стороны.

В толпе заволновались. Еще тесней сомкнулось кольцо людей, нетерпеливо ждавших продолжения поединка.

Всеволод обвел возбужденно блестящими глазами стоящих вокруг северян и… замер: неподалеку от князя он увидел Черную. Она ободряюще улыбалась ему, что-то говорила, но за шумом не разобрать было, что именно, беззвучно шевелились ее губы. Он чувствовал, что это слова одобрения, дружбы, а может быть… может быть, любви, тревоги за него…

А варяг уже снова мчался ему навстречу. Всеволод сильно пришпорил Вороного, весь подобрался, изловчился, да с такой силой ударил в подставленный Галляром щит, что варяг и опомниться не успел, как вылетел из седла.

Пораженные столь быстрым и неожиданным исходом поединка, дружинники разом ахнули, и вдруг всю площадь, всю округу, весь град и окрестные рощи огласил могучий гул Приветственных кликов. Северяне кричали, взмахивали руками, кидали кверху шапки.

– Слава победителю!

– Слава доброму молодцу!

– Слава-а-а-а! Слава-а-а-а!

– Кто этот витязь? – тихо спросил Баглай, приблизившись к Амбалу.

– Пришелец какой-то, из Засулья, говорят, – еще тише ответил ключник. – Видно, он и оповестил князя, что близко рать хозарская.

– Надо предупредить кагана, – шепнул на ухо Баглай, – с этим витязем опасно встретиться на ратном поле.

– А может, лучше, если и вовсе не допустим этой встречи?

– Попробуй, – кивнул Баглай в сторону победителя, – не допусти такого, если имеешь силу.

Баглай зорко оглянулся по сторонам, спокойно и медленно подался с конем назад, чтоб чей-нибудь любопытный глаз не заметил, как он шепчется с Амбалом.

Тем временем для поединка выехал второй дружинник… Потом третий, и четвертый, но всех их постигла участь Галляра.

Тогда встал перед князем витязь Могута. Водил он княжеские караваны с товаром за море и в столкновениях с печенегами добыл себе славу воина непобедимого.

– Дозволь, княже, и мне преломить копье свое о щит молодого витязя. – Он низко поклонился своему властелину.

Черный измерил взглядом исполина Могуту, игравшего под ним огромного коня и задумался.

– Жаль молодца, Могута, – сказал он тихо, чтоб не услышал Всеволод, – из него храбрый дружинник будет, а ты покалечишь, а то и насмерть убьешь его.

– Княже! – не отступал Могута. – Дозволил же ты сразиться с юным витязем лучшим дружинникам земли Северянской. И он одолел их. Хоть молод он, а крепок дюже!

– Им можно, а тебе нельзя, Могута. Неровня он тебе. Ты зрелый витязь, и нет у нас равного тебе по силе и искусству боя.

– Почему неровня? – вмешалась в разговор княжна. Ей показались обидными сомнения князя в силе и уменье Всеволода. – Победил же он только что сильнейших дружинников наших!

Черный недовольно покосился на дочь, и та умолкла под строгим его взглядом. Но теперь заговорили дружинники, толпившиеся вокруг Черного. Всеволод осмелился приблизиться к ним и стал прислушиваться.

– Дозволь, княже, – просили мужи, – не оставаться же дружинникам побежденными. Пусть Могута покажет, каковы мы есть!

– Дивно, – говорили другие. – Никому не ведомый отрок, пришелец какой-то, осмеливается выходить на бой против лучших ратных мужей земли Северянской.

– А Всеволод тоже северянин! – не утерпела княжна, обращаясь теперь уже не к князю, а к дружинникам.

Люди замолчали, вопросительно переглядываясь, никто из них не знал молодого витязя, не видывал его, не мог понять, откуда взялся он.

– Кто сказал тебе, что отрок этот – северянин? – обратился князь к дочери, видимо удивленный ее настойчивостью. Девушка хотела было ответить, но Всеволод опередил ее.

– Княже! – громко воскликнул он, пытаясь завладеть вниманием Черного и уклониться от вопросов, которых стремился избежать. – Здесь усумнились в моей силе. Как воин требую поединка! Пусть увидят и витязи твои и все люди добрые, каков я в искусстве ратном.

Князь нерешительно переводил взгляд с окружавших его дружинников на Всеволода, с него – на дочь и раздумывал.

– Дозволь, княже! – кричали ближние и дальние дружинники. – Ведь отрок сам того хочет!

– Не волен ты оберегать его, князь, – настаивали другие. – И Могута и мы тоже хотим сразиться с Всеволодом, а потом с каганом, отстоять свободу земли Северянской и честь княжны!