История Крестовых походов - Мишо Жозеф Франсуа. Страница 13

Между тем весть о завоевании Иерусалима разнеслась по всем близлежащим землям. В церквах, восстановленных крестоносцами, служили благодарственные молебны; толпы паломников из Антиохии, Эдессы, Тарса и более отдаленных мест спешили на поклонение Святому Кресту, некоторые из них оставались в Иерусалиме на жительство. Что же касается сарацин, то у них царили уныние и печаль. Багдадский кади вырвал себе бороду на глазах халифа; весь диван рыдал при этом зрелище и проклинал христиан. Вместе с тем победы крестоносцев привели к усилению моральной консолидации мусульман. Распавшаяся империя Сельджукидов давно уже превратилась в скопище эмиратов, враждовавших друг с другом. Но падение Иерусалима заставило всех эмиров объединиться. Забыв прежнюю вражду к халифу Египта, турки были готовы действовать с ним совместно, и целые их толпы присоединились к египетской армии, запоздало шедшей к Иерусалиму.

Эта армия была необычной. Руководил ею эмир Афдал, некогда отвоевавший Иерусалим у турок и не желавший примириться с победой крестоносцев. Свои военные силы Афдал собирал по частям. Его полки пришли с берегов Тигра, Нила и Красного моря, а иные даже из глубин Эфиопии. Из Александрии и Дамиетты направился флот, груженный всевозможными запасами и осадными орудиями. Отправляясь в поход, Афдал дал клятву халифу положить предел завоеваниям крестоносцев и, срыв до основания Голгофу, уничтожить Святой Гроб и остальные памятники, чтимые христианами.

В Иерусалиме обо всем этом стало известно, когда египетская армия прибыла в Газу. Обеспокоенный Готфрид призвал других вождей немедленно присоединиться к нему и идти навстречу сарацинам. Танкред, граф Фландрский и некоторые другие князья подчинились приказу. Герцог Нормандский и граф Тулузский поначалу уклонились, и только мольбы христиан Иерусалима заставили их последовать за войском Готфрида. С ними пошли все жители города, способные владеть оружием.

Крестоносцы объединились в Рамле. Оттуда они направились к югу вдоль побережья и остановились у ручья Сорека на равнине, лежавшей между Яффой и Аскалоном. Узнав от захваченного лазутчика, что неприятель стоит в трех милях и собирается напасть, рыцари, в свою очередь, стали готовиться к битве. Ночь на 14 августа, в канун Успения Богородицы, они провели под оружием, и рано утром был дан сигнал к бою. Патриарх Арнульф пронес перед рядами Древо Животворящего Креста, герольды развернули знамена, и армия ринулась вперед. На широком поле перед Аскалоном ее поджидали сарацины.

Силы сторон были неравными. Христианских воинов набралось всего около двадцати тысяч; мусульманская армия обладала более чем десятикратным преимуществом. Но крестоносцы горели энтузиазмом, еще не выветрившимся после иерусалимской победы, и не сомневались в своем успехе. Кроме того, им помогло одно случайное обстоятельство. За войском Готфрида следовало большое стадо быков и верблюдов, перехваченных по дороге. Громкий рев этих животных, слившийся со звуками труб и барабанов, тучи песка и пыли, взметаемые их копытами, поразили воображение мусульман, решивших, что против них идет миллионная армия. Тщетно Афдал старался поднять их мужество; забыв свои клятвы и угрозы, они живо вспомнили участь мусульман, вырезанных после завоевания Иерусалима. Этот контраст настроений и определил исход битвы.

Подойдя на выстрел из лука, христиане метнули в ряды врага тучу дротиков, после чего в бой вступила конница. Герцог Нормандский, граф Фландрский и Танкред ударили в центр египетской армии; Роберт Нормандский прорвался к Афдалу и завладел знаменем неверных, эмир же, бросив свой меч и чудом избежав плена, бежал в Аскалон. Тем временем пехота ринулась вслед за конницей и, оставив стрелы и дротики, взялась за бердыши – оружие страшное для мусульман. Готфрид гнал эфиопов и мавров, бежавших в горы; сирийцы и арабы, теснимые Раймундом, отступили к морю и в большинстве погибли в его волнах; часть их искала спасения в Аскалоне и была раздавлена в свалке у подъемного моста. Глядя со стен города на это побоище, Афдал проклинал Иерусалим, повинный во всех его бедах, и хулил пророка, так вероломно покинувшего своих приверженцев. Битва закончилась обычной резней: в смертельном страхе мусульмане побросали оружие, и мечи крестоносцев, по выражению современника, «косили их как траву в поле». К полудню все египетские суда снялись с якорей и ушли в море; на одном из кораблей рыдал безутешный Афдал, не чувствовавший себя в безопасности в Аскалоне.

Что же до Аскалона, то взятию его помешала очередная распря, возникшая между Готфридом и графом Тулузским. Последний считал Аскалон своей военной добычей, в то время как Готфрид требовал присоединения его к Иерусалимскому королевству. Все кончилось тем, что король Иерусалимский ограничился данью. Подобная же склока между теми же лицами произошла несколько дней спустя под городом Арсуром, но там дело оказалось серьезнее: Готфрид так разъярился на Раймунда за его интриги, что чуть было не обратил против графа Тулузского свое оружие, и лишь стараниями остальных вождей удалось избежать кровавой развязки.

Победа под Аскалоном, хотя она и обошлась без чудес вроде небесных легионов, возглавляемых святым Георгием, вызвала всеобщее ликование в стане христиан. По возвращении в Иерусалим Готфрид и другие вожди были встречены трубами и литаврами, а священники своими гимнами прославляли победителей.

Эта победа была последней в ходе всей эпопеи, она завершила Первый крестовый поход. Свободные наконец от данного обета, после четырехлетних трудов, опасностей и невзгод князья, бароны и рядовые воины покинули Иерусалим, оставив для его защиты всего триста рыцарей, мудрость Готфрида и меч Танкреда. Одни отправились Средиземным морем, другие пошли через Сирию и Малую Азию. На их возвращение смотрели как на чудо, как на воскресение из мертвых, и присутствие их везде было предметом для назиданий. Но при этом почти не было семьи, которая не оплакивала бы защитника креста или не гордилась, что имеет мученика на небе. Остановимся на дальнейшей судьбе главных персонажей похода, чьи имена промелькнули на предшествующих страницах и почти исчезнут со страниц последующих.

Граф Раймунд Тулузский, давший клятву не возвращаться на Запад, но и неспособный ужиться с королем Иерусалимским, удалился в Константинополь, где император принял его с почетом и дал ему в управление княжество Лаодикийское.

1103 г.

Петр Пустынник вернулся в свое отечество и, спасаясь от докучных поклонников, заперся в обители, которую сам основал в Гюи. Там он прожил шестнадцать лет в смирении и строгости и был похоронен среди других монахов.

Граф Роберт Фландрский благополучно прибыл в свои европейские владения, где показал себя образцовым хозяином: он отдал много сил, чтобы восстановить пришедшее в упадок во время его отсутствия, но не успел окончить задуманного вследствие преждевременной смерти – результата неудачного падения с лошади.

Герцог Роберт Нормандский остался таким же ветреным и беспечным, каким был до отъезда в Святую землю. На обратном пути в Европу он пленился красотой дочери одного итальянского графа, что задержало его на год вдали от родного герцогства. В результате этой задержки он упустил английский престол, на который после смерти Вильгельма Рыжего имел неоспоримые права. Впрочем, он мало горевал об этой утрате; вернувшись в Нормандию, он предался веселой жизни, окружив себя ватагой собутыльников и гуляк, чем восстановил против себя население герцогства. Этим воспользовался его брат, Генрих I, наследовавший Вильгельму. Он пошел войной на Роберта, вторгся в Нормандию, разбил и захватил старшего брата и запер его в замке Кардиф, где после восьмилетнего заточения Роберт и умер, забытый всеми товарищами былых баталий и былых попоек.

Евстафий, брат Готфрида Бульонского, возвратился в Лотарингию, где унаследовал небольшое имение своих родителей, после чего отказался от бранной славы и новых подвигов, закончив жизнь мирным помещиком.