Унесенные ветром. Том 1 - Митчелл Маргарет. Страница 45

Когда коляска проезжала мимо покосившегося тесового домика, выкрашенного в зеленую краску, маленькая негритянка, стоявшая на крылечке, крикнула:

— Эй, она приехала! — И доктор Мид со своей супругой и тринадцатилетним Филом появились из дома, чтобы ее приветствовать. Скарлетт припомнила, что они тоже были у нее на свадьбе. Миссис Мид взобралась на камень, возле которого приезжавшие останавливали лошадей, чтобы удобнее было сойти, и, вытянув шею, разглядывала ребенка, а доктор Мид прошлепал по грязи к самой коляске. Это был высокий, худой мужчина с остроконечной седоватой бородкой. Одежда болталась на его тощей фигуре, словно наброшенная на плечи только что пронесшимся ураганом. Он был кладезем мудрости в глазах всей Атланты и ее надежным оплотом, и потому нет ничего удивительного, если такого же мнения о себе отчасти придерживался и сам. Но, невзирая на его напыщенные манеры и привычку изрекать свое суждения тоном оракула, доктор был добрейшей душою в городе.

Поздоровавшись со Скарлетт, ткнув Уэйда пальцем в живот и похвалив его, доктор тут же заявил, что тетушка Питтипэт дала клятвенное обещание: Скарлетт будет скатывать бинты и работать в госпитале, в комитете у миссис Мид, я только у миссис Мид.

— О господи, что же мне делать! Я уже надавала обещаний нескольким десяткам дам! — воскликнула Скарлетт.

— В том числе, конечно, и миссис Мерриуэзер! — возмущенно вскричала миссис Мид. — Чтоб ей пусто было! Она, должно быть, днюет и ночует на вокзале!

— Я пообещала, потому что не имела представления, о чем она говорит, — призналась Скарлетт. — А что, кстати, это за комитеты?

Доктор и его супруга были, казалось, слегка шокированы проявленным Скарлетт невежеством.

— Ну, понятно, вы ведь были погребены у себя на плантации, откуда же вам знать, — поспешила найти для нее извинение миссис Мид. — У нас созданы комитеты сестер милосердия для обслуживания разных госпиталей по разным дням. Мы ухаживаем за ранеными, помогаем докторам, готовим перевязочный материал и одежду, а когда раневые поправляются настолько, что могут покинуть госпиталь, мы берем их к себе домой до полного выздоровления, после чего они возвращаются в армию. И мы заботимся о семьях раненых, поскольку некоторые из них терпят просто ужасную нужду. Наш комитет создан при том госпитале, где работает доктор Мид, и все в один голос утверждают, что доктор поистине творят чудеса…

— Хватит, хватит, миссис Мид, — ласково прервал ее супруг. — Нечего меня перед всеми расхваливать. Вы вот не пустили меня на фронт» а то, что я здесь делаю, это все пустяки.

— Не пустила? — возмущенно вскричала супруга, — Я не пустила? Это же город вас не отпустил, и вы это прекрасно знаете. Понимаете, Скарлетт; когда людям стало известно, что он намерен отбыть в Виргинию в качестве военного врача, все дамы в городе подписали петицию, умоляя его остаться здесь. Само собой понятно, что город не может обойтись без него.

— Ну будет, будет, миссис Мид, — повторил доктор, явно польщенный ее похвалами. — Что ж, пожалуй, хватит пока и одного сына на фронте.

— А на будущий год пойду на войну я! — воскликнул Фил, подпрыгивая на месте от волнения. — Барабанщиком!. Я уже учусь бить в барабан. Хотите послушать? Сейчас побегу, принесу барабан!

— Нет, не сейчас, — сказала миссис Мид и притянула к себе. Глубокое душевное волнение отразилось на ее лице. — Не на будущий год, дорогой. Еще через годик, может быть.

— Но война же тогда кончится! — обиженно закричал Фил, выскальзывая из материнских объятий, — А ты обещала!

Взгляды родителей встретились, и Скарлетт прочла все в их глазах. Дарси Мид сражался в Виргинии, и трепетная любовь родителей была устремлена на младшего, остававшегося с ними сына.

Дядюшка Питер откашлялся.

— Мисс Питти была страх в каком волнении, когда я уезжал. Надо ехать домой, она и так уж небось лежит в обмороке.

— До свидания! Я наведаюсь к вам после обеда! — крикнула миссис Мид. — И передайте от меня Питти: если она не отдаст вас в мой комитет, ей еще не раз прядется падать в обморок.

Коляска, раскачиваясь из стороны, в сторону в скользких глинистых колеях, потащилась дальше, а Скарлетт, улыбаясь, откинулась на подушки. Впервые за много месяцев у нее посветлело на душе. Атланта с ее шумной уличной толпой, с ее неистовостью, спешкой, подспудным напряжением возбуждала в ней приятное волнение — она была ей куда милее пустынной плантации в окрестностях Чарльстона, где ночное безмолвие нарушали лишь крика аллигаторов, милее и самого Чарльстона, дремлющего в тени своих садов за высокими оградами, милее Саванны с ее широкими, обсаженными пальмами улицами и мутной рекой. И — пока что; быть может, милее даже Тары, дорогой ее сердцу Тары.

Этот город с узкими грязными улочками, раскинувшиеся среди пологих краевых холмов, чем-то таинственно влек ее к себе; в нем крылась какая-то глубокая первозданная сила, находившая отклик в ее душе, где под тонкой оболочкой привитых усилиями Мамушки и Эллин понятий оставалось живо то, что было сродни этой силе. Здесь она внезапно почувствовала себя в своей стихии — здесь, а не среди спокойного величия старых городов, распластавшихся на равнине у желтых рек.

Теперь дома отстояли друг от друга все дальше и дальше, и вот, высунувшись из коляски, Скарлетт увидела красные кирпичные стены и шиферную крышу дома мисс Питтипэт. Дом стоял на отшибе, на северной окраине города. За ним Персиковая улица, сужаясь, превращалась в тропу, вьющуюся между высоченными деревьями, и скрывалась из глаз в тихой чаще леса. Аккуратная деревянная ограда сияла свежей белой краской, а цветник перед входом золотился желтыми звездочками последних в этом сезоне жонкилей. На крыльце стояли две женщины в черных платьях, а позади них огромная мулатка, скрестив под передником руки, расплывалась широченной белозубой улыбкой. Толстушка мисс Питтипэт переминалась от волнения на своих маленьких ножках, прижав руку к пышной груди, дабы унять биение растревоженного сердца. Скарлетт поглядела на стоявшую рядом с ней Мелани и с мгновенно вспыхнувшим чувством неприязни поняла: вот она — ложка дегтя в бочке меда Атланты: эта хрупкая фигурка в траурном платье, с гривой непокорных темных кудрей, безжалостно стянутых в степенный тугой узел, с радостной приветливой улыбкой на нежном широкоскулом личике с острым подбородком.

Когда кому-нибудь из южан припадала охота собрать пожитки и, отправиться за двадцать миль проведать родных или друзей, визит этот редко продолжался менее четырех-пяти недель, а иной раз затягивался и дольше. Южане с равным энтузиазмом ездили в гости и принимали гостей у себя, и не было ничего из ряда вон выходящего, если, заглянув на рождество, родственники задерживались до июля. Нередко случалось также, что и новобрачные, заехав с обычным визитом, заживались, у радушных хозяев до появления на свет своего второго ребенка. И столь же часто бывало, что какой-нибудь престарелый дядюшка или тетушка, завернув в воскресенье отобедать, много лет спустя отправлялся из этого же дома на погост, так и не удосужившись убраться восвояси. Гости никого не утруждали, ибо дома были вместительны, в челяди недостатка не ощущалось, а прокормить несколько лишних ртов в этом краю изобилия не составляло труда. Во всех домах постоянно было полно гостей разного возраста я пола: приезжали с визитом новобрачные; приезжали молодые матери — похвалиться своим новорожденным; приезжали выздоравливающие — окрепнуть после болезни; приезжали удрученные горем молодые девушки, усланные родителями из дома, дабы уберечь их от нежелательного брака, и молодые девушки, достигшие критического возраста и еще не обручившиеся и отправленные к родственникам в надежде, что с их помощью и на новом месте удастся поймать подходящего жениха. Гости вносили разнообразие, оживляли неспешное течение жизни Юга, и им всегда оказывали радушный прием.

Так и Скарлетт приехала в Атланту, не имея ни малейшего представления о том, как долго она здесь пробудет. Если ей покажется тут так же скучно, как в Саванне и Чарльстоне, она возвратится домой через месяц. Если понравится, она будет тут жить, сколько наживется. Однако не успела она приехать, как Тетушка Питти и Мелани повели на нее атаку, стараясь убедить ее обосноваться у них навечно. Все и всяческие аргументы были пущены в ход. Они хотят, чтобы она жила с ними, потому что они ее любят. Они очень одиноки, и по ночам им бывает ужасно страшно в этом большом доме, а Скарлетт такая храбрая, и с ней они ничего не будут бояться. Она такая очаровательная, сумеет развеять их печаль. Теперь, после смерти Чарльза, ее место и место его сына — здесь, с родней усопшего. К тому же, согласно завещанию Чарльза, половина дома принадлежит ей. И наконец: Конфедерации дорога каждая пара рук, чтобы шить, вязать, скатывать бинты я ухаживать за раневыми.