Инженер магии - Модезитт Лиланд Экстон. Страница 28

– Так почему же спидларцы не рвутся в эту гильдию?

– По природному непокорству. А также потому, что ведут, главным образом, морскую торговлю и в чародейских дорогах не очень-то нуждаются. А Белым не нужны хлопоты с Аналерией, Кифриеном и Спидларом одновременно.

– Но ведь Кифриен – часть Галлоса, – подает голос Брид.

– Скажи это кифриенцу, – хмыкает Лидрал.

– И Спидлар так и не покорился Фэрхэвену!

– Сохранял независимость почти два столетия, пока Белые никак не могли достроить свою проклятущую дорогу через Рассветные Отроги. Как я понимаю, ваш Основатель – Креслин – малость замедлил их продвижение. Но нынешние дела, эти новые горы, беспокоят Спидлар. Во всяком случае, должны беспокоить.

– А с чего бы им, собственно говоря, беспокоиться? Как я понял, они ничем, кроме торговли, не занимаются, так какая им разница, чья власть? Фэрхэвен никому торговать не запрещает.

– Ну, торгует-то каждый на свой лад. Спидларцы продают все и вся, включая свою службу. Думаю, в разных армиях Кандара наберется больше спидларских наемников, чем в войске Совета. Служить в собственном войске у них чуть ли не позорно.

– А в чужих что, почетно?

– Я же не говорила, будто в этом есть смысл, – говорит Лидрал, щелкая вожжами. – Кроме того, в других местах им больше платят, – она поднимает глаза к небу, затянутому плотными облаками, и качает головой. – По правде сказать, мне хотелось бы миновать холмы прежде, чем пойдет дождь.

Брид щиплет себя за подбородок.

– Похоже, наемные клинки есть повсюду.

– Мне это не нравится, – говорит Кадара.

– Но ведь и голодать тебе тоже неохота.

– А как насчет тебя, Доррин?

Юноша пожимает плечами:

– Дело для целителя найдется почти везде. Правда, я предпочел бы работать в кузнице.

Все трое смотрят на худощавого паренька.

– Я крепче, чем кажусь с виду. Это даже отец Кадары говорил.

Лидрал поднимает брови и снова бросает беглый взгляд на облака.

– Хегл был кузнецом. Он меня многому научил.

– Вы все трое выросли вместе?

– Нет, – отвечает Брид. – Я познакомился с ними позже.

– Почему тебя так беспокоят облака? – спрашивает Доррин, направляя Меривен поближе к повозке.

– В скалах по-прежнему много льда и снега, – объясняет Лидрал, кивая в сторону оледенелых пиков. – Теплый дождь – а надвигается как раз такой – может быстро растопить и то и другое.

Менее чем в трех локтях ниже дороги протекает мелкая речушка с кромкой льда у берегов.

– Скоро ли зарядит дождь?

– Еще до полудня. Облака будут здесь к середине утра.

– Но ведь лед растает не сразу?

– На то и надеюсь, – Лидрал щелкает вожжами. – Но нам нужно выбраться из ущелья прежде, чем хлынет настоящий ливень.

Они успевают проехать еще пять кай прежде, чем все вокруг затягивает тончайшая кисея тумана.

Там где можно – на прямых отрезках дороги – Лидрал старается прибавить скорости.

– Еще несколько кай... – бормочет она.

– Несколько кай, и что? – спрашивает Брид.

– И мы сможем не бояться наводнения.

Теплая капля падает Доррину на нос.

Чуть поотстав от повозки, Кадара поплотнее запахивает куртку. Брид приноравливает коня к шагу ее лошади, и скоро их тихие голоса уже теряются в плеске дождевых струй и нарастающем шуме потока, в который превращается мелкий ручей слева от дороги. Однако чем дальше по дороге, тем глубже врезано в камень речное ложе, так что последние три кай тропа проходит не менее чем в тридцати локтях над водой.

– Хвала тьме, худшее мы миновали. И как раз вовремя, – говорит Лидрал.

Вода, вспучиваясь и вспениваясь, прямо на глазах начинает заполнять ущелье. Порой из пены выныривает и погружается вновь черная макушка дерева. Дождь забирается за ворот, холодя спину.

– И долго это продолжится? – бормочет Доррин.

– Это мы тебя должны спросить, – ехидно замечает Кадара.

Покраснев, Доррин, как учил его отец, направляет свои чувства к облакам, но улавливает лишь давящую тяжесть влаги.

– Слишком много воды, – вздыхает он.

– Значит, надолго? – уточняет Брид.

– Вроде того. В облаках очень много влаги.

– Здесь всегда так, – говорит Лидрал. – Ветер приносит тучи с запада, и дожди заряжают надолго. Едем дальше.

Съежившись под курткой, Доррин следует за Бридом и повозкой Лидрал, время от времени утирая лоб. Каньон становится все шире, а стены его все ниже. Хоть одно хорошо: дождь разогнал москитов.

XXXII

Через три дня дожди стихают, и на город Клет опускается густой туман. Река Джелликкор, все еще бурля в своем каменном ложе, проносит мимо какой-то мусор, а порой и ледяные глыбы. Лидрал отступает на шаг, обводит взглядом троицу с Отшельничьего, чуть дольше задержавшись на Доррине, оборачивается на стоящего у румпеля шкипера и вручает Кадаре и Бриду по два серебреника.

– Жаль, что так мало, но...

– Мы и так тебе благодарны, – говорит Брид. – И за плату, и за компанию, и за наставления.

– Непременно скажите Джардишу, что вы от меня. Рада бы поплыть с вами, но шкипер ждать не станет.

Кадара смотрит на речную шаланду, качающуюся на волнах взбухшей от дождей реки. Посудина трется бортом о старую деревянную пристань.

Доррин жалеет, что по части бойкости языка ему до Брида очень и очень далеко. Он будет скучать по Лидрал, тем паче что под внешностью обычной торговки сумел уловить нечто иное. И вот досада – нужные слова никак не приходят ему на ум! Тем временем она вкладывает ему в руку два серебреника.

– Надеюсь, ты сумеешь найти в Дью подходящую кузницу. Дай Джардишу знать, где тебя можно будет найти. Я наведываюсь в Дью довольно часто.

– Спасибо тебе, Лидрал.

Та улыбается.

– Приятно было путешествовать в компании. А то ведь я, признаться, уже позабыла, как это может быть славно. Но, – тут тон ее делается строже, – пора расставаться.

– Эй, купчиха, – кричит с борта бородатый шкипер, – мы отчаливаем!

Лидрал поднимается на борт, когда неряшливый юнец уже отвязывает передний линь.

Доррин провожает отходящую шаланду долгим взглядом.

– Доррин, нам тоже пора. Скоро полдень.

Доррин медленно взбирается в седло.

– Нам перепало больше, чем я ожидал, – говорит Брид Кадаре.

– Конечно, – с широкой ухмылкой отзывается девушка, – и спасибо за это скажи Доррину.

– Спасибо, Доррин, – с такой же ухмылкой произносит Брид.

– За что? – спрашивает Доррин, чувствуя, что заливается краской.

– За то, что ты безусловно очаровал нашу купчиху.

– Это точно, – весело подтверждает Кадара.

– Жаль ее, – говорит Брид, направляя мерина в сторону от реки, мимо каменных загонов с козами и маленьких хижин.

Кадара кивает:

– Да, она все тянет на себе, а этот ее братец – пустое место. Белые по-прежнему воюют с Преданием.

– Не всякий мужчина – пустое место, – замечает Доррин.

– Так ведь суть Предания вовсе не в этом, а в том, что случилось, когда мужчины не пожелали слушать женщин и даже отказали им в равном праве высказываться.

– Куда прете! – внезапно орет какая-то женщина, и Доррин натягивает поводья, чтобы Меривен не наехала на мальца, бросившегося ей чуть ли не под копыта за своим мячиком.

– Смотреть надо, куда едете! – кричит женщина, размахивая метлой так, что летит солома. – Скачут сломя голову, демоном проклятые чужеземцы! Того и гляди задавите человека!

Последняя фраза несется уже вдогонку Доррину.

– Верно, Доррин, – качает головой Кадара. – Будь осторожнее, а то весь город передавишь.

– Хотелось бы мне знать, где это и когда у женщин не было права высказываться? – бормочет про себя Доррин.

Над его головой смыкаются облака. За его спиной река Джелликкор течет на север к холодному морю, а женщина в серых лохмотьях размахивает соломенной метлой и выкрикивает ругательства.

XXXIII

Стоит Доррину сунуться на кухню, как кухарка, неприветливая особа с плоским носом, заметив его, кричит: