Свора - Молчанов Андрей Алексеевич. Страница 16

– Класс! Только… Если там заморочки со всякими налогами, как этот хмырь плел… Понимаешь, какая какофония начнется? Придет Пемза в какой-нибудь банк, а его там окучат: плати, скажут, пятьдесят процентов! Вообще… откуда лимончик? Он же номерной, усекаешь?

– А наши какие проблемы? Лимон настоящий? Ну и все. А если претензии – пусть на банк наезжает. Наше дело простое: вот товар. Нравится – покупай. Нет – извини… Наше дело свести… А разборы… да чихал я на разборы! Пемза и так оборзел… Надо его, Костя, того… Иначе жить не даст, вон уже на наш вещевой рынок губы раскатал, воду мутит… Кончать его надо. Но так, аккуратно, мол, мы ни при чем…

– Все косяки на нас пойдут, как ни темни…

– Придумаем чего-нибудь… Люську в Рязань отправил?

– Да. Вся в соплях.

– Ну… чего сделаешь? Жизнь!

Обмен

Узнав о существовании денежного знака достоинством в один миллион долларов, Пемза всерьез озаботился возможностью стать его обладателем. Всякого рода смутные времена, чреватые повсеместным закручиванием гаек после вакханалии беззакония, взяточничества и воровства, представлялись матерому вору весьма реальным завершением эпопеи российской демократии. И в этом случае бумажка, эквивалентная увесистому чемодану с валютой, обретала бы дополнительную ценность хотя бы как предмет контрабанды. Другое дело – стоит ли бумажка пресловутый тяжеловесный миллион? Не вводят ли его в заблуждение эти оторвы – Костя и Гена?

Проведя осторожное расследование, связанное с подслушиванием разговоров вожаков соседей, Пемза убедился в отсутствии у них мошеннического умысла; кроме того, купюру продавал банк, готовый подписать гарантийные обязательства по ее состоятельности, а потому, дав согласие на обмен, Пемза взял с собой опытного эксперта, бывшего фальшивомонетчика, должного исследовать раритет всесторонне.

Предложение о предварительном ознакомлении покупателя с купюрой было категорически отвергнуто банкирами, раздраженно пояснившими, что процедуры пустопорожних смотрин им уже надоели, срочности в продаже не существует, да и вообще предложение остается актуальным лишь в течение суток.

Банк, по сведениям Пемзы, контролировался кровожадной чеченской группировкой, качать права на ровном месте явно не следовало, так что с покупкой поневоле пришлось поторапливаться.

В банк он прибыл в сопровождении четырех прямоугольных охранников, чья внешность наглядно соотносилась с обидной теорией дедушки Дарвина. Хотя… человек больше походит на обезьяну, чем обезьяна на человека.

Пройдя с чемоданчиком, заключавшим в себе расходную наличность, по служебному узкому коридорчику, вошли, настороженно озираясь, в служебное помещение, в котором уже попивали кофе Геннадий с Костей, а также находился один из служащих: молодой, гибкий человек с приятным, открытым лицом.

После вежливых приветствий и рукопожатий молодой человек стеснительно уточнил, принесены ли в банк необходимые средства, и, получив подтверждение, раскрыл сейф, из которого извлек девственно новенькую купюру с изображением известной всему миру статуи античного типа, оснащенной факелом.

При первом беглом взгляде на раритет Пемза сразу же исключил вероятность какой-либо подделки: узорчатая четкая вязь зелененькой и серой красок, шелковые ворсинки в бумаге, ровный давленый след от края клише убедительно свидетельствовали о подлинности купюры.

Вооружившись специальным пометочным карандашом, лупой и ультрафиолетовой лампой, за дело принялся эксперт-фальшивомонетчик.

Манипуляции его длились не более двух минут, по истечении которых, удивленно качая лысой головой в опушке седых волос, специалист по финансовой липе сокрушенно признался, что видит такую редкость впервые, хотя вскользь и слышал о ней; однако вывод его однозначен: деньги самые что ни на есть подлинные, уникальные, и смастерить этакое диво с помощью самой совершенной типографии невозможно: краска, бумага, аксессуары печати – исключительно американского гознаковского стандарта.

– Вам подготовить гарантийное письмо? – вежливо осведомился у Пемзы приятный клерк, он же негодяй Анохин. – Кстати, вот именной сертификат на купюру… – И покупателю был вручен красивый, с золотыми печатями документик, затейливо подписанный президентом неведомой ассоциации миллионеров.

Пемза сухо кивнул банковскому служащему, затем, уместив купюру с сертификатом в карман пиджака, властительным жестом указал подчиненной горилле на чемодан с валютой.

Повинуясь жесту, горилла, водрузив чемодан на стол, щелкнула замками и откинула крышку.

Луч света, пробившийся сквозь щель в портьерах, застил матовой поволокой пачки «общаковских» долларов, любовно перетянутые разноцветными резинками.

Мигом обострились взоры лиц, производящих обмен, на внушительном содержании чемодана, и повисла торжественная пауза, разрушенная, увы, шумом резко распахнутой входной двери – шумом внезапным, зловещим, саданувшим, как пинок милицейского сапога, в сознание Пемзы неотвратимостью худших предчувствий…

И не успел еще растаять в крови присутствующих горячий адреналин, как помещение заполонили зелено-черным камуфляжем пятеро обезличенных бойцов в черных масках, с короткоствольными автоматами, и гориллы словно подрубленные повалились на пол, сцепив на затылках татуированные клешни, подергиваясь под корректирующими их позиции десантными башмаками, а затем в тесноту пространства ввинтился юлой низенький, рыжеволосый человек с наглым лицом и всезнающими, глумливо распахнутыми глазками и произнес лениво, с привычной презрительной интонацией в жиденьком баритоне:

– Всем оставаться на месте! Налоговая полиция!

злая, жаркая кровь ударила в затылок Пемзы, и окончательно постиг он: подстава! менты! стук! подлянка!..

А затем, цепко вперившись глазами в рыбьи, равнодушные очи рыжеволосого опера, уяснил опытным нутряным чутьем перспективу итогового компромисса… И сделал вывод: влип в комбинацию, грядет «развод», грядет договор… Попал он, Пемза! Устроился под чей-то расчет!

Вскинул пронзительный взор в сторону проклятого сопляка, жлоба и вообще гадостной мрази – Гены, но узрел в нем – согбенно-вспотевшем, такой ужас и непонимание обстановки, что вновь обратился к слащаво-эластичной банковской шестерке, но и та являла собой полную ошеломленность, и никакая тень двуличия не омрачала ее розовенькой морды, а потому вновь взгляд-кинжал был переведен на противного рыжего, который, помаргивая, скучно молвил:

– Чьи это деньги? – и кивнул на растопыренный долларами чемодан.

Гориллы сопели на полу, банковский человек молчал, Геннадий и Костя издавали физиологические звуки, а потому, преодолев кризис внятного слова защиты со стороны, Пемза молвил:

– Деньги принадлежат возглавляемому мною коммерческому предприятию и предназначены для открытия счета.

– Поясните природу возникновения данной суммы, – предложил усталым голосом рыжий бес.

С ответом Пемза помедлил. Мысли ворочались тяжко и угловато, как валуны под ножом бульдозера.

Подстава банковских? Или Гены? А может, его пасли? Так или иначе, однако плести про то, что документы, подтверждающие законное обладание им миллионом долларов, будут предоставлены позднее, означает прощание с этим самым миллионом, протокол, допросы прокурора, мельтешение по различного рода инстанциям, уплаты налогов и штрафов… Проще договориться на месте.

– Мы… могли бы поговорить с вами… – неопределенно произнес Пемза, – э-э…

– Наедине, – понятливо наклонила голову рыжая сволочь.

– Ну да…

– Почему бы нет?

В считанные секунды с помощью людей в черных масках помещение стремительно и услужливо опустело.

– Не скрою, мы очень долго и пристально наблюдали за вашей коммерческой деятельностью, – строгим тоном поведал рыжий и замолчал.

– Сколько? – враждебно произнес Пемза и также выдержал паузу.

– Что значит «сколько»? – вкрадчиво произнес оппонент.

– Ну, я понимаю… – пробурчал Пемза. – Штрафы, нервотрепка, малявы-халявы, делим пополам ввиду срочности исполнения…