Свора - Молчанов Андрей Алексеевич. Страница 21
Майор вздохнул. Занимал его не дармовой спирт, а весьма насущные мысли о том, куда везти томящегося за решеткой мошенника. В этом отделении его не оставишь. Через час-другой сюда подъедут доверенные лица, начнутся определенного рода переговоры…
Из притормозившей возле крыльца машины выскочил Борис. С извечной беспечной улыбочкой вопросил:
– Куда везем шулера?
– Давай по месту регистрации фирмы, на юго-запад.
– Как он тебе, кстати?..
– По-моему, спроси его, сколько будет дважды два, и то начнет изворачиваться…
– Интересные люди – часть нашей профессии, – оптимистически заметил Борис.
С трудом отбившись от Рудина, умолявшего мчаться к заначкам аферистов с целью их изучения и так далее, Пакуро и Борис повезли задержанного в соседний округ.
По дороге Пакуро, рассматривая материалы дела, добродушно поинтересовался:
– Так вы, значит, никакой не Гринько, а Коваленко… Откуда сами-то?
– Из… Из Читы. Читинской области, вернее.
– Ага! И что в столице делаете?
– Вот… С вами общаюсь.
– И только? А у нас сведения, что открываете разного рода мошеннические предприятия, обналичиваете деньги…
– Мошенничество и финансовые трудности – категории разные, – веско заметил Гринько-Коваленко. – Приведу пример. Возьмите наши банки. Денег собрали со всего населения. И хрен кому их возвращают. А где банкиры? С вами в наручниках катаются? Нет. Очень хорошо себя чувствуют. Ограждены от посягательств. Аппетит не теряли, поглощают центнеры деликатесов, плавают с целью их вдумчивого переваривания в бассейнах личных особняков как на территории отечества, так и за границей. Далее. Обналичивание денег под закупку сельхозпродукции – благородный, общественно полезный акт…
– А как насчет поддельного паспорта на имя гражданина Гринько?
– А вы его видели, этот паспорт?
– Даже знаем формальную предысторию его исчезновения.
– Нет, вы его лично видели? Я представлялся как Гринько, да. Но я мог представляться и Бенджамином Франклином, это мое личное дело.
– Двенадцать фирм дают на вас показания, – устало произнес Пакуро. – То есть статья обеспечена. Сегодня, коли уж состоялся ваш телефонный разговор с неизвестными мне собеседниками, вас снимут для показа по телевидению сразу три программы. Пресс-служба у нас мощная. Пойдут отклики… Дело проверенное. И оно начнет обрастать новыми фактиками.
Гринько-Коваленко угрюмо закусил губу, ничего не ответив. Однако по мелкой дрожи, пробиравшей его тело, Пакуро понял, что собеседник разволновался не на шутку и отчаянно размышляет о компромиссе.
Ознакомившись с материалами дела, ответственное лицо из Юго-Западного округа, где была зарегистрирована «Ставрида», изрекло:
– Материалы вы подготовили толковые. Я бы сказал – залюбуешься. Но… Наше следствие их не примет. Езжайте, голубчики, в Центральный округ.
– То есть?
– Деньги снимали в банке на Воздвиженке? Значит, там место получения реальных преступных доходов. Туда и прошу…
Представитель следствия Центрального округа, рыжеволосая, расплывшаяся дама в милицейском мундире, окинув неприязненным взором настойчивых рубоповцев, вытащила из сумочки зеркальце и, поправляя ногтем на губах густой слой малиновой помады, произнесла равнодушно-глумливым голосом прирожденной стервы:
– «Чистуха» есть?.. – Имелись в виду признательные показания.
– Нет…
– Тогда давайте справку из банка, что деньги снимались.
– Кто же ее даст без уголовного дела?
– Не знаю, старайтесь.
– Хорошо, будет справка.
– Этого мало, – мгновенно отреагировала стерва. – Может, деньги в Хабаровск переправлялись, у них же, по вашим данным, велись расчеты за рыбу с Дальним Востоком?
– И что?
– А то, что дело, вероятно, придется возбуждать там… Извините, – дама поднялась, – у нас обед…
– Срочно за справкой в банк, – озлобленно сказал Пакуро Борису.
– А шулера куда?
Пакуро не ответил, раздумывая… Грамотным решением представлялась поездка в следственный комитет к знакомому начальнику отдела Павлову, всегда подсказывавшему верный выход из кутерьмы юридических заморочек.
– Давай к Павлову! – произнес убежденно. – Пусть смотрит материалы!
Да, это был правильный выход из ситуации.
Изучив документы, ветеран уголовного следствия рекомендовал внести в них уточняющие поправки, значительно укрепляющие позиции Пакуро, а после растолковал суть дела одному из своих подчиненных.
Преемником в данной эстафете был следователь Паша, которого, несмотря на относительно молодой возраст, отличали завидная предусмотрительность, всесторонняя юридическая грамотность и хладнокровие змия. Паша умело обходил ловушки адвокатских претензий и прокурорских придирок, зная основу своего маневра: ни в коем случае не подставлять ни себя, ни работающих с ним оперов.
В преступных кругах следователь именовался Пиявкой.
Не реагирующий на самые грязные оскорбления, не упускающий из виду никакой мелочи, Паша мог долгими часами вести всего лишь ознакомительные беседы со своими клиентами, а уж что касалось того или иного эпизода по конкретному делу, рассматривал Паша эпизод всесторонне, как ювелир бриллиант, и провести его покуда не удалось ни одному изощренному криминальному интеллекту.
Над письменным столом Паши висел портрет покойного председателя КГБ СССР Андропова – седовласого человека со строгим взором из-под интеллигентских очков. Кумиром Паши Андропов не был, но как политический деятель, пекущийся о благе страны, а не о собственной шкуре, служил примером достойным, хотя и архаическим для сегодняшнего политического бомонда.
Задержанного поместили в соседнем пустующем кабинете. В кабинете шел ремонт, и вместо мебели там находился массивный сломанный тренажер, служащий малярам в качестве необходимого возвышения.
Проходимец был прикован наручником к раме спортивного снаряда.
Невозмутимый Паша-Пиявка быстро просмотрел материалы.
– Стоит на том, что он Коваленко, – торопливо пояснил следователю Пакуро. – Но даже прописку не удосужился запомнить, Читу путает с Челябинском…
Из двери выглянул разгоряченный Борис, доложил:
– Признался. Не Коваленко он, Юпатов. Адрес такой: Красноярский край, поселок…
– Врет, – перебил Пакуро. – Ты с ним поговори еще, у тебя хорошо получается… Убеди, что не отступим, все раскопаем, а вот злить нас ложью не надо…
– Понял…
Раздался скрип растворяемой соседней двери, и донесся голос Бориса:
– У меня уже мозоли на ушах от твоего вранья!
Далее прозвучал неясный лепет мазурика, вновь услышалась напористая интонация оперуполномоченного, после опять прошелестел лепет, голоса звучали еще минут пять, а затем запыхавшийся Борис доложил:
– Гайки отворачиваются в любую сторону, главное – приложить усилие… Зовут его – Михаил. Фамилия – Коротков. Из Магадана… Дал телефон отца… Просил позвонить… Согласен на чистосердечное… Приводить?
– С Петровкой договорюсь, постояльца примут, – оторвавшись от телефона, сообщил Паша. – Все, давайте его сюда. Начнем.
Допрос прервали телевизионщики; несмотря на поздний вечер, сразу же после эфира в кабинет следователя пошли звонки из многих пострадавших организаций.
Миша Коротков, охотно дававший показания по очевидным эпизодам, вместе с тем в разнузданную откровенность не впадал: работал, дескать, в одиночку, адрес источника поддельных документов неизвестен, шапочное знакомство… В пяти случаях мошеннический умысел в своих действиях отрицает, а вот коммерческую неудачливость – признает…
Лег Пакуро поздно, а встал, как всегда, рано.
На проходной к нему кинулся трясущийся, запуганный человек, одетый в подобие костюма, в характерных армейских сапогах размером с охотничьи лыжи. С трудом признал Пакуро в нем понурого интеллигента Шкандыбаева, которого еще вчера отличала от нормальных благополучных граждан лишь красноватая тень под глазом, ныне оформившаяся в отливающий бирюзой и аквамарином фингал.