Полуденный мир - Молитвин Павел Вячеславович. Страница 4

Снова пронесся над мысом испуганный шепот: «Желтая смерть, Желтая смерть, Желтая смерть…» Даже сквозь боевую раскраску охотников видно было, как побледнели, посерели от ужаса их лица при воспоминании о страшной болезни, от которой тело покрывается лимонными пятнами, вылезают волосы, выпадают зубы, вялыми и дряблыми становятся мощные мышцы и бодрый и сильный человек, превратившись за считанные дни в жуткое подобие скелета, в корчах и судорогах, с кровавой пеной на устах покидает этот мир.

— Погодите! Стойте на месте, чужеземцы! Нам надо посоветоваться, — возвестил Старший охотник — высокий мужчина с пестро раскрашенным лицом и грудью, с характерными для монапуа вывернутыми ноздрями и лиловыми бесформенными губами.

— Мы будем ждать решения Мужей Совета, — согласился Эмрик и опустился на землю. — Уф! — Он вытер выступившую на лбу испарину, узкое лицо его разом сморщилось и будто постарело. — Начало неплохое — нас не истыкали стрелами и не подняли на копья. Рычал и ревел ты восхитительно, — подмигнул он Мгалу и знаком предложил ему присесть рядом.

— Ловко ты придумал про юргов. И про Желтую смерть вовремя вспомнил. — Произнеся последние слова, северянин понизил голос и щелкнул пальцами, отгоняя призрак страшной болезни.

— Довелось мне с ними кочевать, да н про Желтую смерть я от них немало слыхал. — Эмрик судорожно зевнул, потер лицо руками и тихонько позвал: — Чика! Чи-ка!

— Тут я. — Девушка выглянула из заросшей кустарником лощины, в которой они провели ночь.

— Червь Погубитель на этот мыс только по утрам наведывается?

— По утрам, в солнечную погоду. Но лодки он топит в любое время дня и ночи.

— Ага, — юноша довольно хмыкнул, — это нам подходит.

Он наклонился к Мгалу и тихо зашептал ему что-то на ухо. Некоторое время тот внимательно слушал, потом на губах его появилась свирепая усмешка.

— Ты смел, как рысь, и хитер, как лесная мышь. Если нам удастся вырваться из этого осиного гнезда, моя добыча будет твоей добычей, а твои враги — моими врагами. — Мгал опустил тяжелую руку на плечо товарища.

— Мы вырвемся, клянусь Усатой змеей! Страх перед Желтой смертью сделает монапуа покладистыми, да и с юргами они в былые времена часто объединялись для набегов. Пусть охотники поверят мне хоть на четверть, даже тогда они не посмеют отказать нам в праве на ритуальное моление…

Призывно зарокотал барабан, юноши вскочили с земли, и Эмрик сделал несколько шагов к группе охотников, замерших в торжественных позах. Пестро раскрашенный высокий мужчина, начавший переговоры с Эмриком, отделился от своих и тоже сделал три церемонных шага навстречу чужеземцам.

— Вожди монапуа держали совет и решили разрешить Большому колдуну юргов молиться на священном месте. Пусть он попросит у Озерного Отца защиты от Желтой смерти не только для своего, но и для нашего племени. — Старший охотник говорил медленно, значительно покачивая головой в такт своей речи. И так же значительно кивали головами в круглых меховых шапочках, чудом державшихся на их затылках, кряжистые Мужи Совета, стоящие полукругом за его спиной. — Мы надеемся, что моления и беседы с Озерным Отцом не займут много времени, и требуем, чтобы Большой колдун юргов и его младший брат не покидали священного мыса. Если они попытаются войти в лес монапуа, их ждет скорая смерть.

— Они боятся, что мы попробуем удрать по суше! — процедил Мгал.

— Или страшатся, как бы мы не занесли на их землю Желтую смерть, — тихо отозвался Эмрик.

— Кроме того, мы хотим знать, что сделали чужеземцы с девушкой, предназначенной в дар Озерному Отцу, — продолжал Старший охотник. — Пусть брат Большого колдуна ответит монапуа, и охотники уйдут в лес.

— Большой колдун юргов благодарит Мужей Совета за разрешение обратиться к Озерному Отцу и в молениях своих не забудет великий народ монапуа. Мы уйдем отсюда вслед за Червем Погубителем на рассвете завтрашнего дня. — По толпе охотников прошел сдержанный гул удивления, но Эмрик сделал вид, что не понимает, чем он вызван. — Мы не будем пытаться войти в лес монапуа, однако для свершения ритуальных обрядов Большому колдуну необходим свежезарезанный кабан, древесный ствол длиной в семь шагов, толщиной в обхват и связка прочных лиан. Если охотники доставят все это на мыс, Большой колдун оставит им в благодарность за труды свои заговоренные мечи, снискавшие ему славу во многих набегах.

Стоящий в отдалении Мгал вытащил оба меча и поднял их над головой. Вид ярко блестевших на солнце широких обоюдоострых клинков исторг из уст охотников радостный вопль.

— Девушка мешала нашим молениям, но мы не причинили ей зла. Перед тем как уплыть, мы снова привяжем её на прежнем месте, и днем позже Червь Погубитель возьмет предназначенную ему жертву. — В знак того, что больше ему сказать нечего, Эмрик опустил воздетые к небу руки.

— Охотники монапуа удовлетворены. Все требуемое для свершения ритуальных обрядов вы получите ещё до того, как солнце достигнет зенита. Пусть Озерный Отец внемлет вашим мольбам, а Червь Погубитель будет к вам милостив.

— О-хой! О-хэви ва хой!

Ударили барабаны. Охотники монапуа, то и дело оглядываясь, потянулись к лесистому концу мыса, а Эмрпк лег на землю, пережидая, пока утихнет бившая его тело крупная дрожь.

Мужи Совета сдержали обещание, и к тому времени, как Эмрик, искусно орудуя острогой, сумел выловить десяток мелких рыбешек, а солнце вошло в зенит, охотники монапуа притащили на мыс все необходимое для молений Большого колдуна юргов. Вероятно, им хотелось поближе посмотреть на диковинного чужеземца, но, повинуясь наказам старейшин, опасавшихся Желтой смерти и колдовских чар, они, сбросив принесенный груз у основания мыса, поспешно удалились.

По совету Мгала Чика весь день оставалась в лощине, где наблюдатели монапуа, во все глаза следившие за чужаками, не могли её видеть. Прежде всего она, как требуют того нравы ассунов, сплела себе из травы передник и короткую юбку. Потом разожгла маленький костерок и испекла пойманных Эмриком рыб, предварительно выпотрошив их и набив душистой травкой шиссу, в изобилии росшей поблизости. Она не знала, чем занимаются юноши, перетащившие приношения охотников к священному столбу, но была уверена, что они приводят в исполнение какой-то хитрый план, позволяющий им спастись от монапуа, и, когда Мгал с Эмриком пришли на её зов к костру, ни о чем их не спросила.

Наскоро поев и похвалив стряпню девушки, они опять отправились на дальний конец мыса, откуда вскоре послышались пронзительные вопли и повалил густой дым, означавший, что моления начались. Чику чрезвычайно интересовало, что задумали её спасители, но, пересилив любопытство, она принялась за порученное ей дело — плетение из лиан длинной прочной веревки.

Солнце уже склонялось к западу, когда юноши вновь появились в лощине. Притащив безголовую тушу кабана, они забрали с собой готовую веревку и, черные от копоти и заметно утомленные, снова ушли. Заметив, что мечей за спиной Мгала уже нет, Чика решила, что приготовления к встрече с Червем Погубителем близятся к концу, и, вооружившись Эмриковым ножом, взялась за разделку кабана.

До позднего вечера на дальней оконечности мыса пылал дымный костер, слышались громкие завывания лжеколдунов, и, лишь только последние лучи солнца скрылись за стеной западного леса, юноши, пошатываясь от усталости, спустились в лощину.

— Похоже, мы сожгли здесь все, что может гореть, — сказал Мгал, повалившись около костра, и пожаловался: — Совсем голос сорвал.

— Зато слышно было, наверное, на другом конце озера. Я даже испугалась немного. — Девушка кокетливо потупилась и повернулась так, чтобы приятели могли лучше рассмотреть её новый наряд.

— О, Чика тоже старалась, костер её горел весь день! Кажется, нас ждет жаркое из жертвенного кабана? — Эмрик с блаженной улыбкой втянул носом воздух.

Чика раздала юношам палочки с нанизанными на них кусками жареного мяса, и некоторое время слышно было лишь потрескивание огня и хруст разрываемой крепкими зубами кабанины.