Полуденный мир - Молитвин Павел Вячеславович. Страница 73

Помимо этого, существовала и ещё одна причина, отнявшая у Батигар всю её решимость и вынудившая замереть у костра подобно изваянию. Причина эта заключалась в том, что ей совершенно не хотелось возвращаться в Исфатею. Прежняя легкая, беззаботная жизнь отошла в прошлое, девушка отчетливо сознавала, что за последнее время она сильно изменилась и двор Бергола с его вечными дрязгами, мелкими интригами, раболепием и чванством будет ей тесен, как прошлогодние туфли. Кроме того, она ощущала, что события, вынудившие её покинуть Серебряный город, события, косвенной причиной которых был северянин, с её отъездом не пошли на спад, а скорее всего продолжают разворачиваться и, вернувшись в Исфатею, она не найдет свой город прежним. Тысяча воинов, приведенных Донгамом из Нортона, изменили соотношение сил, и, даже если столкновения с файголитами суждено избежать, власть Бергола уже не станет, как прежде, безраздельной. А лично для нее, Батигар, это значит, что, вне зависимости от того, вернут ли они кристалл Берголу или нет, ей не избежать свадьбы с Донгамом, отделаться от которой несравнимо труднее, чем от Хар-Лу. Но если это так, то какой смысл добывать кристалл? Быть может, сам Небесный Отец передал его в руки северянина, и ни к чему им, не посвященным в замыслы Дарителя Жизни, вставать на пути Мгала…

Полоска неба на востоке становилась все светлее и светлее, ночь истаивала, отступала на запад, звезды погасли. Батигар сделала шаг, другой и, подняв с земли несколько веток, оставшихся от приготовленной с вечера кучи хвороста и тростника, бросила их на подернувшиеся золой угли. Появилась струйка дыма, слабый язычок пламени пробежал по ветке, и девушка тихонько позвала:

— Гиль! Проснись, караульщик! Проспишь костер, глянь, дров уж совсем не осталось.

Дом Белых Братьев в Чиларе давно уже перестал быть просто зданием. С годами он разросся и теперь занимал Целый квартал, в котором кроме представительства Белого Братства, складов и амбаров располагались мастерские и казарма. Мадан — нынешний Владыка Чилара — охотно принимал подношения от мастера Урогаля и не видел особой беды в том, что Белые Братья сами заботятся о сохранности своих товаров, не слишком доверяя городским стражникам и не требуя, чтобы он выделял им своих «неустрашимых» для охраны караванов и торговых судов. Несмотря на ворчание придворных советников, Мадан не скрывал своих симпатий к Белым Братьям, исправно платившим налоги и торговые пошлины, щедро жертвовавшим на украшение города и, в отличие от исфатейских, кунда-лагских и прочих унгиров, самостоятельно решавших свои проблемы. Более того, будь его воля, он обязал бы купцов Эостра, Сагры и других городов, торговавших в Чиларе, тоже образовать гильдии, селиться в одном месте, охранять свое добро совместно и не втягивать его в свои постоянные склоки.

Гатиана — одна из трех величайших рек, связывавших северные города с побережьем Жемчужного моря, — не зря называлась Голубым трактом. Вверх и вниз по течению её постоянно курсировало множество судов, и потому Чилар вечно был переполнен всевозможным сбродом: ворами, убийцами, проститутками, Торговцами людьми, наемниками, адептами самых немыслимых культов, и Мадан совершенно справедливо считал, что купцы, как никто другой заинтересованные в порядке и безопасности на улицах города, должны не только надоедать ему просьбами, жалобами и сетованиями, но и вносить посильный вклад в упорядочение городской жизни. Именно поэтому он не далее чем полгода назад приветствовал весьма разумное начинание мастера Урогаля, который предложил посылать своих людей на помощь городским стражникам, патрулирующим район, в котором находился Дом Белых Братьев. С тех пор группы воинов в белых плащах все чаще и чаще можно было видеть у городских ворот, в порту и даже под окнами Владыки Чилара, что, впрочем, последнего нисколько не беспокоило.

Естественно, он слышал о Стране Белых Братьев — Атаргате, крепнущей год от года за Восточными горами, но особого значения этим слухам не придавал — мало ли что делалось где-то там, далеко-далеко, на краю континента? Даже известие о том, что Норгон и Манн — города, расположенные по эту сторону Восточных гор, — попали под протекторат Белого Братства, не заставило его изменить отношение к симпатичным, всегда подтянутым и дружелюбным людям в белых одеждах, поскольку товары из Норгона и Манна по-прежнему регулярно поступали на базары Чилара, цены на них оставались старые и хуже они не становились. В конце концов, Мадан не знал лично правителей этих городов и охотно допускал, что лучшей участи, чем уступить свои троны расторопным протекторам из Белого Братства, они не заслуживали.

Дешевые и качественные товары из Атаргате и её протекторатов пользовались у чиларцев большим спросом, и вошедшему в полдень в Розовые ворота путнику не составило труда разузнать дорогу к Дому Белых Братьев, хотя отвечавшие на его расспросы горожане не могли скрыть брезгливых усмешек при виде столь мерзкого оборванца. Выглядел он действительно вызывающе даже для такого разношерстного города, как Чилар: правая рука, обмотанная , грязной тряпицей, бессильно покачивалась на перевязи, от одежды остались жалкие лохмотья, едва прикрывавшие исцарапанное, покрытое нарывами и коростой тело, зазубренный обломок меча был заткнут за пояс из засохших лиан, однако наиболее отталкивающее впечатление производило обезображенное багровым шрамом лицо, обросшее клочкастой щетиной. Ввалившиеся щеки делали его похожим на обтянутый сморщенной кожей череп, а повязка на левом глазу и начавшие криво срастаться губы придавали ему одновременно веселое и угрожающее выражение.

Следуя указаниям чиларцев, бродяга поковылял через город, почти не глядя по сторонам и равно не обращая внимания ни на обшарпанные халупы, ни на роскошные, покрытые затейливой резьбой здания из белого и голубого ракушечника, ни на разбитые тут и там зеленые садики, в которых торговали вином, засахаренными фруктами, лепешками и прочей снедью. Шел он медленно, прихрамывая, покачиваясь, едва переставляя ноги, и все же ни разу не остановился, пока не добрался до цели — одной из высоких кованых калиток, установленных в мощной стене, которая ограждала Дом Белых Братьев от остального Чилара и превращала его в некое подобие крепости. Нетерпеливо позвенев обломком меча о толстые прутья калитки, он дождался появления широкоплечего воина в белом плаще, под которым угадывались пластинчатые доспехи, и хрипло сказал:

— Я пришел издалека, и мне нужно немедленно видеть вашего мастера. Отомкни дверь и проводи меня к нему. — Видя, что караульщик не торопится исполнить его просьбу, бродяга приблизил лицо к прутьям и раздраженно добавил: — Во имя Света и Единства!

Стражник кивнул и загремел засовами.

— Во имя Света и Единства я впущу тебя. Но чтобы повидаться с мастером Урогалем, тебе придется изложить свое дело одному из его секретарей. — Он пропустил оборванца, превышавшего его ростом на целую голову, в калитку и тщательно запер её. — Следуй за мной.

Миновав узкий мощеный двор, бродяга, получив в караульной нового провожатого, проследовал через множество запутанных коридоров, вышел во внутренний дворик, поднялся по лестнице и очутился в просторной комнате, где за большим столом сидел худощавый молодой человек с рано наметившейся лысиной. Без лишних слов оборванец снял с груди засаленную ладанку, развязал её и извлек на свет маленькую серебряную звездочку, в центре которой было вытиснено изображение петуха.

— С докладом к мастеру? — поинтересовался молодой человек, отодвигая лежавшие перед ним свитки, и, получив утвердительный ответ, отослал прежнего провожатого и повлек странного посетителя по очередному лабиринту коридоров. Оставив его в крохотной каморке, освещенной огарком свечи, секретарь скрылся за одной из трех дверей, велев обождать. Вернулся он не слишком быстро и из другой двери. Расплываясь в улыбке, радостно сообщил:

— Мастер Урогаль готов принять вас, — и, распахнув третью дверь, вдвое более узкую, чем остальные, отступил, пропуская бродягу вперед.