Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович. Страница 37

Вай-ваг! Вот на кого действительно стоило полюбоваться! Его тело, с гладкой, красновато-коричневой кожей и упругими мышцами, было совершенным. Он был восхитительно сложен от длинных мускулистых ног до сильных широких плеч, а распахнувшийся белый саронг открывал густые завитки волос, покрывавших грудь и спускавшихся треугольником к талии. Но главным была даже не красота поджарого, отлично тренированного тела, каким едва ли мог похвалиться хоть один знакомый оксар, а излучаемая им мощь и энергия, ощущаемые Ильяс так же отчетливо, как ощущается испускаемый костром или солнцем жар.

Воспоминание о жаре костра не было случайным, ибо, поймав устремленный на нее взгляд Таанрета, девушка разом забыла о холодном дожде. Она чувствовала, как кровь приливает к щекам, шее и груди, как что-то начинает жечь ее изнутри, и второй раз за день, после долгого-долгого перерыва, вспомнила бесстыдные ласки Кролика. «О Нгура Защитница, если он и дальше будет смотреть на меня так, я, пожалуй, сбегу под дождь! Пусть он прекратит! О Мать Богов, спаси меня от этого наваждения! — беззвучно взмолилась юная форани. — Я же растаю под его взглядом… Это даже хуже, чем если бы он тискал и мял меня… Нет, его просто нельзя держать на свободе! Таким, как он, самое место в дворцовых подземельях, дабы не могли они похищать сердца невинных девушек!»

— Ильяс?! Вот ты где! — услышала она от входа в беседку чей-то знакомый голос и с облегчением подумала, что Нгура Милосердная вняла ее мольбам. С трудом оторвала взгляд от Таанрета и, обернувшись, увидела Усугласа, успевшего уже распроститься с маской слона.

— Ты не видела Дадават? Нахальная девчонка сбежала от меня, когда я пошел надевать этот дурацкий костюм! — Усуглас с отвращением коснулся мокрых серых тряпок, плотно облегавших его жирное тело. — Я искал ее на всех террасах! Я получил дюжины две затрещин за то, что приставал к похожим на нее форани, а моей невесты и след простыл! Может быть, ты знаешь, что она затеяла на этот раз?

— Не знаю, — честно призналась Ильяс и, не в силах сдержаться, бросила беглый взгляд через плечо. Ей не следовало смотреть на Таанрета, ей… — Где же он? — прошептала она, испытывая одновременно боль утраты и облегчение. Быстро оглядела набившихся в беседку Небожителей и разочарованно ахнула: желтоглазого среди них не было. — О Нгура! Да что же это за наказание такое? — жалобно всхлипнула девушка, прижимая руки к груди и чувствуя, что из глаз ее вот-вот брызнут горькие слезы.

Первой заметила огни, вспыхнувшие посреди ночи в разных концах города, матушка Мутамак. Грузнотелая служанка, вечно жалующаяся на духоту, отправилась спать на крышу «Мраморного логова», где проводила едва ли не все ночи, кроме сезона дождей, и едва ли не сразу спустилась к Ильяс, взволнованно заламывая могучие руки и бормоча что-то о пламени Белирона, охватившем греховный город, алчность, жестокость и развратность жителей коего отвратили от него наконец взоры добрых Богов. Уроженка одной из южных провинций Мавуно, Мутамак так и не сумела смириться с обычаями и нравами Мванааке и, несмотря на всю свою разумность, полагала священный Город Тысячи Храмов обителью греха, а посему ворчание и стенания ее Ильяс пропустила мимо ушей. Она-то сразу поняла, что могут означать зажегшиеся в столице во внеурочное время огни, и поспешила на крышу особняка, дабы убедиться в правильности своего предположения.

Тревожные алые огни пылали у подножия императорского дворца, в районе морского порта, у речных пристаней на правом берегу Гвадиары, на Извозе и в квартале сочейросов. Цепочки факельных огоньков перемещались по реке в сторону моря, дугой охватывали императорские сады, подбирались к зданиям таможенных служб. «Началось!» — чувствуя пустоту под ложечкой и холодок в груди, подумала девушка и отправила Мутамак за Газахларом, полагая, что настал момент рассказать отцу о заговорщиках, чтобы грядущие потрясения не застали его врасплох. Подозревая, что папа не придет в восторг, узнав о ее походе в святилище Балаала и услуге, оказанной ею Таанрету, она все же считала своим долгом предупредить его о тех грозных событиях, которые предвещали вспыхнувшие во мраке ночи огни.

Отец выслушал ее, не перебивая, и ничем не выразил своего недовольства сумасбродными проделками дочери. Что прошло, то прошло. Ильяс, надобно думать, извлекла урок из случившегося, и он не собирался читать ей нотации. Теперь следовало думать о будущем и том, какую пользу он может извлечь из не слишком-то разумных и, прямо скажем, совсем не достойных форани поступков своего отчаянного чада. Отослав Ильяс спать, Газахлар некоторое время размышлял, наблюдая за перемещениями огней и прикидывая шансы заговорщиков на успех. А утром, чуть свет, во главе двух дюжин слуг и рабов покинул «Мраморное логово», велев дочери запереть ворота и не пускать в особняк ни единой живой души.

Мутамак, подслушавшая, разумеется, беседу своей госпожи с отцом, принялась громко возмущаться легкомыслием Газахлара, оставившего дом в столь тревожное время почти без защитников, но Ильяс велела служанке помолчать, твердо веря: папа знает, что делает, и найдет способ позаботиться о безопасности «Мраморного логова» и его обитателей. Поднявшись на крышу особняка, она попробовала представить себе творящееся в городе по движению судов и челнов на реке, по вздымавшимся тут и там в безоблачное небо столбам дыма, свидетельствующим о начавшихся в столице пожарах, неизбежно сопровождавших любые военные действия. Где-то там, внизу, на улицах раскинувшегося у ее ног города рубился сейчас с сочейросами, руководил стрельбой из катапульт, бежал по коридорам дворца, чтобы добраться до императора и собственноручно отомстить за смерть родителей и безумие сестры, или же умирал от ран метких лучников, успевших забаррикадироваться в казармах или зданиях таможенной службы ее ненаглядный Таанрет. Представляя его то возглавлявшим отряд победителей, то поверженным, истекающим кровью, она горячо молилась Нгуре, упрашивая Всесильную Мать Богов сохранить желтоглазому жизнь и даровать победу, даже если, одержав ее, он никогда не вспомнит о встретившейся ему в храме Балаала, а затем в императорских садах форани…

От надежды она переходила к отчаянию, почти не вспоминая о покинувшем особняк отце, о котором, казалось бы, должна была беспокоиться в первую очередь. Не тревожилась она и о себе, хотя к полудню дымные столбы начали подниматься над особняками Небожителей как на Рассветных, так и на Закатных Холмах. Слуги и рабы были возбуждены и несколько человек, как доложил ей Изим, покинули «Мраморное логово». Слухи о заговоре, дворцовом перевороте, мятеже или восстании — каждый называл происходящее в городе, как ему заблагорассудится, — распространялись с молниеносной быстротой. Каждый высказывал свои догадки о том, кто одерживает верх, однако все они были в равной степени неутешительными. Восставшие, захватив дворец, вполне могли приступить к погрому близлежащих особняков на том основании, что те принадлежат сторонникам Димдиго. Сочейросы, разгромив мятежников, среди которых, безусловно, находились и представители старших кланов, способны были использовать это как повод для того, чтобы разграбить оказавшиеся в пределах досягаемости дома состоятельных Небожителей. Да и сам Димдиго мог отдать им такой приказ, стремясь свести счеты с неугодными и вместе с тем, не входя в расход, вознаградить воинов за верную службу.

Словом, напряжение к середине дня достигло апогея, и одному Тахмаангу ведомо, скольких слуг и рабов недосчитался бы Изим к ночи, если бы у ворот особняка не появился один из ушедших с Газахларом телохранителей. Наотрез отказавшись рассказывать что-либо о происходящих в столице событиях, он повторил распоряжение хозяина ни под каким видом не покидать «Мраморное логово», не впускать никого чужого, а буде станут ломиться восставшие, уведомить их, что жилище это находится под личной охраной Орочи Мунга, в подтверждение чего навесил на ворота привезенный с собой треугольный щит с изображением поднятого вверх кулака. Сколь ни скудны были адресованные Газахларом своим домочадцам распоряжения, из них можно было сделать следующие выводы. Во-первых, восставшие побеждают. Во-вторых, хозяин «Мраморного логова» сумел войти в доверие к мятежникам и заручиться поддержкой одного из их предводителей. И наконец, в-третьих, ежели Белгони не отвернется от заговорщиков, обитатели особняка могут спать спокойно и рассчитывать на то, что грядущие перемены пойдут им на пользу, ибо господин их сподобился оседлать скакуна удачи, в то время как менее расторопные и сообразительные Небожители уже пали под ударами его копыт.