Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович. Страница 56

Арранту, впрочем, как никому другому, было известно, насколько редко человеческие намерения совпадают с возможностями, — взять хотя бы, к примеру, не состоявшееся посещение им острова Печальной Березы, где должен он был поведать вовсе не правдивую историю гибели Астамера его престарелым родичам. Или же путешествие его в Умукату, прерванное появлением двух сторожевиков Кешо…

Размышляя о превратностях судьбы, он двинулся дальше по улице Оракулов, мимо сидящих на циновках у стен домов предсказателей к храму Мбо Мбелек, не подозревая, что желанию его заглянуть в вырастающее на глазах святилище в этот раз тоже осуществиться не удастся. Подойдя к кучке толпящихся у крыльца храма зевак, он узнал, что в нем проходит сейчас какая-то таинственная церемония и для непосвященных двери его откроются лишь завтра поутру. Телохранители удовлетворенно заулыбались: предупреждали, мол, арранта, что впустую время потратит. Эврих развел руками, подумав, что рано они радуются: не удавшееся нынче может удаться завтра, — и в этот момент почувствовал, как слева от него стало как-то подозрительно свободно. Наученный горьким опытом, потянулся к висящему на поясе кошелю и, памятуя, в каком районе находится, мигом сообразил, в чем дело.

— Кошель! — крикнул он и ломанулся сквозь толпу зевак за парнем, надумавшим поживиться за его счет и уже скрывавшимся в ближайшем переулке.

Хамдан с Аджамом рванулись за ним, зеваки прыснули в разные стороны, кто-то, сообразив, в чем дело, радостно завопил: «Держи вора!» Послышались радостные улюлюканья, и любители споров начали биться об заклад: сумеет ли аррант с телохранителями догнать ловкача и вернуть похищенное, или же тот скроется от них в лабиринте узких улочек и переулков, словно специально созданных, дабы помогать беглецам уходить от погони.

Петляя мимо мазанок, сотворенных из глины, рубленого тростника и коровьего навоза, Эврих готов был поклясться, что такого хаотически-идиотического квартала ему до сих пор видеть не приходилось. Узенькие кривые улочки переходили в убогие пыльные дворики, из которых щелеподобные проходы вели на соседние улицы и переулки, над многими из которых, из одного дома в другой, шли по второму этажу крытые переходы. Всюду сновали голые чумазые малыши, воняло отходами и экскрементами, дымом и какой-то на редкость неаппетитной стряпней. Несколько раз Эврих терял похитителя кошеля из виду и вынужден был бы отказаться от погони в первом же дворике с двумя выходами, если бы кто-то из малышей не указал ему нужное направление.

То ли вор был нездешним, то ли взаимовыручка была тут не в заводе, но, как бы то ни было, аррант и отстававшие от него на несколько шагов телохранители неслись по горячим следам и должны были вот-вот настичь незадачливого вора. Дюжина золотых полновесных цвангов, несколько дакков, не считая мелочи, — сумма немалая, и Эврих не собирался расставаться с ней без борьбы. Помимо нежелания дарить честно заработанные деньги какому-то проходимцу, подстегивала его еще и обида и гнев на себя самого. Обкрадывали его, обкрадывали, а он ну никак не может усвоить, что со своего добра глаз спускать нельзя! Тем паче в районе, кишащем всяким отребьем, о чем Хамдан и Аджам его совершенно недвусмысленно и настойчиво предупреждали…

Выскочив в очередной двор, он остановился как вкопанный, заметив группу вооруженных мужчин. Инстинктивно вырвал из ножен кинжал, вспомнив, что так же вот некогда в Аланиоле они с Хрисом, погнавшись за похитителем Хрисовой сумки, угодили в засаду, едва не стоившую им жизни. Теперь, однако, ситуация была явно другой. Двое залитых кровью мужчин лежали в пыли, а трое других, бросив своего противника на колени, вязали ему за спиной руки, вполголоса ругаясь и покряхтывая.

— Чего вылупился? Туда твой похитчик драпанул. — Один из мужчин поднял искаженное злостью лицо и указал головой на проулок в противоположной стороне двора.

— Помоги! — прохрипел стоящий на коленях, вскидывая голову и впиваясь в лицо Эвриха умоляющим, полным гнева и отчаяния взглядом.

«Эге! Да это женщина!» — подумал аррант и, бросив сумку с лекарствами наземь, с яростным ревом ринулся на вязавших ее незнакомцев.

— Стой! — разом завопили Хамдан, Аджам и тот самый злобнолицый, что указал на проулок, в котором скрылся похититель кошеля.

— Руки прочь! — рявкнул Эврих, видя, как один из незнакомцев пригибает голову женщины, а второй торопливо обматывает ее темным плащом.

Кинжал его со звоном столкнулся с мечом злобнолицего. Аррант отскочил, крутанувшись на пятках, и, не особенно полагаясь на свое умение владеть подобного рода оружием, метнул его в набегавшего — слишком быстро! — нового противника. Оголовок кинжала ударил нападавшего в лоб, и детина, словно врезавшись с разбегу в стену, осел на разом ослабевших ногах.

Кончик клинка злобнолицего едва не достал Эвриха. Сияющая молния пронеслась в вершке от лица, и, чудом уходя от сокрушительного удара, аррант с раскаянием припомнил слова Волкодава о необходимости каждодневных тренировок, ежели намерен он защищать свою жизнь, используя не только ловко подвешенный язык, но и чудесное искусство кан-киро.

Тяжелый, остро отточенный меч вновь просвистел у щеки Эвриха — атаковавший явно не считал его серьезным противником и ни на какие хитрости и уловки пускаться не собирался. Более того, памятуя о двух Эвриховых телохранителях, он желал разделаться с придурковатым неумехой как можно скорее и, конечно же, не ожидал, что верткий аррант, ухитрившись избежать очередного смертоносного рубящего удара, рухнет ему под ноги, увлекая за собой на пыльную, неласковую землю…

Эврих не хотел убивать этого человека. Он предпочел бы вообще пройти мимо, но ежели трое мужиков вяжут женщину, то всякому ясно, что делают они это не из благих побуждений и участь ее ждет незавидная. А если они к тому же имеют подле себя два свежих трупа, то даже выходец из Верхнего мира сообразит, что затевать с ними диспут бесполезно. И все же, когда он услышал глухое хаканье Хамдана и тупой звук разрубающего плоть меча, ему стало нехорошо. Ему сделалось очень даже погано, потому что привел-то к смерти злобнолицего он, а Хамдан всего лишь выполнил свой долг, защищая человека, которого ему поручено было беречь как зеницу ока.

Аррант ужом выскользнул из-под навалившегося на него тела, и что-то обожгло его правое плечо. Увидев над собой занесенный для очередного удара меч, он успел боднуть головой в живот нового противника, рванулся в сторону и, дивясь, что все еще жив, покатился по земле именно так, как учил его Волкодав. Вскочил на ноги, осмотрелся и сразу же понял, что драться более не с кем. Злобнолицый был недвижим, подле него лежал ничком второй, остановленный его кинжалом и приконченный скорее всего Аджамом противник, а оба телохранителя теснили последнего уцелевшего негодяя в глубь двора.

Мечи столкнулись с веселым лязгом, разлетелись, незнакомец что-то крикнул и, видя, что его не слышат, сделал обманный бросок в сторону Аджама. Повернулся на пятках, пригнувшись, нырнул под руку Хамдана, но тот, угадав его намерение, сделал шаг в сторону, и сверкающая дуга меча перечеркнула голову последнего из оставшихся в живых мерзавцев.

— О Всеблагой Отец Созидатель! Охранники-то мои и впрямь шутить не любят! — пробормотал Эврих, поднимая с земли кинжал и силясь привести свои мысли в порядок. Что кричал третий из поверженных негодяев? Какими словами он надеялся остановить его телохранителей?..

— Ты что, родной, хадиши накурился? Или шасвы нажевался? Солнце с непривычки голову напекло? Зачем ты набросился на этих парней? — накинулся на Эвриха не на шутку разозленный Аджам. — Сдурел от избытка знаний? Объясни-ка, что это на тебя нашло?

— Ты же видел. Они напали на женщину и ее спутников. Убили их, а ее хотели уволочь с собой… — растерянно промолвил Эврих, который и сам не мог понять, откуда взялись у него ярость и решительность, заставившие его броситься на помощь воззвавшей к нему женщине. И стоившие жизни трем незнакомцам …