Клинок Ворона - Молох Саша. Страница 29

В стене, там, где раньше была тень, теперь появилась глубокая ниша, в высоту она достигала балок потолочных перекрытий и занимала всю ширину зала.

В ней стояла исполинская статуя, грубо вытесанная все из того же черного камня. Ворон. Гигантские крылья расправлены, клюв угрожающе раскрыт, желтые глаза внимательно наблюдают. Фигура дышала такой мощью и силой, что захотелось зажмуриться и скорчиться где-то у подножия, чтобы взгляд этого невозможного существа обошел стороной, не обратил внимания на жалкого червяка. Статуя была живой — не временно ожившей, как атаковавшие меня чудовища, а живой изначально.

Ворон чуть наклонил голову, словно желая лучше рассмотреть букашку, которая копошилась внизу, и заговорил. Нестройный хор из тысячи голосов обрушился на меня. Я узнавала их — это они пытались мне что-то рассказать, пока я скиталась по лесу, и проводниками сопровождали меня во снах. Только теперь смысл слов стал ясным.

— Ищи его...

— Кого? — невесть откуда взявшееся эхо подхватило мой вопрос и стало играть им в пинг-понг о высокие своды зала.

— Ищи предавшего... — хор голосов зазвучал тише. Тень стала медленно расползаться по нише, затопляя исполинскую фигуру статуи.

— Зачем? Я домой хочу, обратно.

— Меч... — еле слышно прошептали голоса и растворились.

Передо мной вновь была черная стена зала.

«Отлично. Посоветовал. Пойди туда, не знаю куда, найди то не знаю что. Ему хорошо, спрятался за стенкой и молчок, а мне еще тут жить», — уходить с подиума не хотелось. Если сабиры видели эту милую сценку из передачи «В мире животных», то лучшее, что меня ожидает — допросы и смерть, а худшее — мучительные допросы и долгая мучительниц смерть. А они, наверняка, ее видели.

Решив, что вылезать отсюда придется в любом случае, я подобрала меч, и, пройдя сквозь марево, сползла с возвышения.

К моему удивлению, командор встретил меня доброжелательной улыбкой, поздравил с подтверждением родового оружия и, любезно предложив зайти к нему завтра «для важного разговора», сделал мне ручкой и откланялся. Остальные сабиры тоже стали расходиться.

Я стояла, ошалело хлопая глазами, и силилась понять, что вокруг происходит. Либо на всех в этом зале напала внезапная слепота, и они не видели, что происходило на подиуме, либо предыдущие десять минут я наслаждалась галлюцинациями исключительно «личного пользования», в то время как статуи «подтверждали оружие».

Пока я стояла в недоумении, пытаясь осознать происшедшее, ко мне подошел какой-то человек и настойчиво предложил показать мне покои. Я отмахнулась от него, как от надоедливой мухи, сказав, что собираюсь жить вместе с нелюдью.

— Но, госпожа...

— Один из них принадлежит мне, а я привыкла следить за своим имуществом. Тем более, за столь ценным, — обрезала я.

От такого заявления он настолько опешил, что даже не стал возражать, и почтительно поклонившись, отбыл в неизвестном направлении.

— Ценное имущество сабиры собирается вернуться в башню, — голос оборотня, полный сарказма и яда, раздался прямо за спиной. — Сабира желает проследить?

— Айс, хоть ты не цепляйся к словам. Я чертовски устала и проголодалась, у меня подкашиваются ноги и болит все, что еще может. Все смотрят на меня как на восьмое чудо света, пихают, толкают и допрашивают. Одни статуи дают идиотские поручения, другие жаждут откусить мне голову, с завидной периодичностью в меня вселяется какой-то демон, которому нравится убивать сабиров, и что характерно, никто не может нормально объяснить, как мне вернуться домой! — я перевела дыхание.

— Какие статуи? — спросил оборотень. Кажется, всю остальную речь он пропустил мимо ушей.

— Большие, — мстительно пояснила я. В мензурке с терпением оставалось место только для одной капли. — Так мы идем или продолжаем мозолить глаза вот той симпатичной девушке, которая глядит на меня, как энтомолог на бабочку?

Девушка действительно имела место быть. Та самая, в зеленом платье. Похоже, что дуэльный проигрыш Лайона здорово ее огорчил. Смотрела она на меня с такой ненавистью и злобой, что от ее взгляда до шее бегали крупногабаритные мурашки. Тут не нужно было ходить к гадалке, чтоб понять — одного врага я себе честно заработала.

Меч в руке едва заметно дернулся, словно подтверждая мои мысли.

— Идем, — Айс даже не оглянулся, чтобы посмотреть, о ком я. Видимо, и так знал.

Обратный путь до башни запомнился смутно. Меня шатало, как подвыпившего гуляку, то и дело приходилось хвататься за стены, чтобы сохранить вертикальное положение. Просить помощи у оборотней мешала гордость, да и им приходилось не легко: Медведь нес на плечах сэта, так и не пришедшего в сознание, а Рысь и ольт помогали идти второму беловолосому. Айс возглавлял процессию, распахивая двери.

В обморок я все-таки шлепнулась. Самое обидное, что это знаменательное событие произошло у дверей башни.

Очухалась я от холода. Ощущение было, словно я опять попала в ледяные пустоши Волчьего края. Попыталась завернуться в куртку, но этого явно не хватало — мех отсырел, и его прикосновения были еще более омерзительны, чем просто холодный воздух — с таким же успехом можно было попробовать согреться в проруби.

Пришлось вставать. Тело ломило нещадно, будто я накануне разгрузила четыре состава с дровами, затем напилась до состояния разгруженных дров и вдобавок пробежала марафонскую дистанцию.

В комнате было темно и неуютно, еле мерцающие угли в камине только подчеркивали это. Стуча зубами от холода, я на четвереньках подползла к очагу — разогнуться затекшая спина отказывалась. Здесь было чуть теплее. Пошуршав рядом с камином, я обнаружила сложенные в углу дрова и вскоре уже с довольной физиономией отогревала замерзшие руки и сушила куртку. После того, как первичные потребности были удовлетворены, пришла очередь вторичных — есть хотелось, как хомячку, на неделю забытому хозяевами. Добравшись до своего рюкзачка, я вытащила незаменимый пакет с бутербродами и, чувствуя себя жуткой жадиной, слопала сразу три штуки.

Угощать было некого — оборотни, сбившись в кучу, спали на полу, ольт дремал рядом. Покалеченный моим неудачным приземлением сэт, укутанный во все, что могло найтись теплого в комнате, лежал в углу. Выглядел он плохо, и без того бледное лицо приняло синеватый оттенок, а уголки губ почернели. Второй сэт, свернувшись клубком, тихо посапывал неподалеку.

«Дети подземелья. Акт первый, картина восьмая», — невесело подумала я и передвинула поленья в очаге — дрова отсырели и горели неохотно, все больше дымя. От шороха один из сэтов проснулся. Молча осмотрелся по сторонам, стянул с себя куртку, укрыл своего изувеченного родственника, а сам присоединился к моим бдениям возле камина.

— Ты чего не спишь?

— Холодно. Есть хочешь? — я уже потянулась за свертком с бутербродами, когда вспомнила слова Медведя. — Прости, у меня только хлеб...

Беловолосый усмехнулся:

— Ничего. Мы можем обходиться без еды месяцами. Правда, сытому все-таки веселее.

— Вы пьете кровь? — забавно, а чем еще может питаться существо, настолько похожее на классического вампира.

— Да. Когда предоставляется такая возможность. В том месте, где мы жили раньше, водится мало зверья и оно хорошо умеет маскироваться, так что нам не привыкать к длительным голодовкам.

— А твой друг...

— Брат.

— Прости. Твой брат, он поправится?

— Навряд ли. Когда мы голодны, кости не хотят срастаться, — сэт говорил спокойно, словно смирился с неизбежным. — У него сломан позвоночник и обе ноги.

— Но ведь удар не был таким сильным...

— Для человека, оборотня или ольта — да. Мы устроены по-другому.

— Как?

— Тебе действительно интересно знать? — желтые глаза сэта испытующе уставились на меня.

— Нет. Просто пытаюсь найти способ помочь, — честно призналась я. В голове крутилась идея, признаться честно, не из самых лучших. — Сколько нужно крови твоему брату и тебе? Остановиться вовремя сможете?