Сердце горца - Монинг Карен Мари. Страница 74

– Но послушай, Адам Блэк, – добавил Драстен, – если в это окно через неделю прорвется ад, мы хотим, чтобы ты сражался на нашей стороне. Мы надеемся, что ты поддержишь нас так же, как мы поддержали тебя.

Адам резко втянул воздух и почувствовал, что его грудь переполнило неведомое ранее чувство. Драстен смотрел на него так, словно перед ним обычный человек, воин, который должен сражаться с ними против всего, что им может угрожать. И Адам вдруг понял, что за них и за свою маленькую ka-lyrra он готов сражаться. И если понадобится, даже против королевы.

– Обещаю, – тихо сказал он.

И когда они оба еле слышно пробормотали, что принимают клятву, это незнакомое чувство, это странное давление в груди, стало еще сильнее.

«Гвен была абсолютно права», – подумала Габби, выходя в тот День из душа. Она определенно нуждалась в долгой девичьей беседе по душам.

Они говорили не один час, скоротав так все утро и большую часть дня. Они втроем болтали, как лучшие подруги. До этого Габби не понимала, как сильно ей нужно было с кем-то поговорить. Она была один на один со своими мыслями с того самого момента, как Адам ворвался в ее жизнь. С тех пор произошло так много всего и события развивались так стремительно, что Габби не успела сообразить, как ей быть дальше.

Гвен и Хло очень ей помогли. Они были ее ровесницами и вообще очень походили на ее подругу Элизабет: умные (чуть ли не чересчур умные), веселые, полные самоиронии, дружелюбные и открытые. И почти весь день они лениво пролежали втроем, щурясь на солнце и болтая без умолку.

Гвен и Хло по очереди рассказали истории о том, как они встретили своих мужей, и Габби зачарованно слушала.

Сначала Гвен повстречала Драстена. Она была на празднике в Шотландии, как вдруг провалилась в ущелье и попала на дно расселины в заброшенной пещере, приземлившись на заколдованного дремлющего горца из шестнадцатого века (не зря говорят: «запасть» на человека). Он отправил ее в прошлое, чтобы она его спасла. Но все пошло не так хорошо, как хотелось бы, и Дэгьюс нарушил клятву, чтобы спасти Драстена и чтобы тот мог воссоединиться с Гвен.

А потом Хло наткнулась на Дэгьюса, или точнее будет сказать, что это он на нее наткнулся, когда прятался от людей в богатом пентхаусе Манхеттена и искал древние тексты, которые помогли бы ему освободиться от тринадцати злых духов, овладевших им.

Гвен подумала, что Драстен психически неуравновешенный, когда встретила его и он заговорил о путешествиях во времени и заклятиях. А Хло подумала, что Дэгьюс – жалкий воришка и безнадежный бабник. А потом выяснилось, что он был одержим злом. Обе воспользовались своим шансом – великолепным шансом, несмотря на все странности своих избранников.

И обе были безумно влюблены, обе пребывали в счастливом браке и жили как в сказке. Сказке, которая стала терзать сердце Габби, когда Гвен принесла своих крошечных красивых темноволосых близняшек-дочерей, чтобы покормить их, и Хло застенчиво сказала, что тоже беременна.

И от внимания Габби не ускользнуло, какую роль сыграл в жизни Хло Адам. Та рассказала ей, что произошло в тех пыльных катакомбах: рассказала о стычке с сектой драгаров, о том, как Дэгьюс был смертельно ранен, сражаясь с ними и защищая ее. И о том, как она думала, что потеряла своего возлюбленного горца навсегда, и потеряла бы, если бы Адам не пожертвовал своей силой, чтобы вернуть его из-за грани смерти и убедиться, что Дэгьюс возвратился к Хло.

Все это вызвало множество размышлений в голове Габби. Какими мотивами руководствовался Адам? Какие мысли приходили в его красивую темноволосую голову, какие образы запечатлевались в древних, не знавших времени глазах? Какие глубокие, невыраженные чувства он испытывал? Почему он беспокоился о том, чтобы вернуть человека-мужчину его земной возлюбленной? Тем более такой ценой?

Ведь Хло рассказала ей и о том, что Дэгьюс говорил (когда наконец пришел поспать на несколько часов в то утро), будто королева наказала Адама именно за то, что тот вмешался и спас МакКелтаров.

Это был еще один вопрос, на который Адам отказался отвечать, хотя Габби задавала его дважды, – но едва ли этот отказ можно было поставить ему в вину, ведь в то время она бы все равно вряд ли ему поверила.

Зато верила теперь. И то, что она узнала, еще больше взбудоражило ее.

Теперь она еще сильнее, чем раньше, хотела узнать – кто же такой Адам Блэк? Кто это большое, скрытное, невероятно сексапильное, удивительно благородное Существо, которое, похоже, проводит больше времени с людьми, чем с представителями своей расы? Это Существо, обладающее исключительной силой, но никогда ее не применяющее? Это Существо, которое защищало людей от представителей своей собственной расы?

И, что гораздо более важно, может ли смертная женщина постичь его, обуздать его неистовые, тщательно хранимые чувства? Эта мысль заставляла Габби дрожать с головы до ног. Адам был принцем из ее детской мечты. И это ее ужасно путало.

Прежде чем день подошел к концу, Габби тоже поведала свою Историю. А не поведать ее она просто не могла. Гвен и Хло заражали все вокруг своей страстью к сверхъестественному, не имело никакого смысла что-то скрывать от них. Быть Видящей Сидхов, на их взгляд, было лишь чем-то не очень обычным; и это, по их мнению, никак не могло повлиять на ее судьбу.

Габби рассказала им, как в ней воспитывали страх к Чару, как ее бросила мама, потому что не могла справиться с ее видениями, как ее воспитала Грэм, учившая скрывать свой «дар». Габби сообщила им, о чем говорилось в «Книгах» О'Каллагенов о Чаре и как она поняла, что это неправда – по крайней мере об Адаме. Она рассказала, как решила бежать в ту ночь, когда увидела его, и как он ее выследил, и обо всем, что случилось потом.

Габби наконец призналась, что испытывала страх, в чем до этого момента она не признавалась даже самой себе. Что она как-нибудь переживет все это, сделает ради Адама все, что понадобится, но только – в отличие от ее подростковых фантазий – они уже не будут «жить долго и счастливо». Он вернет себе свое бессмертие, защитит ее, как и обещал, и снова возвратится в свой Чар – вот и все. В конце концов перед ним снова откроются огромные возможности, и Габби понимала, что в его жизни она мало что значит.