Чужая вина (Пленник) (Другой перевод) - Монк Карин. Страница 30

Женевьева поняла, что он прав. Ее охватило отчаяние.

— Шерифский суд будет заседать через три дня, — продолжал Томпсон. — Тогда вы сможете представить аргументы в пользу девочки и, возможно, обратиться к шерифу с просьбой о снисхождении.

Три дня. Для ребенка, запертого в камере, это целая вечность. Но за это время она сможет попытаться убедить мистера Инграма, лорда Струзерса и его жену отнестись к Шарлотте с сочувствием и дать показания в ее пользу. Если жертвы проявят сострадание, то шериф тем более должен так поступить.

Скрывая страх, Женевьева поднялась со стула.

— Я бы хотела повидать Шарлотту, — сказала она. — Нужно убедить девочку, что все будет в порядке.

— Конечно. — Начальник тюрьмы не без труда встал и расправил складки жилета на круглом животе. — Я сам провожу вас к ней.

Тонкие полоски света проникали сквозь решетки крошечного окошка холодной камеры.

Шарлотта сидела на деревянной койке спиной к стене, вытянув вперед искалеченную ногу и положив ступню на опрокинутый ночной горшок. На ней были пальто и шляпа, но она все равно куталась сразу в два тонких одеяла, выданные ей сердобольной женой начальника тюрьмы, пытаясь согреться. Конечно, проще было бы ходить взад-вперед, но у нее разболелась нога от холода, сырости и вчерашнего перенапряжения.

Шарлотта не могла вспомнить время, когда нога ей не досаждала, хотя понимала, что не всегда так мучилась. Ведь она не родилась калекой. Впрочем, у нее сохранились лишь смутные воспоминания о том, как случилась эта беда, и слава богу. Очевидно, это одно из преимуществ юности, хотя иногда Шарлотта чувствовала себя гораздо старше своих одиннадцати лет. В детстве год или два кажутся целой жизнью, и хотя это делает любое ожидание почти невыносимым, зато притупляет воспоминания о трагических событиях в прошлом. Жестокие выходки отца иногда еще тревожили ее во сне, но она больше не просыпалась с колотящимся сердцем на промокших от пота и мочи простынях.

— Перестань пялить на меня глаза, маленькая сучка, иначе я вырву у тебя сердце и растопчу его!

Шарлотта с тревогой посмотрела на соседку по камере.

Маргарет Макдаффи была низкорослой крепкой женщиной лет сорока, чье мужеподобное лицо злобно выглядывало из грязного коричневого шарфа. Большой деформированный нос нависал над нижней губой. В один из редких моментов просветления Маргарет поведала Шарлотте, что муж постоянно избивал ее и ломал ей нос бесчисленное множество раз. Это пробудило сочувствие в девочке, хорошо знавшей, что такое находиться во власти пьяницы, умеющего выражать свои мысли только кулаками.

Она пыталась представить себе, как выглядела Маргарет до того, как муж начал истязать ее. Конечно, бедняжка не всегда была злобным полубезумным страшилищем, иначе никто бы на ней не женился. Возможно, что когда-то Маргарет была очень мила, хотя, чтобы допустить такое, требовалась немалая доля воображения. Шарлотта уже отлично понимала, что большинство браков основано вовсе не на романтической любви, которую описывала Аннабелл в своих фантастических рассказах о матери-актрисе и шотландском аристократе, якобы являвшемся ее отцом. По мнению Шарлотты, даже если люди вступают в брак без любви, они все-таки должны хотя бы немного нравиться друг другу. Однако в случае с Маргарет и ее мужем подобное исключалось. Данкан Макдаффи пил и колотил жену почти ежедневно, покуда однажды утром Маргарет решила, что больше не станет терпеть подобное обращение. Она поднялась, когда муж еще спал, вымыла лицо и руки, развела огонь в печи и поставила чайник, потом вернулась в спальню, перерезала супругу горло бритвой, оттащила его в хлев и оставила на корм свиньям. Смыв кровь, Маргарет села за кухонный стол и с удовольствием съела яйцо вкрутую, кусок хлеба с клубничным вареньем, запив все это чашкой крепкого чая. Как она заявила Шарлотте, такой конец был вполне подходящим для человека, который всю жизнь был свиньей. Не пропускать же из-за этого завтрак!

К сожалению, Маргарет не удалось убедить в своей правоте судью и присяжных. Но им все же хватило ума понять, что у нее не все дома, — возможно, потому, что она горько плакала, описывая, как одна из бедных свинок умерла, подавившись большим куском ее супруга. Способность так сострадать животному и при этом не видеть ничего дурного в расправе с мужем, побудила присяжных признать ее безумной. В результате ей сохранили жизнь, но приговорили к тюремному заключению до конца дней. Маргарет провела почти два года в тюрьме Инверэри и, судя по отличному здоровью и аппетиту, могла бы выдержать там куда больший срок, но вскоре ее должны были перевести в пертскую тюрьму, где имелось отделение для душевнобольных преступников.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — прошипела Маргарет, с подозрением глядя на Шарлотту. — Хочешь слопать мою долю, когда придет надзиратель. Ну так я тебе этого не позволю, слышишь? Когда я выйду отсюда, то заведу ферму, поэтому мне нужно всегда быть сытой. Понадобится много сил. Меня ждут мои свинки, — добавила она.

Шарлотта поглубже спряталась в одеяла и опустила голову на грудь, Лучше не обращать на Маргарет внимания, когда она злится и болтает чепуху. Если ей отвечать, то она только рассердится еще больше.

В коридоре послышались шаги и звяканье ключей. Дверь со скрипом открылась, и камеру осветило бледное пламя свечи.

— Женевьева! — воскликнула Шарлотта, едва не споткнувшись в попытке встать.

Женевьева быстро пересекла камеру и обняла дрожащую девочку.

— Шарлотта, дорогая! — Она поцеловала ее в лоб и прижалась щекой к мягким волосам. — С тобой все в порядке?

— Да. — Шарлотта зарылась лицом в теплую накидку Женевьевы, от которой исходил запах, напоминающий сразу душистое мыло и корицу. — Мы можем пойти домой?

Женевьева судорожно глотнула. Ей хотелось ответить: «Конечно, можем» — и немедленно увести Шарлотту из тесной холодной камеры, от этой странной женщины, съежившейся в углу и злобно смотревшей оттуда. Как было бы хорошо пройти с Шарлоттой мимо угрюмого тюремщика Симса, мрачно смотревшего, как она обнимает девочку, мимо толстяка Томпсона, на которого она была сердита, хотя и понимала, что он оказался в безвыходном положении. Женевьева мечтала привести Шарлотту домой, приготовить ей теплую ванну и уложить девочку в постель, вручив ей поднос, нагруженный лакомствами Юнис. Завтра утром девочка отоспалась бы как следует, а потом присоединилась ко всей семье у камина и рассказала бы им о своих тяжких испытаниях. Все обнимали бы ее и говорили, какая она сильная и смелая, если смогла столько вынести.

Вместо этого Женевьева гладила Шарлотту по голове и отчаянно пыталась придумать, что ей сказать.

— Ну, я вас покину, — промолвил Томпсон, ставя свечу на деревянную скамейку. Пригладив бороду, он добавил: — Можете оставаться здесь сколько хотите, мисс Макфейл. Только позовите Симса, когда соберетесь уходить.

Дверь захлопнулась.

— Где мой ужин? — взвизгнула Маргарет, бросаясь к двери, как дикий зверь, и молотя по ней кулаками. — Я хочу мою кашу! Ты не украдешь ее у меня, жадный сукин сын! Я получу свою кашу, даже если мне придется убить тебя, слышишь? Меня ждут мои свинки, Симс, и они займутся тобой, если ты не принесешь мне ужин!

Шарлотта еще глубже зарылась лицом в накидку Женевьевы, словно пытаясь найти убежище в ее тепле.

— Давай сядем здесь, — сказала Женевьева, подводя девочку к деревянной койке и целуя ее в лоб. — Вот так лучше.

— Так лучше, так лучше, — каркнула Маргарет, снова метнувшись в свой угол.

— Значит, я не пойду домой? — Лицо Шарлотты побледнело еще сильнее.

У Женевьевы сжалось сердце.

— Пока еще нет, — ответила она. — Боюсь, тебе придется остаться здесь на несколько дней, но я буду часто навещать тебя, и мы найдем способ ускорить дело. Нужно дождаться следующего заседания шерифского суда. Тогда мы сможем поговорить с шерифом и объяснить ему, что произошло ужасное недоразумение. Когда он поймет, как ты сожалеешь о том, что случилось в магазине мистера Инграма, я смогу забрать тебя домой, и все будет в порядке.