Уступить искушению - Монк Карин. Страница 33

— Все ясно. — В эту минуту Арман понял, что возненавидит свое предстоящее задание. — Ваш жених не сделал для вас ничего, когда вы попали в беду, а теперь хочет, чтобы вы бросились ему на помощь.

— Вовсе нет, — запротестовала Жаклин. — Он прислал мне прощальное письмо. Что удивительного в желании написать своей невесте.

— Что вы, это даже трогательно. А вы писали ему прощальные письма из тюрьмы?

— Нет, — призналась Жаклин.

— Почему?

Она не знала, как ответить на этот вопрос. Когда она сидела в камере, ее мысли были об Антуане, сестрах, даже слугах… Я думала о том горе, которое революция принесла ее семье. Жаклин почти не вспоминала о женихе, но ей не хотелось признаваться в этом Арману.

— Я не писала ему, потому что это могло вызвать подозрения, — солгала она.

— Где письмо, которое он прислал вам?

— В кармане моего плаща. Я принесла его на тот случай, и вы захотите взглянуть.

— Позже. — Арман некоторое время задумчиво смотрел на нее. — Скажите, мадемуазель, вы сами выбрали его своим женихом или это сделал ваш отец?

— Отец, — призналась Жаклин.

— И вам понравился выбор?

— Да, конечно, — ответила она после некоторого колебания.

— Значит, вы любите его? Жаклин снова вздохнула.

— В январе этого года к моему отцу пришел Никола Бурдон и попросил моей руки. Людовик Шестнадцатый; только что был казнен, монархия пала, все привилегии и титулы перестали что-либо значить. Никола посчитал, что теперь он в одинаковом положении с герцогом де Ламбером и это удачный момент для женитьбы на его дочери.

— Но ваш отец думал иначе, — уточнил Арман.

— Да, и я тоже. Никола познакомился с отцом в 1788 году, за год до начала революции. Мне было всего пятнадцать лет, когда он начал бывать у нас, но уже тогда я чувствовала себя неуютно в его присутствии, хотя и не могла объяснить почему — просто какое-то ощущение, что он не тот, за кого себя выдает. Никола всегда был подчеркнуто вежлив, и отец любил беседовать с ним, потому что этот человек много знал и рассказывал отцу о свободе и правах граждан. Кроме того, он неплохо разбирался в деловых вопросах и часто давал советы отцу о том, куда вложить деньги. Это особенно помогло после революции, когда мы потеряли основные источники дохода. Никола продолжал часто бывать в нашем доме, и я стала замечать, что он смотрит на меня как-то особенно. Я пыталась отгонять эти мысли, но иногда у меня холодок пробегал по спине. Он словно раздевал меня глазами.

Арман заметил, что Жаклин вздрогнула. Наблюдая за тем, как она вяло водит вилкой по тарелке, он подумал, что прекрасно понимает состояние Никола Бурдона.

— И тогда Бурдон решил попросить вашей руки, — заключил Арман.

Жаклин кивнула.

— Никола считал, что уже не было смысла ждать. Мне как раз исполнилось девятнадцать, но отец не спешил с поисками мужа, так как я тогда присматривала за Сюзанной и Серафиной. Никола решил, что сделал прекрасный выбор — он был другом дома, отец любил его, а так как у него не имелось собственного замка, ему не терпелось переехать жить в Шато-де-Ламбер.

— Ваш отец отказал, потому что Никола не имел титула?

— Это была только одна из причин. Отец считал, что философия равенства является утопией и делом далекого будущего; он не понимал, что реальностью каждым днем все сильнее вторгается в нашу жизнь. Нас лишили титулов и привилегий, но нельзя было одним махом стереть традиции, выработанные веками. Никола нравился отцу, но он не считал его достойным руки своей дочери. Меня это вполне устраивало, потому что Никола был мне неприятен.

— И что он сделал после того, как ваш отец отказал ему?

— Сначала казалось, что Никола воспринял это спокойно — он продолжал давать финансовые советы отцу и посещать наш замок, но отец все же насторожился: вслед за Никола могли появиться другие мужчины с аналогичными предложениями, поэтому он быстро договорился с маркизом де Вире о нашей помолвке с Франсуа-Луи. Младший де Бире казался идеальной парой — он был молод, здоров, обладал титулом, и, что самое важное, его замок находился неподалеку от Шато-де-ЛаМбер. Отец очень хотел, чтобы я почаще навещала будущего мужа.

— Вы хорошо знали Франсуа-Луи?

— Нет, — призналась Жаклин, — я всего лишь несколько раз встречала его на балах; мы просто дружили и ничего больше.

Арману очень не хотелось задавать следующий вопрос, но он не мог не спросить:

— Скажите, мадемуазель, вы выйдете за него замуж, если я спасу его и доставлю в Англию?

Жаклин была застигнута врасплох: она ни разу серьезно не думала об этом. Единственное, что ее действительно интересовало, так это возвращение во Францию и месть Никола Бурдону. Так как она не сомневалась, что после этого ее схватят и казнят, то брак с Франсуа-Луи был для нее несуществен, но она не могла допустить, чтобы Арман догадался о ее истинных намерениях — тогда он предупредит об этом сэра Эдварда, который и так не спускает с нее глаз. Гораздо лучше, если Арман решит, что она смирилась со своей новой жизнью.

— Это выбор моего отца. Франсуа-Луи француз, католик, имеет титул и принадлежит к моему сословию. Если мы поженимся, то наш брак должен стать удачным. Кроме того, разве я могу нарушить волю родителя? — Это было не совсем то, что она хотела сказать, но все же лучше, чем правда.

Чего еще он мог ждать от нее? И какая ему разница, за какого герцога или маркиза она выйдет? Это не его дело. Зато он может получить предстоящую ночь.

Арман встал.

— Думаю, нам пора подняться наверх.

Столь резкая перемена в поведении хозяина дома испугала Жаклин. Кровь отхлынула от ее лица.

— Уже? — спросила она едва слышным голосом. — Я думала, что успею выпить еще бокал вина.

— Вино есть в спальне, — быстро произнес Арман, мучаясь сознанием того, что заставляет ее делать то, чего ей не хочется. После года воздержания он собирался затащить в постель дрожащую, неопытную девственницу. «Господи, что же со мной происходит?» — неожиданно подумал он.

Жаклин подняла на него серые глаза:

— Вы спасете Франсуа-Луи, если я не пересплю с вами?

— Нет и еще раз нет. — Арман готов был проклясть себя за эти слова.

Жаклин колебалась. Она понимала, что это ее последняя возможность изменить свое решение. Сейчас она может просто поблагодарить его за ужин, надеть плащ и уехать — Харрингтоны рано ложатся спать, и никто не заметит ее отсутствия. Но тогда Франсуа-Луи умрет.

Неожиданно Жаклин почувствовала странное спокойствие. Может быть, нет ничего дурного в том, чтобы переспать с мужчиной? Насколько она могла понять, Арман собирался использовать ее тело для того, чтобы получить удовольствие. Она вспомнила, как Никола накинулся на нее в камере, и содрогнулась. Если ей еще раз придется пережить нечто подобное, то она никогда больше не станет этим заниматься. Тем не менее поскольку она не собирается выходить замуж за Франсуа-Луи, ее девственность не имеет никакого значения.

Жаклин снова посмотрела на Армана. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Она не знала, что заставило его сделать такое странное предложение, но в одном была уверена: он не сгорал от желания обладать ею. Что ж, по крайней мере можно надеяться, что все это продлится не слишком долго.

Наконец Жаклин подняла голову:

— Пойдемте наверх.

Подойдя к ней, Арман подал ей руку и молча вывел ее из комнаты. Ему казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Когда они дошли до дверей спальни, он чувствовал себя неуклюжим и растерянным мальчишкой, однако пути назад уже не было.

Он распахнул дверь, и Жаклин вошла в просторную спальню, в одном углу которой стоял шкаф, а в другом — письменный стол. На полу лежал огромный персидский ковер. Вся мебель была выдержана в строгом классическом стиле.

Жаклин посмотрела на кровать, которая казалась шире и длиннее, чем обычные кровати — скорее всего ее делали специально для Армана.

— Не хотите немного бренди?

Она обернулась и увидела, что Арман, видимо, решив, что алкоголь поможет гостье успокоиться, протягивает ей стакан. Онемевшими пальцами Жаклин сжала стакан, поднесла его ко рту и сделала большой глоток. Тягучая жидкость обожгла горло, но она тут же сделала еще один глоток и почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло.