Дерсу Узала - Арсеньев Владимир Клавдиевич. Страница 63

Литературоведы много спорили о том, когда началась писательская деятельность Арсеньева. Указывались разные годы, но, думается, нет смысла оспаривать свидетельство самого писателя, сообщавшего в одном из писем Л. Я. Штернбергу, что работу над книгой «По Уссурийскому краю» он начал в 1910 году. Через десять лет она вышла во Владивостоке, а в 1923 году там же появилась и вторая книга Арсеньева — «Дерсу Узала».

Первое же знакомство с ними читателей вызвало восторг и восхищение. Искренность тона, невыдуманность сцен и деталей, а также простота изложения сразу выдвинули Арсеньева на видное место среди других советских и зарубежных писателей. М. М. Пришвин, тончайший ценитель природы и человеческих чувств, прочитав обе книги, объединённые в одну под общим названием «В дебрях Уссурийского края», немедленно отправил её в Сорренто А. М. Горькому, снабдив припиской, что она «станет на полки всех наших библиотек и воспитает юношество лучше, чем М. Рид». Пришвину же принадлежит и другое высказывание о литературном мастерстве Арсеньева: «…я не сомневаюсь теперь, что если бы не среда, заманившая меня в искусство слова самого по себе, я мало-помалу создал бы книгу, подобную арсеньевской, где поэт до последней творческой капли крови растворился в изображаемом мире».

Но так ли просто далась Арсеньеву та простота стиля, которая восхитила всех? Было ли это свободным дыханием одарённого человека, или и здесь присутствовал кропотливый труд? Оказывается, присутствовал. В рабочем наследии Арсеньева сохранились его собственные выписки из произведений многих русских и заграничных писателей, из которых видно, что Арсеньев учился писательскому мастерству. Выписки эти не датированы, но, судя по всему, сделаны в разное время. Интересен и подбор цитат—большинство из них касается темы природы. На примерах классиков Арсеньев как бы пытается проникнуть в существо природы и понять взаимосвязь её проявлений, поэтому не случайно так чётко определены темы выписок: лунная ночь, огонь, птицы, утро, море и т. д.

Были споры и о жанре арсеньевских книг. Может быть, для специалистов это и важно; для нас же важнее другое: книги эти есть то, что называется великим и вечным словом — Литература. Можно писать целые тома и оставаться всего-навсего занимательным беллетристом, интерес к которому скор и преходящ; тема Арсеньева — человек и природа — не имеет границ ни во времени, ни в пространстве. Умрём мы, умрут целые поколения, но истина взойдёт на других нивах и пажитях, ибо её зерно падает с колоса жизни, чтобы прорасти. И в этом смысле Арсеньев созвучен духу учения В. И. Вернадского о неразрывной связи всего сущего не только на Земле, но и в целой Вселенной.

И последнее, о чём необходимо сказать. Книги Арсеньева при всей своей документальности отнюдь не документы, строго фиксирующие хронологию и характеры людей, описанных в них. Это произведения художественные, где правда жизни образует такой сплав с художественным вымыслом, какой только и должен отличать истинную литературу. Фотография отражает точечный момент какого-нибудь явления и не может отразить его полностью в развитии. Для этого снимку надо придать движение, сделать его как бы кинолентой, которая дала бы возможность видеть перспективу. Движение и развитие есть главные качества и всякого литературного произведения, и, только следуя за ними, возможно понять и представить себе живыми книжные персонажи. Так, кстати, произошло и с любимым героем Арсеньева гольдом Дерсу Узала.

Читая «В дебрях Уссурийского края», мы верим автору и не сомневаемся в том, что его знакомство с Дерсу произошло именно в том году, о событиях которого рассказывается в книге, то есть в 1902-м. В действительности же всё обстояло несколько иначе. Арсеньев познакомился с Дерсу в августе 1906 года, и не на реке Лефу, как о том говорится в книге, а на реке Тадушу. Этот факт отмечен Арсеньевым в его экспедиционном дневнике за 1906 год. Кроме того, из книги же нам известно, что Дерсу одинок — его семья погибла во время эпидемии, тогда как подлинный Дерсу Узала имеет брата Степана, и этому есть доказательство — снимок братьев, сделанный Арсеньевым в сентябре 1906 года. Чем можно объяснить такое «разночтение»? Думается, во-первых, тем, что обе книги «вырастали» из путевых дневников Арсеньева и первоначально были задуманы автором как чисто научные, а точнее, научно-популярные, но позднее, в период творческих поисков, пришло решение сделать книги художественными. Отсюда — и это во-вторых — возникла необходимость некоторого смещения событий, а также отказа от голой документалистики. Вполне вероятно, что, делая Дерсу Узала одиноким, Арсеньев тем самым как бы оставлял своего героя-язычника с глазу на глаз с силами природы, которым тот поклонялся и которые одушевлял. Как бы там ни было, но отступление от правды жизни в пользу правды художественной Арсеньев предпринял не под влиянием момента, а руководствуясь глубоким пониманием законов литературы. И если продолжить мысль, то придётся отметить и другой очевидный факт: ведь и автор дилогии — один из её главных действующих лиц — не есть сам Арсеньев, а обобщённый литературный образ. Только так и происходит то творческое растворение, о котором говорил Пришвин.

Книги Арсеньева с годами приобретают все большую воспитательную и нравственную ценность. Вставшая во весь рост проблема гармоничного сосуществования человека и природы заставляет нас все чаще обращаться к ним. Именно это побудило в своё время японского кинорежиссёра А. Куросава обратиться к экранизации «Дерсу Узала»; именно гуманистическая направленность книги обеспечила фильму успех, отмеченный золотым «Оскаром»; именно она принесла книгам Арсеньева мировую известность: ныне их читают более чем на 30 языках.

Алфавитный указатель русских и латинских названий растений и животных, упомянутых в тексте

а) Ботанические названия

Проверены по «Определителю растений Дальневосточного края» акад. В. Л. Комарова и Е. Н. Клобуковой-Алисовой

Акация см. Маакия амурская

Актинидия коломикта Actinidia kolomikta Max.

Аралия маньчжурская Aralia manshurica Rupr. et Max.

Астра татарская Aster tataricus L.

Астра трехнервная Aster trinervius Roxb.

Астра шероховатая Aster scaber Thunb.

Астрагал перепончатый Astragalus membranaceus Fisch.

Багульник болотный Ledum palustre L.

Барбарис амурский Berberis amurcnsis Max.

Бархат см. Бархатное дерево

Бархатное дерево Phsllodendron amurense Rupr.

Берёза белая Betula manshurica (Rgl.) Nakai

Берёза кустарниковая Betula ovalifolia Rupr.

Берёза торфяниковая см. Берёза кустарниковая

Берёза чёрная Betula dahurica Pall.

Берёза Эрмана Betula Ermani Cham.

Бересклет широколистный Euonymus macroptera Rupr.

Борец Фишера Aconitum Fischeri Rchnb.

Боярышник Максимовича Crataegus Max'moviczii С. Schn,

Брусника Vaccinium vitis idaea L.

Белокопытник дланевидный Petasites palmata Asa Gray

Вероника крупная Veronica grandis Fisch.

Вика уссурийская Vicia ussuriensis Oett.

Виноградник см. Виноград амурский

Виноград амурский Vitis amurensis Rupr.

Володушка длиннолучевая Bupleurum longiradiatum Turcz.

Вяз см. Ильм белокор

Герань Власова Geranium Wlasovianum Fisch,

Гнездовка настоящая Neottia nidus avis Rich.

Голубика Vaccinium uliginosum L.

Горечавка крупнолистная Gentiana macrophylla Pall.

Горец раскидистый Polygonum divaricatum L.

Горошек полевой см. Вика уссурийская

Гречишник раскидистый см. Горец раскидистый

Груша уссурийская Pirus ussuriensis Max.

Дёрен канадский Cornus canadensis L.

Диоскорея Жиральди Dioscorea Giraldii R. Kunth.

Донтостемон шершавый Dontostemon hispidus Max.