Колдовская любовь - Морган Кэтлин. Страница 74

В этом всегда заключалось его отличие от отца. Он сделал выбор. Он применит свою волшебную силу во благо людям и скорее умрет, чем поддастся соблазнительному зову магии, чем даст Морлоху завладеть своей душой. Радость вспыхнула в сердце Эйдана, неистовая, головокружи-тельная. Наконец-то он понял, кто он такой!

Наконец-то он был свободен. Не важно, что там попытается сотворить с ним Морлох, и не важно, удастся ли ему это сделать. Теперь он был сам себе хозяин, себе и своему дару, он сам выбирал свой путь, искал свое счастье, которого заслуживал в той же мере, что и все другие люди. Свободен благодаря Брианне.

Брианна.

Эйдан повернулся к ней:

— Брианна, прошу тебя. Предоставь Морлоха мне. Поезжай в конец войска. Там ты будешь в безопасности. Рядом со мной ты окажешься в гуще боя… а когда мы доберемся до чародея, мне будет уже не до тебя.

Она посмотрела на него. Взгляд, полный яростной решимости.

— Ты знаешь мой ответ. Зачем же спрашиваешь? Я буду с тобой до конца, каков бы он ни был. Он ласково, нежно улыбнулся.

— Именно этого я и боялся. Тогда — меч из ножен и следуй за мной.

Эйдан издал громкий боевой клич и пришпорил коня. Люцифер прыгнул вперед — комья земли полетели из-под копыт — и помчался по дороге.

Конница, три сотни крепких воинов, эхом вторя боевому крику своего принца, поскакала за ним. Топот копыт, звон оружия. Они неслись в темную чащу навстречу ордам демонических тварей.

Вопли мешались с визгом, стоны — с дикими криками, сталь лязгала о сталь. Кони вставали на дыбы, сверкающие мечи взлетали и опускались над массой дерущихся тел. Брианна была оглушена шумом и грохотом. Она видела только мечущиеся неясные тени. Она не могла разобрать, кто друг, кто враг. Если бы не держалась она около Эйдана и Люцифера, которые пролетали сквозь это хаос, она затерялась бы в самом начале сражения.

Однако каким-то чудом они проехали невредимыми сквозь эту свалку и поскакали дальше, оставив поле боя позади. Их людям придется самим справляться со слугами Морлоха. Их ждал более грозный противник.

Шум битвы постепенно становился все тише, пока наконец ветер не отнес его совсем в сторону. Лес поредел, начиналась горная долина, поросшая высокими колышущимися травами. По ней бежал ручей, и клекот потока, бурливо прыгавшего по камням, нарушал эту жуткую тишину. Лунный свет мягко озарял эту картину.

«Обычная летняя ночь. Такая же, как многие другие», — подумал Эйдан. Разве что эта красивая земля может стать полем его последней битвы, а эта ночь — последней в его жизни. Он огляделся. И вдруг узнал это место. Именно здесь много лет назад он убил Рэнгора. Да, Морлох умеет выбрать поле битвы.

Тогда впервые он употребил силу своего Дурного глаза, чтобы убить. Было что-то роковое в том, что он снова оказался здесь.

Здесь состоится последняя битва. Здесь навсегда он покончит со своим страшным проклятием.

«Твой черный волк — чародей за теми деревьями», — произнес Люцифер и мотнул головой, указывая место.

«Уже ждет? — мрачно подумал Эйдан. — Тогда идем ему навстречу».

Они добрались до середины долины, и лишь тогда Морлох вышел из-за деревьев. За ним шел Демон, который тащил Айслин. Лицо колдуна в лунном свете напоминало череп: мертвенно-бледное, с пустыми черными глазницами, в которых горел желтый огонь.

Эйдан и Брианна спешились, подошли друг к другу и вместе направились к Морлоху и королеве. Только подойдя совсем близко к Морлоху, они остановились. Все молчали.

Поднялся мерцающий магический туман, окутал волшебника и потянулся призрачной змейкой к Эйдану. Принц остановил мерцающий поток и отбросил его на отца. Морлох попытался снова. И снова Эйдан отвратил его чары.

Изумленное уважение сверкнуло в глазах чародея.

— Вижу, твоя сила растет, хотя ты и мало знаешь о магии. Если бы ты учился у меня, ты бы уже давно стал могущественным колдуном. Ну же, решайся!

— Зачем мне это? — прорычал Эйдан. — Чтобы стать бездушной порочной гадиной? Человеком, не погнушавшимся подвергнуть опасности жизнь женщины, которую когда-то любил? — он покачал головой. Нет, отец. Я скорее умру, чем стану таким. Самая великая магия — ничто, если она дает лишь власть, и то за счет других.

— И все-таки ты склонишься предо мной. Так или иначе, — Морлох кивнул на злобную тварь, в руках которой билась Айслин, — либо ты подчинишься мне, либо я убью твою мать. Эйдан улыбнулся.

— Если бы ты на самом деле хотел ее убить, тебе следовало сделать это до моего прихода. Сейчас уже поздно. Твоя магия сильна, возможно, сильнее моей, но ты не сможешь убить ее, пока я жив.

Ярость вспыхнула в глазах чародея. — Не могу? — Сын пожал плечами.

— Что ж, попробуй, если не боишься. Но предупреждаю, я не собираюсь просто стоять и смотреть. Ослабишь хоть на миг защиту, и я по тебе ударю. Выбирай.

— Ты позволишь Айслин погибнуть, лишь бы добраться до меня?

— Да. — Глаза Эйдана, горевшие свирепой решимостью, смотрели на отца. — Разве я не твой сын? Морлох одобрительно кивнул.

— Да, ты мой сын. И тем радостнее будет моя победа над тобой. — Он сделал знак твари, и та, швырнув Айслин на землю, исчезла.

Брианна тут же подбежала к королеве и помогла ей встать. Морлох мельком бросил на них презрительный взгляд.

— Женщины для меня ничего не значат. Цену имеет лишь удовольствие, которое ты и я находим между их ногами. Очень скоро я заставлю тебя это понять.

С этими словами чародей собрал все свои силы и нанес сыну первый удар. Страх, панический ужас, от которых останавливалось сердце и прерывалось дыхание, обрушились на Эйдана.

Черная, вонючая трясина поглотила его. Он не мог видеть, не мог дышать, не мог даже думать… Череп его разламывался от дикой какофонии грохота и воя.

Издав сдавленный крик, Эйдан схватился за голову и упал на колени. На миг он растерялся, подумал, что уже все кончено. Но затем рассудок вернулся к нему: это было всего лишь наваждение!

Собрав все силы, он боролся с этой иллюзией, выбираясь из липкой паутины ужаса. Разум его прояснился. Глаза снова обрели способность смотреть, и вновь перед ним предстали залитая лунным светом долина и стоявший лицом к нему человек.

— Не думал, что ты с этим справишься, — одобрительно заметил Морлох. — У тебя сильная воля. Но даже такую волю можно сломить. И я знаю, как это сделать.

Он поднял вверх маленькую деревянную фигурку, одетую, как Эйдан, всю исписанную именем Эйдана и рунами:

— Я подчиню тебя, хочешь ты этого или нет. В его руке вспыхнуло пламя.

— Ты покоришься мне. Ты отдашь мне сердце и разум, — снова и снова повторяя эти слова, Морлох поднес фигурку к огню. — Выбора у тебя нет.

Чудовищная боль захватила Эйдана. Он видел, как вспыхнула фигурка, превращаясь в красно-золотой шарик огня, и почувствовал, что все его тело тоже горит. Пламя выжигало его душу, его чувства, его сознание. Внезапно стало все равно, и не было больше сил сопротивляться Морлоху.

Святые угодники! Чародей оказался слишком силен! Он должен быстро найти способ защититься или будет поздно. Слишком поздно… для него… для Брианны и его матери… для всех них.

Гнев. Это все, что ему осталось. Гнев укрепит его, даст ему время снова набрать силу. Раньше это приносило ему успех.

Но какой-то тихий голос предостерегал: это опасное оружие в борьбе с чародеем. Силу гнева можно легко обратить против себя самого. Ярость поднималась в его душе, рвалась, сметая все преграды. Еще секунда — и он бы потерял самообладание.

Но нет! Он не даст своему отцу обмануть его еще раз!

Гнев остыл. Согнется он перед силой Морлоха или нет, но никогда больше не даст возобладать над собой чувствам.

Эйдан медленно поднялся. Вскинул голову и гордо посмотрел на ошеломленного чародея.

— Я не позволю тебе управлять мной. Ни страхом, ни гневом, — прохрипел он. — С тобой все кончено.

— Да что ты говоришь? — оскалился Морлох. — Ты так уверен в себе! Глупец!

Он вытянул руку. Молнии сорвались с пальцев и полетели в Эйдана. Он отбил их, мгновенно поставив психический щит, но сила чародея была невероятна. Внезапно он понял, что сейчас произойдет: Морлох до сих пор сдерживался, его ранние атаки должны были обмануть Эйдана, усыпить бдительность, пробудить злость, но не причинить вреда. Однако теперь он бил со всей силы, насмерть.