Братство Розы - Моррелл Дэвид. Страница 87

Завеса таинственности еще более сгустилась после того, как пожарные нашли под теплицей железный сейф. Территория поместья мистера Элиота была тут же оцеплена агентами ЦРУ и ФБР.

“Мы целую ночь пытались открыть его, — заявил представитель ЦРУ. — Огромная температура от взрыва расплавила замки, и пришлось в конце концов разрезать его. Нам известно, что в сейфе хранились документы, но какие — невозможно определить. Температура была такой высокой, что все они сгорели дотла и превратились в пепел”.

Искупление

Сол наслаждался физической работой. Он уже несколько часов копал траншею. Мышцы гудели, но по телу катились ручейки чистого пота. Какое-то время Эрика помогала ему, но в доме заплакал ребенок, и она пошла к нему. Позже Эрика приготовила тесто для ароматного субботнего хлеба. Сол восхищенно улыбнулся, наблюдая, как она грациозно идет к дому из белых бетонных блоков, такому же, как и остальные дома в поселении.

В бирюзовом небе плавилось ослепительно-белое солнце. Сол вытер пот с лица и вновь взял лопату. Когда он закончит делать ирригационную сеть, то посадит овощи и виноград и будет ждать, когда Бог пошлет дождь.

Они с Эрикой приехали в это поселение, расположенное к северу от Беэр-Шевы и пустыни, шесть месяцев назад, перед самым рождением ребенка. Они хотели помочь укрепить границы Израиля, но, разочарованные напряженной обстановкой, решили не селиться на земле, на которую претендовали арабы. Они предпочли укреплять внутренние границы Израиля, но близость внешней границы постоянно ощущалась. В любой момент можно было ожидать нападения, поэтому Сол всегда ходил вооруженный. Вот и сейчас рядом с траншеей лежала мощная винтовка.

Что касается ЦРУ, то сейчас все было в порядке. Теоретически разведывательное сообщество продолжало искать его. После убийства Элиота он связался с управлением и людьми из МИ-6 и КГБ. Сол разоблачил группу высокопоставленных предателей, и разведывательные службы обрадовались, что их старые подозрения подтвердились. Конечно, к этой радости примешивалась и горечь. Они предприняли шаги, чтобы восполнить ущерб, нанесенный вмешательством Элиота и его группы, и в разведывательном сообществе вновь воцарилась естественная атмосфера соперничества.

Управлению требовалось бросить еще одну кость, чтобы заслужить полное прощение, и Сол предложил документы, компромат Элиота, с помощью которого тот оставался у власти. “Но никто не знает, где документы”, — сказали в агентстве. “Я тоже не знаю”, — согласился Сол. Он думал об этом архиве с того дня, ак узнал о его существовании от Харди. Куда его спрятал Элиот? Поставь себя на его место. Куда бы я спрятал их на месте Элиота, который чуть ли не помешался на играх в слова и розах? Конечно, под розами! Старик не мог выбрать другого тайника. Сол отказался передать документы тем, кто мог воспользоваться ими в собственных корыстных целях, и предложил компромисс. Он вызвался взорвать теплицу и уничтожить бумаги. Президент, несмотря на публичное оплакивание смерти Элиота, испытал огромное облегчение, узнав об уничтожении его архива.

Но правила убежища официально нарушаться не должны. Сол получил только неофициальные заверения в личной безопасности. “Единственное, на что мы можем пойти, — объяснил ему высокопоставленный офицер агентства, — это закрыть глаза на твое бегство. Если ты ляжешь на дно и пообещаешь не высовываться, мы согласны не искать тебя”.

Такое предложение вполне устраивало Сола. Как Кандид в своем саду, он ушел от суетного мира и наслаждался физическим трудом, копая ирригационные траншеи. Он вспомнил могилу, которую Крис выкопал в Панаме. Сейчас выкапывание земли рождало не смерть, а жизнь. Старые привычки умирают очень, медленно. Отдыхая от строительства дома, он обучал юношей военному искусству, чтобы они в любой момент могли отбить нападение. Сол до сих пор в душе оставался солдатом и старался найти своему опыту полезное применение. Его удивило, что большинство парней были сиротами, которых усыновило поселение. В данном случае это было оправдано.

Выбрасывая землю из траншеи, Сол неожиданно вспомнил Элиота. Тот тоже считал, что делает справедливое дело.

Сол надеялся, что месть принесет удовлетворение, но вместо этого она принесла мучительные сомнения. Он не мог забыть эти годы, когда всем сердцем любил Элиота, так же, как не мс забыть любовь к Крису и Эрике. Если бы только можно было все изменить. В мрачные моменты Сол часто спорил с самим собой. Порой ему казалось, что он хочет, чтобы напряжение дома отдыха продлилось вечно, чтобы наказание отдалилось на неопределенный срок, чтобы они с Элиотом продолжали ненавидеть друга.

И любить…

Но после депрессии всегда наступало облегчение.

Сол посмотрел на бескрайнее теплое небо, вдохнул воздух, в котором чувствовалось обещание дождя, и прислушался. В дом Эрика разговаривала с сыном. Его захлестнула волна восторга:

любви, но это была не та извращенная любовь, которую привил ему Элиот. Сейчас Сол понимал, что его отец ошибся, когда сказал: “Как бы ты ни старался, ты никогда не станешь нормальным человеком”. Это были едва ли не последние слова отца. Ты ошибся, сволочь! И Сол, который, наверное, всегда оставался сиротой, ликовал от мысли, что у него есть сын.

Наступило самое жаркое время дня, и Солу захотелось пить. Он положил лопату, взял винтовку и пошел в дом. Войдя в прохладную комнату, с наслаждением принюхался к аромату завтрашнего субботнего хлеба, подошел к Эрике и поцеловал ее. От нее аппетитно пахло сахаром, мукой, солью и дрожжами. Сильные руки, способные мгновенно убить человека, крепко обняли Сола, и к его горлу подступил комок.

Сол выпил воды из прохладного глиняного кувшина, вытер губы и подошел к кроватке, в которой лежал накрытый одеяльцем сын. Сначала друзей удивило его имя.

— А что в нем плохого? — в свою очередь удивился Сол. — По-моему, это хорошее имя.

— Кристофер Элиот Бернштейн-Грисман?

— Ну и что?

— Полухристианское-полуеврейское?

— Крис был моим другом. Можно сказать, даже братом.

— Правильно. Пусть будет просто Крис Грисман. Когда он пойдет в школу, детям оно будет нравиться. А Элиот?

— Я считал его своим отцом, но сейчас мне кажется, что я ошибался. И все равно — это он сделал меня таким.

Друзья не поняли. У Сола заныло сердце, и он удивленно обнаружил, что тоже ничего не понял.

Но больше необычного имени ребенка жителей поселения удивляло другое. Все считали это чудом, добрым предзнаменованием, знаком Бога. Люди говорили, что поселению дарована Божья благодать. Чем еще можно было объяснить такое чудо? У этого человека была трудная жизнь, и он не вырастил в своей жизни ни одного дерева, а тут такое диво на этой сухой каменистой земле!

Около дома Грисмана-Бернштейна выросла огромная черная роза!