Крайние меры - Макеев Алексей Викторович. Страница 13

– А ведь обхамили бы, – грустно сказал Крячко. – Да-а, спасибо ребятам из патрульно-постовой службы и ГИБДД. Их стараниями такой уж привлекательный образ работника милиции в народном сознании складывается, что форму надевать страшно: того и гляди, в рожу кто плюнет… Ну хорошо. Допустим, твои неясные ощущения, подкрепленные такой надежной свидетельницей, имеют под собой основания. Допустим, кто-то действительно забирался до тебя к Рашевскому. Что с того? Чем нам это поможет?

– Э-э, не скажи! Во-первых, если такой факт „имел место быть“, то это наводит на серьезные размышления. Раз что-то у Леонида Рашевского искали, значит, было что искать. А во-вторых… Я прямо от Рашевского сделал два звонка в управление. Один из них – в наш дактилоскопический отдел, говорил я с ними, ссылаясь на Орлова, так что сейчас там уже работает бригада. Посмотрим, чьи пальчики, кроме моих и хозяйских, там нарисуются. Вдруг да кто-нибудь из старых знакомых? Люди, в том числе преступники, торопятся, а потому ошибаются. Глядишь, и этот не в меру любопытствующий тип ошибся, наследил.

– Если он вообще существовал в природе, – с иронией произнес Станислав, – а не является плодом вашего со старушкой буйного воображения. Хорошо, один звонок дактилоскопистам, а второй кому?

– Диме Лисицыну.

– Я так и подумал, – улыбнулся Крячко. – Ты забрался в компьютер Рашевского, и?.. Что ты там обнаружил?

– Опять-таки – ничего сколько-нибудь интересного для нас. Хотя… Это, на мой взгляд, и есть самое интересное. Такое впечатление, что он свой „Пентиум“ использовал исключительно как игрушку. Пара „стрелялок“, и все! Word девственно нетронутый, ни единого файла, Excel – тоже. Но это, как ты понимаешь, для активно работающего журналиста маловероятно. И у меня возникло подозрение, что кто-то успел почистить память его компа. Очень возможно, что этот „кто-то“ – мой гипотетический „посетитель“, тот самый, которого бабуля засекла. Я позвонил Дмитрию и поинтересовался, можно ли что-нибудь сделать такое хитрое, чтобы хотя бы убедиться, что некоторые файлы из памяти недавно удалены. Мы-то с тобой юзеры, пользователи из категории „чайников“, а Дима – спец, каких мало. Вот я и понадеялся: вдруг у него что выйдет? Дальше вообще интересный разговор получается. Лисицын очень возбудился, заинтересовался и велел мне „снять винт“. Я переспрашиваю у него: „Какой конкретно винт? Их тут до чертовой бабушки. И, кстати, зачем?“ Он мне терпеливо объясняет, что „винт“ – это винчестер, причем подразумевается не оружие известной марки, а жаргонное название жесткого диска, который я должен ему привезти. И тогда он, Лисицын, может быть, сумеет выкачать из пресловутого „винта“ какую-никакую информацию. Но я понятия не имею о том, как проклятый диск снимать, а целиком весь системный блок в мой кейс не помещается. Выходить же из чужой квартиры с системником под мышкой мне как-то неохота: тогда уж точно за вора примут.

– И как же ты вышел из положения? – рассмеялся Станислав.

– Там, в управлении, небось вся группа обработки со смеху покатывалась, – ответил Гуров, – пока Лисицын полчаса меня по телефону терпеливо инструктировал, что и в каком порядке откручивать. Но я, кажется, справился! Так что трофей, в смысле жесткий диск с компьютера Рашевского, у меня в кейсе. Учись, соратник! Кстати, чем скорее мы его Лисицыну доставим, тем скорее он что-то конкретное скажет, хотя надежда у меня на это не слишком большая. Так что заводи свою колымагу, и поехали в управление, а по дороге своими впечатлениями поделишься.

Крячко кивнул, и через несколько минут черный „мерс“ Станислава плавно выруливал на Волхонку. Крячко вел машину со спокойной уверенностью опытного водителя, когда все навыки отработаны до автоматизма, разговаривать с Гуровым ему это не мешало.

– В редакции уже знали, – рассказывал он Гурову, – о том, что случилось с их коллегой, им еще вчера, во вторник, позвонил Лев Рашевский. Ну, конечно, переполох, охи-ахи… У меня создалось впечатление, что его в редакции любили, во всяком случае, относились тепло и переживают его смерть без дураков, не напоказ. Я поговорил с замом главного редактора и с завотделом рекламы, он, как выяснилось, последнее время, около полугода, занимался рекламой. Но не в том смысле, что рекламировал, а в том, что хотел публично разоблачить жуликов, которые вдувают народу в уши бог весть какую ересь. На этой почве отношения с главным рекламщиком „Молодой Москвы“ у Рашевского немного подпортились, но тот все же отзывался о Леониде с большим уважением.

– Ну да, – прокомментировал Гуров. – Само собой. О мертвых или хорошо, или никак. Давай немного подробнее: каких конкретно жуликов Рашевский хотел вывести на чистую воду? Рекламный бизнес – штука очень грязная, но чтобы за попытку оттоптать кому-то из пиарщиков мозоли убивали, да еще так страшно… Не верится мне что-то! И, кстати, с Татьяной Дубравцевой тебе встретиться удалось? Не тяни резину, ныряй, здесь неглубоко, а то ты сегодня заторможенный какой-то.

– Что ты меня торопишь? – недовольно сказал Станислав. – Как раз к Татьяне Тарасовне Дубравцевой я и перехожу, она же мне и конкретику прояснила. Хоть поначалу, когда зам главного меня ей представил, встретила она меня даже не просто холодно, а с этаким барственным презрением. Так и читается на физиономии, что она – творческая личность, а я – мент поганый. Ну, мне не привыкать. Ладно, думаю, в своем свинарнике и хрюшка – принцесса!

– А что, в самом деле хрюшка? – поинтересовался Гуров. – Странно, что ж в таком случае Рашевский в ней нашел?

– Какое там! Это я фигурально, – усмехнулся Станислав. – Скорее светская львица, точнее, пытается играть эту роль. Я, понятное дело, тоже начинаю „лепить горбатого“, подыгрываю ей, изображаю из себя такого, знаешь ли, туповатого бурбона – служаку из анекдота про милиционеров.

Гуров одобрительно хмыкнул, он хорошо знал, как отлично удается „другу и соратнику“ эта роль и сколь многие ловились на эту маску.

– Как она восприняла смерть Рашевского? – спросил Лев. – Слезы, сопли, вопли, буря эмоций, или?..

– Или. Я же говорю – светская львица. Такая, знаешь, спокойная элегическая скорбь. Но, Лев, как у тебя чутье сработало при обыске у Рашевского на квартире, так и у меня внутри весь наш с ней разговор свербило. Что-то тут не так! Ощущается в ней какая-то непонятная внутренняя зажатость. А самое главное – мне показалось, что Дубравцева не очень-то удивлена смертью своего любовника.

– Даже так? – удивленно протянул Гуров. – Любопытно…

– Словом, я считаю, что тебе тоже нужно с ней встретиться. Ты у нас признанный ас психологических игр, авось сможешь выжать из Дубравцевой больше, чем я. Теперь относительно его работы и непосредственных интересов в последнее время. Тут она мне кое-что прояснила.

По словам Татьяны Дубравцевой выходило, что Леонид Рашевский последнее время занимался довольно мирной тематикой – анализом рекламы на своей и родственных столичных радиостанциях. Типа всем известного: „На правах рекламы… Купите в аптеке крем "Агафья“ с экстрактом мышиного помета, и ваши проблемы с остеохондрозом растают как дым… Капли "Дуремар“ с пиявочным экстрактом почистят стенки ваших сосудов от холестерина. Заодно они почистят ваши карманы от лишних денег… Выдающиеся российские ученые – ох, хоть бы одним глазком на тех "ученых“ посмотреть! – рекомендуют бальзам Оболта-Обалдуева при прогрессирующем старческом маразме… Если у вас проблемы с головой – покупайте наш бальзам!.. Перед выходом из дома смажьте своему ребенку носик "Вриталоном“, он предохранит деточку от насморка… А задницу – дрисцелином, он предохранит от поноса!.. Наши витамины – самые живые!.. У всех прочих производителей витамины давно попередохли!.. Пенсионерам и дошкольникам – скидка!.. Налетай, народ, подешевело!.. Звоните нам прямо сейчас, и вы получите в подарок целебную жилетку из крысиного пуха и от целебного же бублика дырку!.. А уж шлаков у вас в организме… Доменной печи впору! Мы их выведем!.. Если у вас самих не получается, запор замучил… Кстати, не забудьте про дрисцелин! Он не только от поноса, от запора тоже хорош! Вон, у ведущих российских ученых спросите!.. А уж знаменитый "Жизнедав“! Это что-то вовсе уникальное. Сейчас столетняяя бабуля Эсмеральда Квазимодовна вам это подтвердит. Совсем бедняжка помирала, зато после приема "Жизнедава“ сама кого хошь задавит!“