Лазутчики - Моррелл Дэвид. Страница 12

— Которую, как я надеюсь, вы и напишете, — сказал Винни.

— Это намерение входит в мои планы, — не без самодовольства поклонился профессор.

Кора поглядела на часы.

— В таком случае нам пора двигаться. Время идет.

Наклонив голову, Бэленджер осветил циферблат своих наручных часов и с изумлением увидел, что с того момента, как был покинут мотель, прошел почти час. Как и воздух в туннелях, время казалось здесь спрессованным.

Кора оглянулась на ящики для почты за спиной и сунула руку в один из тех, где еще что-то лежало. В руке у нее оказался хрупкий от старости листок бумаги.

— М-м-м... Кредитная карточка мистера Али Карима, кажется, не имеет обеспечения. Менеджер желает поговорить с ним. Ничего, мистер Карим, не беспокойтесь. Со мной самой такое бывало не раз. — С этими словами она нахлобучила каску и вышла из-за прилавка.

— Жалко, что лифты не работают, — сказал Винни. — Нам придется немало карабкаться по лестницам. Как, профессор, вы сможете справиться?

— Это вы смотрите не отставайте.

Пересекая вместе со своими спутниками вестибюль, Бэленджер настороженно вглядывался в темные углы.

— А вот и танцевальный зал, — фонарик Конклина осветил справа открытые двери просторного помещения с дубовым полом.

— Могу я рассчитывать на следующий танец, Кора? — спросил Рик.

— Черт возьми, моя карта танцев уже полностью расписана. Хотя на самом деле важно только одно: кто будет провожать меня домой.

Рик заглянул в танцевальный зал, улыбнулся и исчез. Через мгновение расстроенное фортепьяно заиграло «Лунную реку».

— Моя любимая песня, — пояснила Кора спутникам.

— Немного старомодно для особы твоих лет, ты не находишь? — добродушно поддразнил ее профессор.

— Мы с Риком любим смотреть старые романтические фильмы с музыкой Генри Манчини. «Дорогое сердце». «Шараду». А «Лунная река» — это из "Завтрака у «Тиффани».

Бэленджер представил себе приступ ревности, который должен был испытать Винни при этих словах.

Музыка то и дело прерывалась короткими паузами: часть клавишей не действовала. Жестяной звук музыки отдавался эхом в огромном пространстве. Бэленджер почувствовал, что его нервы напряглись до предела. Фальшивая мелодия звучала лишь немногим громче их голосов. Никто снаружи не смог бы ее услышать. И все равно, музыка звучала здесь как оскорбление.

Фортепьяно смолкло. Из-за угла показался Рик.

— Не мог устоять. Извините, — произнес он с деланым смущением.

— Если тут и были крысы, то ты наверняка их всех разогнал, — заявил Винни.

Рик рассмеялся и присоединился к своим спутникам.

Группа подошла к большой лестнице. Мраморные ступени, окаймленные великолепными перилами, шли наверх, затем лестница разделялась на два марша, расходившиеся направо и налево. Но исследователи светили своими фонариками отнюдь не для того, чтобы любоваться шедевром строительного искусства. Вместо этого они уставились на белые пятна на мраморе.

— Здесь была вода, которая потом высохла. — Под ботинками Винни захрустели осколки стекла, настолько густо облепленные грязью, что они даже не отражали света. — Вода текла сюда сверху, и довольно долго. Смотрите, сколько нанесло грязи.

— Когда мы будем подниматься, внимательно смотрите под ноги, — предупредил профессор Бэленджера. — Деревянные опоры могли кое-где прогнить насквозь.

23:00

Глава 14

Группа достигла развилки лестницы. И по правому, и по левому маршам тянулись сплошные полосы обесцвеченного, выщелоченного мрамора.

— Много воды, — сказал Рик. — На протяжении долгих лет. Наверно, в сильные штормы здесь текут целые реки.

— Будьте осторожны, — предупредил профессор. — Здесь может быть скользко.

Всматриваясь в темноту по сторонам, они поднимались по левому лестничному маршу.

Наверху оказался балкон со множеством до сих пор сохранивших элегантность дверей, на каждой из которых красовался покрытый черно-зелеными пятнами бронзовый номер. Стены, облицованные панелями темного дерева, покрывал толстый слой пыли. Через равные интервалы в темноту уходили поперечные коридоры. В воздухе висел густой запах ветхости и плесени. Бэленджер взглянул под ноги, на сгнившую до состояния перегноя персидскую ковровую дорожку: ее прихотливый узор уже нельзя было различить среди пятен плесени.

Повернув налево, они направились по балкону.

Через каждые десять-двенадцать шагов у стены стоял узкий стол. На некоторых до сих пор располагались вазы с засохшими цветами, вид которых наводил на мысль, что при малейшем прикосновении они должны рассыпаться в пыль. Затем группа еще раз повернула налево и вышла к еще одной лестнице. Эта была сделана из чрезвычайно изящно обработанного дерева. Породу древесины Бэленджер не смог определить, поскольку дерево от воды потемнело. Он задумчиво уставился наверх.

Винни задрал голову одновременно с ним:

— Мой бог! Эта лестница идет по центральному пролету до самого верха здания. Конечно, не могу утверждать наверняка, но мне кажется, что я вижу стеклянную крышу. Лунный свет. Проплывающие облака.

— На крыше пирамиды находится большой стеклянный купол, — объяснил Конклин. — Пролет, в котором мы оказались, проходит через жилые апартаменты Карлайла. Он мог переходить из комнаты в комнату и рассматривать сверху своих постояльцев на лестнице и в части вестибюля.

— Неужели посетители не считали такое его поведение по меньшей мере странным? — осведомилась Кора.

— Стены комнат надежно загораживали его от взглядов снизу. Он пользовался специальными глазками.

— Стекла в куполе, вероятно, побились. И через дыры льется вода и влетают птицы, — сказал Бэленджер.

Под ногами у него резко заскрипела деревянная ступенька. Почувствовав, что сердце в груди оборвалось, Бэленджер схватился за перила.

Его спутники замерли на месте.

— Я совершенно не чувствую, чтобы лестница шаталась, — попытался успокоить его Рик. — Она просто немного осела, только и всего.

— Конечно, конечно... — Бэленджер совершенно не был в этом уверен. Он осторожно пощупал ногой следующую ступеньку.

— По-моему, нужно побольше света. — Кора отстегнула фонарь от пояса.

Остальные тоже взяли в руки фонари. От множества ярких лучей электрического света вокруг заплясали тени, создавая впечатление, будто постояльцы только что разошлись по номерам и закрыли за собой двери.

Чем выше взбирался Бэленджер, тем заметнее становились водяные потеки на деревянной лестнице.

— Как звучит та фраза, которую Уильям Шатнер произносит в начале каждого эпизода «Звездного пути»? «Пространство — это последняя граница», да? — спросил Винни. — Добрый старый капитан Керк. Но у меня такое впечатление, что последняя граница проходит здесь. Иногда, когда я занимаюсь такими вот исследованиями, мне кажется, что я нахожусь на Марсе или в каком-то еще не менее странном месте и разыскиваю вещи, какие никак не ожидал увидеть.

— Вроде вот этого? — Кора направила луч фонаря на несколько ступенек выше. — Что это такое? Еще какая-то разновидность плесени?

Из трещины в дереве свешивались какие-то зеленые усики.

— Ничего подобного. Это какая-то трава, — уверенно заявил Рик. — Ну, подумай сама. Днем сюда через стеклянную крышу проникает вполне достаточно солнечного света, чтобы она могла расти. Проклятущие сорняки готовы укорениться где угодно. — Он взглянул на Бэленджера. — Однажды в старой больнице, предназначенной под снос, мы нашли целую клумбу одуванчиков, выросших на старом ковре около окна.

Снова пронзительно заскрипело дерево.

Бэленджер еще крепче ухватился за перила.

— Я уверен, что все абсолютно устойчиво, — сказал Рик. — Нам ничего не грозит.

— Согласен. Вы правы.

Группа выбралась на четвертый этаж и двинулась было дальше. Однако возле входа в длинный темный коридор профессор замешкался. Он пощупал рукой стену, даже толкнул ее, а потом прислонился к стене всем телом, чтобы отдышаться.