Лазутчики - Моррелл Дэвид. Страница 23

Штанина на бедре профессора все сильнее набухала от крови. Кора в ужасе отвернулась.

— Забудьте обо всех чувствах. Точно исполняйте то, что я буду говорить, — жестко произнес Бэленджер.

Рик поднес ладонь ко рту.

— У нас нет времени на такие глупости, — бросил Бэленджер. — Слушайте меня внимательно. Делайте, как я вам говорю. — Вынув из кармана нож, он открыл его, одним движением распорол штанину профессора от паха донизу и обнажил ногу. — У кого аптечка?

Конклин дернулся. В его бедре зияла глубокая и длинная — дюйма четыре — рана, откуда и хлестала кровь.

— Кто нес аптечку? — повторил Бэленджер. Винни оторопело заморгал.

— Рик. Мне кажется, что она у Рика.

— Достаньте ее. Живо! — Бэленджер обвязал веревкой бедро профессора выше раны. — У кого был молоток?

Кора заставила себя посмотреть на кровь. При свете фонаря ее мертвенно-бледные щеки представляли резкий контраст с рыжими волосами.

— У меня.

— Дайте его мне!

Кора с видимым усилием заставила себя отстегнуть от пояса небольшой молоток в чехле.

Бэленджер просунул рукоятку под веревку и повернул. Веревочный жгут туго сдавил бедро Конклин. Кровь сразу остановилась.

— Так и держите.

Бэленджер взял у Рика аптечку первой помощи.

— Теперь вашу бутылку с водой. Достаньте ее. Промойте рану. У кого был скотч?

— У меня, — отозвался Винни, постепенно выходивший из шока.

— Держите его наготове.

— Скотч? Мы пользуемся им, чтобы прикрывать острые грани труб — чтобы не порезаться. Что вы хо...

— Просто делайте то, что я говорю.

Бэленджер расстегнул «молнию» на сумке аптечки. Открылись два отделения. Он уже совсем было собрался запустить туда руки, но вдруг опомнился, хмуро оглядел надетые на руки грязные рабочие перчатки, стащил их и надел лежавшие в аптечке сверху латексные перчатки.

— Кора, правая рука у вас свободна. Посветите сюда фонарем.

Отыскав несколько пачек пропитанных спиртом салфеток, он разорвал оболочку одной.

— Рик, поливайте рану водой. А вы, Кора, светите туда фонарем.

Бэленджер вытер рукавом ветровки пот со лба и всмотрелся в рану. Сейчас, когда кровотечение было остановлено, он хорошо видел разодранную плоть.

— Артерия не задета. — Осторожно прикасаясь салфеткой в спирте, он очистил рану, а потом наклонился почти вплотную, всмотрелся, пытаясь отыскать торчащие щепки. — У кого есть щипцы?

— У меня. — Рик отстегнул липучку на чехле, в котором лежали складные пассатижи, снабженные множеством всяческих приспособлений.

Бэленджер раскрыл инструмент, чтобы воспользоваться плоскогубцами.

— Продолжайте промывать рану. Как вы себя чувствуете, профессор?

— Болит.

— Вы чувствуете, как веревка врезается в тело?

— Да.

— Если это единственная боль, то ваши дела идут отлично. Жгут не только останавливает кровотечение, но и в некоторой степени служит обезболиванию раны. Но мы не можем надолго оставлять ногу стянутой. Проглотите-ка это. — Бэленджер распечатал пакетик с надписью «Сверхсильный тайленол» и дал раненому четыре таблетки. — Это, правда, не «Викодин», но все же лучше, чем ничего.

Конклин засунул таблетки в рот. Рик поспешно поднес ему воды — запить.

— Мой фонарь... Когда лестница обрушилась, я его уронил. — Профессор говорил таким тоном, будто винил себя во всем случившемся. — Винни тоже остался без фонаря.

— У нас осталось еще три. — Бэленджер тщательно вытер салфеткой со спиртом концы плоскогубцев. В нос ударил резкий запах алкоголя. — Что ж, приступим. Кора, постарайтесь держать фонарь так, чтобы свет не прыгал.

Бэленджер вставил плоскогубцы в рану, ухватил вонзившуюся в ногу щепку вплотную к телу и со всей доступной осторожностью вынул ее.

Профессор негромко ахнул.

— Почти все самое худшее уже позади, — попытался успокоить его Бэленджер. — Продолжайте светить, Кора. Еще воды, Рик.

Когда новая порция воды смыла остатки крови, Бэленджер увидел еще одну занозу, поменьше первой, почти полностью скрытую в плоти.

Придерживая левой рукой запястье правой, чтобы не дрожала, он вновь запустил плоскогубцы в рану, услышал стон профессора и вытащил щепку.

Он вновь всмотрелся в рану, пытаясь разглядеть, есть ли еще занозы, потом открыл свой нож и тщательно протер его спиртом. Вставив острие в рану, он осторожно провел по одной ее стороне, потом по другой: если бы в мягких тканях застряло еще какое-нибудь инородное тело, он, скорее всего, почувствовал бы прикосновение. Закончив исследование, он выдохнул в сторону от раны и медленно сложил плоскогубцы и нож.

— Эту рану нужно зашивать, — сообщила ему Кора. — И понадобится множество ниток.

— Придется обойтись тем, что у нас есть, — ответил Бэленджер. — Промойте еще раз, — сказал он Рику. Сам же тем временем вскрыл сразу четыре тюбика с мазью на антибиотике тройного действия и выдавил их содержимое в рану. — Как вы, профессор?

— Изрядно мутит.

— Так и должно быть. Вы же пребываете на грани шока. Винни, подойдите сюда и встаньте на колени рядом со мной. Вот так, отлично. Снимите рабочие перчатки и наденьте резиновые, из аптечки. Превосходно. А теперь сожмите края раны.

— Что?!

— Сожмите края раны.

— Вы что, спятили?

— Ничего другого мы не придумаем. Вам нужно будет сжимать рану, а я ее закрою.

— Помилуй бог, что значит — закрою? Чем?

— Скотчем.

— Послушайте, хватит трахать мне мозги.

— Мне сейчас совсем не до этого. Если вы не можете сделать то, о чем я прошу... — Бэленджер повернул голову. — Рик, подойдите сюда, наденьте резиновые перчатки и сожмите края раны.

— Ладно, ладно, будь по-вашему, — проворчал Винни. Склонившись над раненым, он свел края раны вместе.

Когда мазь и разжиженная водой кровь выступили наружу, профессор громко вскрикнул.

— Я знаю, что вам очень больно, — сказал ему Бэленджер. — Можете мне поверить: мы уже почти закончили. Но пока что я буду вынужден попросить вас сделать над собой действительно героическое усилие.

— Какое?

— Держать колено разогнутым, пока Рик будет приподнимать вашу ногу за голень.

— Да, — отозвался Конклин, — это будет совсем не просто. — Он закрыл глаза, преодолевая боль и собираясь с силами, чтобы стерпеть еще большие мучения.

— Готовы?

Профессор молча кивнул.

— Рик, — сказал Бэленджер. Рик приподнял ногу Конклина, Винни продолжал сжимать края раны, а Бэленджер начал разматывать неширокую ленту серебристого скотча, в которой ярко отражался свет фонарей. Он приложил пленку к нижнему краю раны и начал наматывать вокруг бедра профессора. По мере того как рана закрывалась, Винни передвигал руки, продолжая сводить края раны вместе. Профессор дышал так, будто собирался вот-вот заплакать от боли.

Бэленджер продолжал заматывать рану пленкой. Он намотал второй слой, потом третий, а потом и четвертый.

— Хорошо, Рик. Можете опустить ногу.

Профессор дрожал всем телом.

— Теперь давайте посмотрим, не возобновится ли кровотечение. Кора, распустите жгут.

Все напряженно смотрели, как Кора поворачивала ручку молотка, отпуская затянутую петлю. Бэленджер направил луч своего ручного фонаря — он был посильнее, чем у налобного, — на свеженаложенную повязку. Никто, казалось, не дышал.

— Такое впечатление, что у меня всю ногу колют иголками, — проворчал профессор.

— Это означает, что кровообращение возобновилось.

— Господи, как же болит и дергает.

Бэленджер продолжал смотреть на сверкающую пленку, туго сдавливавшую мясистое бедро, и молился про себя. Он опасался, что сквозь повязку начнет проступать кровь.

— На вид вроде бы неплохо. — Пленка сохраняла свой серебристый блеск.

Он взял профессора за запястье и снова проверил пульс. Сто двадцать. Поспокойнее, чем было. Конечно, ничего хорошего, но и не ужасно, особенно если учесть, что пришлось профессору перенести. И сквозь повязку все так же не проступает кровь...