Любой ценой - Моррелл Дэвид. Страница 12

Еще с армейских времен Малоун привык не поддаваться искушению лечь вздремнуть после долгого трансатлантического перелета. От этого будет только хуже. Во что бы то ни стало нужно дождаться ночи, выспаться, а назавтра все уже будет в полном порядке.

Поэтому, чтобы скоротать время до семи часов, Малоун решил прогуляться по участку. К тому же следовало как-то оценить обстановку. Стоило ему открыть дверь, как навстречу поднялся человек, сидевший в кресле напротив. В руках у него была портативная рация, а под пиджаком угадывалась кобура с девятимиллиметровой «Береттой».

— Мистер Белласар поручил мне сопровождать вас на случай, если вы пожелаете осмотреть усадьбу, — произнес он на превосходном английском с легким французским акцентом.

Малоун последовал за ним по коридору. Первой была гостиная времен французского Регентства. За ней шли гостиные и холлы, оформленные в стиле различных эпох, начиная с раннего Возрождения. Картины, скульптура, мебель, вазы — абсолютно все имело музейную ценность.

По круглой лестнице они попали в холл, где с потолка свисала красивейшая хрустальная люстра.

— Этой люстре пятьсот лет, — пояснил сопровождающий. — Мистер Белласар купил в Венеции небольшой дворец. Она оттуда, впрочем, так же как и мрамор, которым выложен этот пол.

Малоун понимающе кивнул. Ему были известны аппетиты Белласара-коллекционера.

Они вышли из замка — так уже про себя прозвал Малоун этот особняк — и через сад, мимо причудливо подстриженного кустарника, огибая пруд, направились к плавательному бассейну. Приятно пригревало весеннее солнышко.

Внезапно прогремел выстрел. Малоун вздрогнул.

— Тут неподалеку небольшой испытательный оружейный полигон, — спокойно сказал сопровождающий, сделав неопределенный жест.

В этот момент ударили залпом несколько, как показалось Малоуну, противотанковых орудий. Казалось, там разыгрывается настоящее сражение. Они двигались, никуда не сворачивая, оставив слева каменное сооружение с колокольней, которое с вертолета Малоун принял за монастырь. Так оно и было на самом деле.

— Мы называем это здание Монастырем, — заметил сопровождающий. — Давным-давно эти земли действительно принадлежали монахам, но после революции были конфискованы и перешли в собственность одному из предков мистера Белласара. Правда, сначала все религиозные святыни были осквернены чернью. Во внутренней часовне сохранилась настенная роспись. Но к сожалению, показать ее я вам не могу.

Малоун сделал вид, что это его не особенно огорчает. Сейчас он главным образом интересовался окружающими усадьбу высокими каменными стенами, на которых заметил телекамеры. Впереди мелькнули ворота, надежные, металлические. Не ускользнули от внимания Малоуна и вооруженные автоматами охранники. Да, выбраться отсюда будет не просто.

На полигоне за садом раздался взрыв. Сопровождающий даже не поморщился.

— А сейчас, мистер Малоун, позвольте мне показать вам, где хранится все необходимое для живописи. Мистер Белласар считает, что лучше всего работать в солярии, расположенном за террасой. Там замечательное освещение.

Глава 7

Вернувшись к себе в комнату, Малоун обнаружил на столике у кровати толстую брошюру, довольно старую на вид. Он осторожно ее раскрыл и перелистал негнущиеся потемневшие от времени страницы. Издана в Англии, автор Томас Мальтус, называется «Трактат о принципах народонаселения». Рядом лежала короткая записка: «Почитайте на досуге. Надеюсь, получите удовольствие». Вполне подходящее название для развлекательного чтения на досуге, усмехнулся про себя Малоун. На обороте титула были указаны место и год издания: «Лондон, 1798». Стало быть, первое издание. Очень ценное. Записка заканчивалась словами: «На коктейль и ужин просьба явиться в вечернем костюме». И тут же рядом, как бы в подкрепление сказанного, на постели лежал смокинг (тот, что Малоун видел висящим в стенном шкафу), а также плиссированная белая рубашка, черные жемчужные запонки для манжет и воротничка, черный шелковый камербанд [4] и черный галстук-бабочка.

В последний раз Малоун надевал вечерний костюм восемь лет назад, на свадьбу своего художественного агента. И весь вечер чувствовал, что ему не хватает воздуха. Но сейчас черта с два он даст Белласару понять, что испытывает какой-то дискомфорт. Когда спустя два часа Малоун вошел в библиотеку, смокинг сидел на нем так, будто он носил его всю жизнь.

Это была настоящая библиотека — в два этажа, со специальной лестницей, ведущей на галерею. Свободными от книжных шкафов оставались только окна и дверь. Разумеется, внизу и на галерее имелись специальные лестницы на колесиках, которые позволяли добраться до самых высоких полок. Никакой лишней мебели в комнате не было. Светильники с абажурами из цветного стекла, удобные кожаные кресла и несколько изящных столиков обтекаемой формы.

И еще один стол посередине, за которым сидел или, лучше сказать, господствовал Белласар в смокинге, придававшем его итальянской внешности особый эффект. Позади его кресла стоял слуга с подносом. Белласар кивнул Малоуну, а затем поднес к губам бокал с красной жидкостью.

— Ну как, удалось немного отдохнуть?

— Да. — Малоун протянул книгу. — Я решил возвратить, потому что это очень ценный экземпляр. Не дай Бог, что-нибудь случится.

— Это первое издание. Ну и что?

— Мне кажется, для чтения в постели на ночь оно вряд ли подходит.

— У меня все книги только первые издания. Никаких других я просто не читаю. Но если нельзя пользоваться, то зачем тогда их коллекционировать?

— Мне смысл коллекционирования вообще в принципе не ясен.

— Ну, это просто. Самый важный стимул для коллекционера — это гордость обладания.

Малоун положил книгу на стол.

— В любом случае мне больше по душе обычные книжки в мягких обложках.

— Вы хотя бы пролистали?

— Да. Это классический трактат о причинах перенаселения и путях его сдерживания. Но я читал Мальтуса прежде. Перечитывать что-то не хочется.

Белласар сделал еще глоток.

— Выпьете что-нибудь? Я слышал, вам нравится текила.

— Я поражен вашей осведомленностью.

— Ничего не поделаешь — миром правит информация. Могу порекомендовать вполне приличный сорт. Двадцатилетней выдержки. Его производят в мексиканской провинции Халиско. Причем только одна семья. В основе — троекратно дистиллированный сок агавы. Они производят всего двести бутылок, и я их все закупаю.

— Чтобы больше никому не досталось?

Белласар промолчал, наблюдая, как слуга наливает Малоуну рюмку.

— Я не сомневаюсь, что вы знаток, — сказал Малоун. — Позвольте полюбопытствовать, какая водка сейчас в вашей «Кровавой Мэри»?

— Водка? Ни Боже мой. Это у меня не «Кровавая Мэри», а смесь овощных соков. Я никогда не употребляю алкоголь. Он вреден для печени и сосудов головного мозга.

— И вас не смущает, что все остальные вокруг его пьют?

Белласар усмехнулся:

— Алкоголь — это одно из средств уменьшения народонаселения — почти по Мальтусу. — Не ясно было, шутил он или говорил всерьез.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошла самая прекрасная женщина на земле.

Глава 8

Малоун был вынужден напоминать себе о необходимости дышать.

Теперь было ясно, зачем Белласару понадобилось устраивать сегодня официальный прием в вечерних туалетах. Он хотел представить очередной экспонат своей коллекции в торжественной обстановке.

Ткань ее великолепного черного платья слегка мерцала. Оно было без бретелей, открывая изящно закругленные загорелые плечи. Глубокий вырез спереди позволял наблюдать чудесные выпуклости грудей. Талия и живот были безукоризненными. Платье спускалось до лодыжек, соблазнительно облегая бедра, не оставляя сомнений в том, какой прекрасной формы были ее длинные ноги.

Но все равно Малоуна больше всего поразило лицо. На фотографии в журнале оттенок ее кожи (жженая охра) был передан не совсем верно. Но не это главное. Удивительное впечатление производили потрясающие пропорции ее лица. Линия подбородка была как бы зеркальным отражением линии бровей, которая в свою очередь была параллельна линии роста дивных черных волос. Однако эта симметрия полностью красоту не объясняла. Ключевым элементом здесь были глаза, вернее, то, что скрывалось в их глубине, — нечто пленительное, чарующее, полное жизни, горячее.