Пятая профессия - Моррелл Дэвид. Страница 79

— Которого, как мы выяснили, на самом деле не существует. Итак, вполне предсказуемо, что мы станем узнавать, чего еще не происходило. То есть отправимся в Хэррисбург, где, как считали, лечились и где каждый из нас помнил одного и того же врача. Так?

— Но после этого хода твоя теория распадается на куски. Потому что предугадать, что ты решил сделать рентген для того, чтобы узнать, был ли ты на самом деле ранен, — невозможно. И уж никто не мог знать, что ты решишь переговорить с доктором Сантицо из Филадельфии.

Они прошли мимо двух похожих на исследовательские институты зданий. Их внимание привлек заросший деревьями парк. Японский знак на воротах имел внизу английский перевод: “ВНУТРЕННИЙ САД ХРАМА МЭЙДЗИ”.

— Но команда наблюдения могла поджидать нас в больнице, — сказал Сэвэдж. — Или еще того лучше — в Мэдфорд Гэпе, где нас вообще было легко засечь. В Нью-Йорке мы убедились, что за нами не следят. Но после Мэдфорд Гэпа вполне могли не заметить за собой хвоста. Оставив без присмотра машину возле хэррисбургской больницы, мы позволили противникам посадить “жучка”, и после этого они совершенно спокойно следовали за нами в Вирджиния-Бич, где убили Мака, чтобы тот не проболтался. А теперь, когда я об этом думаю, то понимаю, что смерть Мака была выгодной не только для сокрытия информации, но и как дополнительное средство нажима — ведь нас обвинили в его убийстве, следовательно, мы вынуждены бежать.

— А когда увидели по телевизору Кунио Шираи, то поняли, куда именно, — сказала Рэйчел. — В Японию, — она покачала головой. — Вот здесь и провал в логической цепи. Откуда они могли знать, что мы увидим его по телевизору?

— Да оттуда, что мы должны были проверить все газеты, для того, чтобы прочитать об убийстве. И если не по телевидению, то в газетах или журналах мы бы обязательно наткнулись на его фотографию.

— …Согласна.

Сэвэдж нахмурился.

— Но команда, убившая Мака, работала не на тех, которые послали сегодня убийц в дом к Акире. Одни хотели, чтобы мы продолжали поиски, другие — нас остановить, — он зло и пространно выругался.

Широкая тропа вывела их в огромные, сделанные из кипарисового дерева, ворота: высокие столбы подпирали огромный брус, на который были положены другие. Вся постройка напоминала огромный японский иероглиф. По обеим сторонам дорожки были густо насажены деревья и кусты, и встревоженный взгляд Сэвэджа метнулся к трехэтажной пагоде, изящный корпус которой был подчеркнут стоящими справа и слева длинными приземистыми зданиями: Храм Мэйдзи. Крыша пагоды была плоской, опускаясь по краям вниз, затем круто шла вверх, создавая цепь между землей и небом. Сэвэджа поразила элегантность и гармония всего комплекса.

Как и голос, говоривший по-английски. Рэйчел вцепилась в его рукав. Сэвэдж нервно повернулся на одном месте и вдруг увидел нечто столь неожиданное, что заморгал, опешив.

Американцы!

И не один, а несколько дюжин. И хотя Сэвэдж приехал в Японию всего лишь вчера, он настолько привык к толпам, состоящим практически исключительно из восточных людей, что на мгновение толпа неуклюжих белых показалась ему настолько же чуждой, как, наверное, он с Рэйчел казался тем японцам, среди которых они шли к храму.

Но голос, говорящий по-английски, принадлежал привлекательной двадцатилетней японке. На ней была юбка цвета “бургунди” и блейзер, что напоминало какую-то униформу. Держа в руке папку с приклеенными к ней листами бумаги, она повернулась лицом ко всем этим американцам и пригласила их следовать за собой.

“Туристическая группа”, — вздохнул Сэвэдж с облегчением.

— Храм Мэйдзи — один из наиболее популярных среди паломников храмов Японии, — объясняла гид с очень недурным произношением, хотя и делала ошибки. У нее, например, получалось “паромники”.

Она остановилась в том месте, где дорожка перешла во внутренний двор храма. Группа встала полукругом.

— В 1867 году, — сказала японка, — после двух с половиной веков, в течение которых сегун был абсолютным властителем Японии, император вновь взял власть в свои руки. Имя Его Императорского Высочества было Мэйдзи, — она поклонилась, — а возвращение власти в руки императора было названо Реставрация Мэйдзи и было признано одной из четырех величайших культурных перемен в истории Японии.

— Каковы же были остальные три? — спросил мужчина в голубых в полоску брюках. Гид ответила автоматически:

— Влияние Китая в пятом веке, установление сегунаты в 1600-м и оккупационные реформы Соединенных Штатов после Второй мировой войны.

— А разве Мак-Артур не заставил императора признать то, что он не является божеством?

Улыбка гида натянулась, как пластиковая и готовая порваться.

— Да, ваш уважаемый генерал потребовал от Его Высочества отказа от принадлежности к божествам, — девушка улыбнулась еще суровее и указала на пагоду. — Когда император Мэйдзи умер в тысяча девятьсот двенадцатом, этот храм был возведен в его честь. Оригинальные строения были уничтожены в тысяча девятьсот сорок пятом. Точная копия создана в пятьдесят восьмом, — она тактично умолчала о том, что уничтожили храм американские бомбардировщики, совершавшие налеты на японскую столицу.

Сэвэдж наблюдал за тем, как девушка вела туристическую группу через двор. Собираясь войти в храм, он обернулся — инстинктивно — и увидел, чувствуя, как сжался в тугой комок живот, что несколько американцев не пошли с группой. Они слонялись ярдах в тридцати от них на обрамленной деревьями дорожке.

Сэвэдж снова перевел взгляд на храм.

— Пошли-ка, — сказал он Рэйчел, — вместе с группой, — он старался, чтобы в голосе ничего не проскользнуло, но не смог скрыть настойчивости тона.

Женщина резко повернулась к нему.

— В чем дело?

— Смотри прямо перед собой. Иди рядом со мной. Не отставай. Притворись, что настолько восхищена рассказом гида, что не в силах от нее отстать.

— Но что?..

Сердце Сэвэджа болезненно сжалось.

— Когда говорю, чтобы не оглядывалась, — не оглядывайся.

Они подошли к группе. Огромный двор купался в солнечных лучах. Позвоночник Сэвэджа совсем замерз.

— Хорошо, хорошо, не буду оглядываться, — успокоила его Рэйчел.

— На дорожке пятеро мужчин. На несколько секунд я поверил, будто они из туристической группы. Но все они одеты в костюмы, и, похоже, больше интересуются кустарником, растущим вдоль дорожки, чем самим храмом. И, кроме того, нами. Они очень интересуются нами.

— О Господи…

— Не знаю, как они нас обнаружили, — пальцы Сэвэджа онемели, когда адреналин пошел в кровь мышц. — Мы ведь были чертовски осторожны. И в метро было слишком много народа, чтобы спокойно за нами наблюдать…

— Тогда, быть может, это действительно простые туристы? Бизнесмены, у которых есть несколько свободных часов до самолета? И, разумеется, тогда им совершенно неинтересен должен быть этот храм, потому что они с большим удовольствием пошли бы в бордель к гейшам.

— Нет, — пульс в голове Сэвэджа бухал стальным молотом. Они наконец-то добрались до туристской группы. Он старался говорить как можно более низким голосом. — Одного из них я узнан.

Рэйчел вздрогнула.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Как и в том, что видел мертвыми Акиру и Камичи. Один из этих людей был в Мэдфорд Гэпском Горном Приюте.

— Но ведь Мэдфорд Гэпский Горный Приют…

— Фикция — знаю. Но я говорю, что помню, что он там был. — Голова Сэвэджа разрывалась на куски. В мозгу кружились неясные образы, навеянные жасмином.

Хотя он тщетно пытался скрыть напряжение; но голос выдал его, и члены группы повернулись к Сэвэджу, хмурясь. Женщина лет пятидесяти с синими волосами сказала:

— Ш-ш-ш-ш-ш.

Девушка-гид запнулась, вглядываясь в толпу в поисках причины такого поведения людей.

Сэвэдж пробормотал извинения и, взяв Рэйчел под руку, повел ее вокруг группы, взволнованно направляясь к храму.

— Да, именно, ложная память, — сказал он Рэйчел. — Но это не исключает факта, что она находится в моей голове. Для меня она абсолютно реальна. Мы оба с Акирой помним, что Камичи совещался в Горном Приюте с какими-то тремя мужчинами. Один смахивал на итальянца, другой — на испанца или, может быть, на мексиканца… Третий же был явно американцем! И я видел его сейчас за нашими спинами на дорожке!