Смертный приговор - Моррелл Дэвид. Страница 29

6

Открыв глаза, Декер увидел над собой плоский потолок, разбитый на клетки vigas и latillas. В окно вливался темно-красный свет заходящего солнца. Бет молча лежала рядом с ним. Вообще-то она не проронила ни слова на протяжении нескольких минут, с того момента, как достигла кульминации. Но по мере того, как молчание тянулось, Декер снова забеспокоился. Он боялся, что она может испытывать муки совести, запоздалого раскаяния, вины за свою неверность покойному мужу. Но тут она медленно пошевелилась, повернулась к нему и прикоснулась к его щеке.

«Похоже, что все в порядке», — подумал он.

Потом Бет села. Ее груди были упругими и как раз такой величины, что полностью помешались в ладони Декера. Он, как наяву, ощутил на руках нежную упругость ее сосков.

Бет опустила взгляд к кирпичному полу, на котором сидела. Они находились в той самой комнате, где она хранила свои картины, окруженные их роскошными красками.

— Страсть — это прекрасно. Но иногда за нее приходится платить. — Она весело усмехнулась. — Эти кирпичи... Могу держать пари, что у меня вся спина в синяках.

— А у меня колени и локти ободраны чуть не до крови, — подхватил Декер.

— Дай-ка я взгляну. Ого! — воскликнула Бет. — Если бы мы пришли в себя чуть позже, нас обоих пришлось бы отправлять в больницу.

Декер вдруг рассмеялся. Он никак не мог остановиться. Он хохотал и хохотал, да так, что у него из глаз потекли слезы.

Бет тоже рассмеялась, смехом, говорившим о том, что у нее легко и радостно на душе. Она наклонилась к нему и еще раз поцеловала, но на сей раз поцелуй выражал нежность и привязанность. Потом она погладила кончиками пальцев его сильный подбородок.

— То, что ты говорил перед тем, как мы... Ты имел в виду именно это?

— Совершенно верно. Только слова не могут всего передать. Я люблю тебя, — сказал Декер. — Так люблю, что мне кажется, будто я не знал ничего о себе самом до этого момента, что я до сих пор никогда по-настоящему не жил.

— Ты не говорил мне, что ты поэт и искусствовед.

— Ты многого обо мне не знаешь, — отозвался Декер.

— Я не могу дождаться, когда же узнаю все. — Бет поцеловала его снова и встала.

Декер, чувствуя, что у него в горле застыл комок, восхищенно глядел на ее наготу. Ему очень понравилось, что она так спокойно принимала его восхищение. Она стояла перед ним, опустив руки вдоль туловища, ее нагое тело было немного повернуто, одна нога со слегка развернутой ступней была выставлена чуть вперед, наводя на мысль о позе балерины, естественной, без малейшего признака какого-то напряжения. Пупок представлял собой крошечную аккуратную дырочку посреди плоского живота. Лобок покрывали мягкие и густые темные волосы. Тело казалось податливым, но притом упругим и сильным, тренированным. Декер сразу вспомнил о той чувственности, которой отличались изображения нагих женщин, изваянных древнегреческими скульпторами.

— Что это у тебя на левом боку? — вдруг спросила Бет.

— У меня на боку?

— Вот этот шрам.

Декер, скосив глаза, взглянул на свой бок. Там был рваный шрам величиной с кончик пальца.

— А, это просто...

— А еще один у тебя на правом бедре. — Нахмурившись, Бет опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть шрамы. — Я сказала бы, что...

Декер не мог придумать решительно никакого способа отвлечь ее.

— Это от пулевых ранений.

— Пулевых ранений? Но как же тебя...

— Не сообразил вовремя увернуться.

— О чем ты говоришь?

— Я был среди американских рейнджеров, которые в восемьдесят третьем году вторглись на Гренаду. — Декер снова почувствовал боль оттого, что вынужден лгать ей. — И, когда началась стрельба, слишком долго думал, прежде чем упасть на землю.

— Тебе дали медаль?

— За глупость? — фыркнул Декер. — Вообще-то я получил «Пурпурное сердце» [16].

— Они, наверно, болезненные.

— Нисколько.

— Можно мне потрогать их?

— Сколько душе угодно.

Очень осторожно Бет приложила палец к вмятине на его боку, а потом к ране на бедре.

— Это правда, что они не болят?

— Разве что иногда, сырыми зимними ночами.

— Когда это случится, говори мне. Я знаю, как сделать так, чтобы тебе стало лучше. — Наклонившись. Бет поцеловала один шрам, потом второй. Декер почувствовал, как ее груди скользнули по его животу к бедру. — Ну, и как это на тебя действует? — требовательно спросила она:

— Просто замечательно. Жаль только, что таких медсестер, как ты, не было поблизости, когда меня запихнули в военный госпиталь.

— Тогда ты не смог бы спать. — Бет снова вытянулась на полу рядом с ним.

— Сон — это не главное, — ответил Декер.

Ему не нужно было ничего другого — только лежать вплотную к ней, наслаждаясь теплом ее тела. Несколько минут ни один их них не шевелился, не говорил ни слова. Закат за окном сделался темно-багровым.

— Я думаю, что нам пора принять душ, — сказала Бет. — Ты можешь воспользоваться тем, что в комнате для гостей, или...

— Или?

— Или мы можем оба поместиться в моем.

Сверкающая белизной душевая оказалась просторной, в ней можно было даже париться. Там стояла кафельная скамья, а по обеим сторонам были смонтированы два душа. После того как Бет и Стив намылили и долго терли друг друга под струями горячей воды, после поцелуев, прикосновений, поглаживаний, ласк, ощупываний среди клубов пара, их скользкие тела приникли одно к другому, они опустились на скамью и снова предались поразительной, страстной любви, от которой замирало сердце и темнело в глазах.

7

Этот вечер оказался едва ли не самым необычным за всю жизнь Декера. Он никогда не испытывал такого эмоционального накала вдобавок к физической страсти, такой заботы — и самого настоящего благоговения — по отношению к человеку, с которым только что разделил эту страсть. Пока они с Бет повторно занимались любовью, пока они снова мылись и одевались, он познал и другие незнакомые чувства: ощущения собственной цельности и принадлежности. Это выглядело так, будто два их физических слияния породили слияние другого вида — неосязаемое, мистическое. Находясь рядом с Бет, он чувствовал, что она находится в нем, а он в ней. Ему даже не требовалось подходить вплотную, чтобы прикоснуться к ней. Было достаточно просто видеть ее. Он чувствовал себя цельным.

Потягивая отличное красное вино из стакана и переворачивая на решетке отличное мясо на ребрышках, купленное Бет, он смотрел на звезды, только-только начавшие высыпаться на небо, цвет которого в этот вечерний час потрясающе походил на глаза Бет. Он разглядывал поросший лесом склон позади дома Бет и огни Санта-Фе, раскинувшиеся внизу. Чувствуя в себе удовлетворенность, какой он никогда прежде не знал, Стив посмотрел через дверь, затянутую прозрачной сеткой от москитов, в ярко освещенную кухню, где Бет стояла возле стола и готовила салат. Она что-то негромко напевала себе под нос.

Она сразу же почувствовала его взгляд.

— Что ты рассматриваешь?

— Тебя.

Она улыбнулась с нескрываемым удовольствием.

— Я люблю тебя, — в который уже раз за этот вечер повторил Декер.

Бет отошла от стола, открыла дверь, вышла и поцеловала его. От нее к нему, казалось, перескочила искра.

— Ты для меня самый главный человек в мире.

В этот момент Декеру пришло в голову, что та пустота, которую он терпел много лет, оказалась наконец заполненной. Он вспомнил о своем сороковом дне рождения, прошедшем год с четвертью тому назад в Риме, о владевшей им скуке, о пустоте внутри его и вокруг. Он хотел иметь жену, семью, дом, и теперь все это у него будет.

8

— Боюсь, что мне все же придется на пару дней уехать из города, — сказала Бет.

— О? — Декер, который вел машину по узкой, змеящейся среди густых сосен Тано-роад к северу от города, изумленно посмотрел на нее. Была пятница, 9 сентября, конец туристского сезона, первый вечер фиесты. Они с Бет были любовниками уже на протяжении восьми дней.