Смертный приговор - Моррелл Дэвид. Страница 48

— Очень может быть, что мне придется пожалеть об этом, — сказал Хэл.

— О чем ты говоришь?

— Я думаю, что могу позволить себе немного подождать, прежде чем поставлю штаб в известность о том, что события прошлой ночи не имеют никакого отношения к нашему бизнесу.

— Вы собираетесь помочь мне?

— Ты помнишь, как мы втроем работали в Бейруте? — неожиданно спросил Хэл.

— Да разве такое забывается?

16 марта 1984 года люди из шиитской террористической группы «Хизболла» похитили резидента ЦРУ Уильяма Бакли. Декер, Хэл и Бен входили в группу, занимавшуюся поисками места, где могли содержать Бакли. Декер участвовал в поисках до сентября, а потом его переключили на антитеррористическую операцию в Германии. Напряжение тех жарких летних месяцев и упорные усилия группы навсегда врезались в его память. Бакли так и не удалось найти. Год спустя, 11 октября 1985 года, «Хизболла» объявила о смерти Бакли.

— На той же улице, где и штаб группы, был небольшой зоопарк, — сказал Хэл. — Ты помнишь это?

— Конечно. Не знаю, сколько животных было там до начала Гражданской войны, но, когда мы приехали туда, уцелели только леопард, жираф и медведь. Медведь никак не мог приспособиться к жаре и представлял собой жалкое зрелище.

— И тогда же снайпер одной из террористических фракций решил позабавиться стрельбой в тех, кто выходил кормить животных. Снайпер убил смотрителя. За следующие два дня он уложил четверых добровольцев. Животные начали голодать.

— Это я тоже помню. — Декер почувствовал, что у него в горле встал комок.

— Однажды ночью ты куда-то делся. А когда вернулся утром, то сказал, что хочешь отнести животным корм и воду. Я пытался остановить тебя. Я предупредил тебя, что вряд ли снайпер обрадуется чему-то больше, чем возможности убить американца. Ты мне ответил, что позаботился о снайпере. Что он больше не будет представлять собой проблему. Конечно, могло быть, что его уже заменил другой снайпер, который подстрелит тебя, но это тебя, похоже, не тревожило. Ты был решительно настроен сделать так, чтобы животные не страдали.

Во дворе воцарилась мертвая тишина.

— Ну и почему ты вспомнил об этом? — спросил Декер.

— Потому что я сам подумывал о том, как бы разыскать этого снайпера, — ответил Хэл. — Но так и не смог собраться с духом. Я завидовал тебе — ты сделал то, что должен был сделать я. Забавно, правда? Бейрут был средоточием человеческого страдания, но мы переживали из-за трех животных. Конечно, толку от этого никакого не было. Уже на следующий день все они погибли во время минометного обстрела.

— Но они умерли не голодными, — сказал Декер.

— Совершенно верно. Ты стоящий парень. Покажите мне, где находится ближайший телефон-автомат, — попросил Хэл. — Я сообщу в штаб, что мы все еще разбираемся. И попрошу, чтобы они через свою компьютерную сеть узнали, кто первого сентября арендовал синий «Шевроле Кэвэлайер» в отделении «Эйвис» в аэропорту Альбукерке. Вероятно, там не одна такая машина. Хорошо еще, что аэропорт небольшой.

— Хэл?

— Ну, чего еще?

— ...Спасибо.

7

Испытывая противоречивые болезненные эмоции, Декер смотрел в заднее стекло «Форда Таурус», который Хэл и Бен взяли напрокат полдня назад, когда прилетели в Альбукерке. Ему казалось, что миновала уже целая вечность. В окне автомобиля разворачивалась постепенно уменьшающаяся перспектива, охватывающая горы Сангре-де-Кристо, начавшие желтеть осины в долине горнолыжников, саманные дома, примостившиеся в предгорьях, пинии и можжевельники и темно-красный блеск высокогорного пустынного заката. Впервые со дня прибытия — больше чем за год — он покидал Санта-Фе. О, конечно, ему приходилось выезжать за пределы города — он ездил на рыбалку, спускался на плотах по белым от пены горным рекам, ездил на экскурсию в Таос. Но все эти однодневные поездки казались даже не вылазками, а всего лишь расширением географии Санта-Фе. Они были краткими, и в конце концов он всегда знал, что скоро возвратится назад.

А вот теперь он на самом деле уезжал, не зная, куда и надолго ли, и даже не зная, вернется ли он назад. Конечно, ему всей душой хотелось возвратиться, и чем скорее, тем лучше, но была одна серьезная проблема: удастся ли ему вообще вернуться? Не окажется ли так, что на пути его поиска будут расставлены ловушки, которые не позволят ему возвратиться? Удастся ли ему выжить, чтобы возвратиться? Из бесчисленных переделок, в которые ему доводилось попадать во время службы в войсках специального назначения и позже, в качестве оперативника разведки, Стив выходил живым благодаря в немалой степени тому, что он обладал способностью профессионала определять разницу между обоснованным и безрассудным риском. Но для того, чтобы быть профессионалом, требовалось много больше, чем простое умение рассуждать, опираясь на школьные знания, опыт и врожденные дарования. Требовался еще и особый подход — способность держаться на тончайшей грани между убежденностью и объективностью. Декер ушел с разведывательной работы, потому что у него не осталось убежденности и его стало по-настоящему тошнить от объективности, из-за которой он ощущал себя отгороженным невидимой стеной от всего остального мира.

А теперь он определенно чувствовал в себе такую убежденность, какой, пожалуй, не знал за всю свою жизнь. Он был глубоко, неистово, до одержимости настроен найти Бет. Его любовь к ней была бесконечной. Она сделалась центром его жизни. Он готов был пойти на какой угодно риск, лишь бы разыскать ее.

«Любой?» — спросил он себя и сразу же ответил: да. Потому что, если он не сумеет найти Бет, если он не сможет справиться с теми обескураживающе сложными и напряженными обстоятельствами, в которые его угораздило влипнуть, то он не сможет потом сделать вообще ничего. Его жизнь окажется лишенной всяческого смысла. Он просто-напросто пропадет.

Мрачно глядя в боковое окно «Тауруса» и бессознательно отмечая, как закат темнеет и делается из пламенно-алого кроваво-красным, он вдруг уловил, что Хэл, сидевший спереди, что-то говорит, упоминая его имя.

— Что ты сказал?

— Я спросил: люди здесь всегда такие сумасшедшие или только сегодня, по случаю праздничного уик-энда?

— Нет. Движение здесь всегда кошмарное, — ответил Декер, лишь частично уловив содержание вопроса.

— Я думал, что самые ужасные водители в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Но я никогда не видел ничего подобного тому, что творится здесь. Машина встает за мной, почти касаясь бампера, на шестидесяти пяти милях в час. Я хорошо вижу в зеркале, как водила испепеляет меня взглядом за то, что не хочу разгоняться до восьмидесяти. Потом он, не подавая никаких сигналов, перепрыгивает в левый ряд, и сразу же, опять же без сигнала, возвращается в мой ряд, но на сей раз почти касается моего переднего бампера. И гонит дальше, точно таким же образом обгоняя следующий автомобиль. Несомненно, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе тебя тоже подрезают, но там ведь все хотят одного: проскочить, чтобы не попасть в пробку. А здесь дорога пуста на четверть мили спереди и позади меня, но они все равно подрезают. Что за чертовщина здесь творится?

Декер ничего не ответил. Он снова уставился назад, отмечая про себя, что предгорья и саманные дома сделались еще меньше. Он чувствовал, что его стремительно уносит от них непреодолимая сила. Загорелись огни на ипподроме. А потом «Таурус» устремился вверх, к пику Ла-Бахада, откуда с высоты двух тысяч футов начинался непрерывный спуск к Альбукерке.

— Субботний вечер, — сказал Хэл. — Парня может не быть дома.

— В таком случае я дождусь его возвращения, — ответил Декер.

— Вместе дождемся, — откликнулся Бен.

От нахлынувших чувств у Декера перехватило горло, и он не сразу сумел ответить.

— Спасибо вам. Я очень благодарен.

— Но я не знаю, как долго мне удастся водить за нос штаб, — сказал Хэл.

— Вы уже оказали мне огромную помощь.