Тотем - Моррелл Дэвид. Страница 4

Слотер вывел патрульный автомобиль с больничной стоянки. Приемник под приборной доской начал потрескивать.

— Да, Слотер на связи.

— У нас тут один типчик шатается в городе…

— Я сам займусь. Давайте номер.

Слотер выслушал ответ и повесил микрофон обратно на щиток. Решил было включить сирену, но потом передумал. Правильно, старик, как всегда, прав. Что это будет за уик-энд, если настроение у народа начнет портиться еще в четверг?

Маркл наблюдал за тем, как санитары вкатывают тело в морг. Морг находился в углу подвала и занимал три зала. Первый, типа прихожей — здесь были раковины для отскабливания рук, шкаф для лабораторных халатов и всякого прочего имущества. В следующем стояли три стола с желобами и дренажными трубками для отвода крови, над ними висели микрофоны. Тут находились также шкафы для инструментов, конторка. Стены были покрыты зеленой кафельной плиткой, а по потолку шли флуоресцентные лампы. Сильно воняло дезинфентантом. Третий зал был холодильником, в котором хранились трупы, чтобы свести процесс разложения к минимуму.

Маркл, морща нос от сильнейшего запаха дезинфектанта, наблюдал, как санитары кладут тело, не снимая с него простыни, на средний стол.

— Помощь не нужна? — спросил один.

— Нет, единственно, мне бы хотелось, чтобы вы сняли с него одежду. Дальше я сам. А тележку оставьте в прихожей. Когда я закончу, она нам понадобится.

Оба санитара кивнули.

— Ночка сегодня ядреная…

— Да? Как это?

— Да все луна. Можно было даже фары на “скорой” не зажигать.

— Смена времен года. Лето подступает. После всех этих зимних бурь вы просто позабыли, что такое настоящее чистое небо.

— Да, я тоже так думаю. Ладно, нам пора обратно на дежурство. Не думаю, что сегодня еще вызовы будут, но лучше нам сидеть у себя наверху. Просто на всякий пожарный.

— Увидимся попозже.

— Ага, заходи, кофейку выпьем.

— Зайду.

Маркл смотрел на простыню, которой было покрыто тело. Тут он услышал, как хлопнули двери в приемную, а затем те, что вели в холл, и почувствовал, что, наконец, остался совершенно один.

От напряжения, чтобы не показать боли во время разговора, Маркл сильно-сильно моргал. И сейчас ему пришлось прислониться к ближайшему столу и, задыхаясь, шарить по карманам в поисках лекарства, — острая игла пронизывала ему грудь. Наконец, найдя таблетку, он закинул ее в рот, но язык пересох, и поэтому Маркл оказался не в силах ее проглотить. Наклонившись вперед к конторке, он налил воду в пустую мензурку и жадно выпил. Влага покатилась по подбородку. Маркл вцепился пальцами в край стойки и принялся ждать, ощущая, как секунды складываются в минуту. Постепенно грудные мышцы расслабились, и он задышал более свободно.

Но боль не до конца отступила. Надо было идти домой, но он прекрасно знал, что Слотеру его рапорт нужен именно сегодня, а Аккум вернется с конференции лишь завтра утром. “Да плюнь ты на этот чертов рапорт. И не в нем, собственно, дело. Ты прекрасно знаешь, что стоит кому-нибудь узнать про твои страшные боли, то тебе больше здесь не работать. И что ты тогда будешь делать? Сидеть дома, пока в один прекрасный момент не умрешь в своей постели? Да, ладно, брось, эти боли — обыкновенная ангина. Ты с ними справишься, переживешь. Главное, чтобы никто ни о чем не узнал”.

Он немного выпрямился и уже почти не трясся. В следующую минуту он окреп настолько, что смог даже почти без труда добраться до прихожей. Сев на стул, Маркл сказал себе, что с его знаниями медицины он справится с приступом и будет в полном порядке. Но несмотря на подобные уговоры, ему было трудно дышать, пока он мыл руки и одевал халат, маску и шапочку. Особой надобности в этой одежде не было, а маска, например, только сильно затрудняла дыхание, оно становилось тягучим и прерывистым, словно грудь специально сдавливали щипцами. Но годы привычки взяли верх, и Маркл, посыпав, наконец, тальком руки, натянул резиновые перчатки и вышел обратно к столам.

Средний зал был пуст.

Маркл огляделся. Почувствовал, как сжимается грудная клетка.

На полу лежала простыня. Смятая.

— Что за…?

Он был уверен, что тот человек умер. Он же прекрасно слышал, что говорили санитары. Да и сам проверил труп на предмет выявления признаков жизни. Которых не оказалось.

— Что за чертовщина?

Его взор остановился на дальней двери, ведущей в охладитель. Она была почти, но не до конца закрыта. Если все-таки тот человек каким-то непонятным образом оказался жив, то он, очнувшись, наверно, сильно испугался, ничего не мог понять. Видимо, решив отыскать людей, он стал выбирать из двух дверей одну и полез не в ту, что надо. Там-то, в охладителе, никого и ничего, и теперь он, конечно, понял, что попал в морг. Перепугался, наверное. Дверь в холодильник медленно приоткрылась, и обнаженное тело появилось на пороге и злобно заворчало.

— Боже мой, не-ет…

Маркл отступил назад. Он увидел глубокие раны, разрезы на руке, бедре, разрезы, которые показались ему странными, когда он смотрел, как санитары стягивают с трупа одежду. Такие раны не могла нанести машина, но тогда Маркл не стал выносить поспешных суждений, намереваясь осмотреть тело внимательнее. Но видя, как тело неуклюже переставляет ноги, смотря в эти глаза — в глаза, которые не могли выносить света, и поэтому одна рука поднялась к лицу, чтобы заслонить их, — Маркл был уверен, что этого человека ранила не машина. Маркл шагнул назад и уперся спиной в стену. Боль пронзила руку и стала подбираться к горлу, он принялся молиться.

— Боже, Боже мой, не-ет…

За сумасшедшую, но протянувшуюся до бесконечности секунду, он явственно разглядел свою жену. Подумал о Слотере и о том, что не попрощался с ним. За этот короткий миг он успел подумать о многом. Тело прыгнуло к нему, — руки расставлены. Маркл задохнулся и стал сползать по стене. Ему показалось, что в груди открылась трещина. Часть его души вылетела, чтобы понаблюдать со стороны за тем, что происходит, а затем за наблюдаемым и наблюдателем пришла пустота, и все исчезло.

Слотер осматривал кусты, держа одну руку возле пистолета в кобуре. От больницы это было всего в пяти кварталах. Домишки здесь были захудалые, сзади росли мощные деревья, оград нет, сплошной кустарник, перекореженный и переплетенный — заросли, словно в лесу. Слотер светил вовсю фонарем, к тому же луна стояла высоко и освещала, как прожектор, все, что находилось между деревьями, и попадались такие места, когда фонарь ему даже был не нужен. Но несмотря на это, коп часто спотыкался: то на куче камней, то о разбитую песочницу или о проржавевшее корыто, лежащее вверх дном. Здесь было очень легко прятаться. В метре он него спокойно мог кто-нибудь залечь, и Слотер его ни за что бы не разглядел, настолько мощным было переплетение ветвей кустарника. Он посмотрел на луну, а потом огляделся. Было очевидно, что эти сады и вверх и вниз по склону сплошь заросли кустарником, и, похоже, даже гуще, чем здесь. Можно провести тут всю ночь, забираться дальше в дебри, кидаться то вправо, то влево, да так и не отыскать воришку, если это воришка. Черт, парню всего лишь нужно переходить на те места, откуда Слотер только что ушел. Пустая трата времени.

“Только ответь честно, таковы ли на самом деле твои побуждения, — сказал он самому себе. — Тебе хочется прекратить поиски. Великолепно. Парень, если здесь действительно кто-нибудь был, сейчас, наверное, сидит дома и потягивает пивко. Но ведь он может таиться где-то рядом и выжидать удобный момент, чтобы на тебя броситься. Так что твое отступление вполне может иметь и другую причину: ты просто трусишь и нервничаешь из-за этого. Нет. Я останусь здесь еще на полчаса. Мне совершенно некуда торопиться. Ты уверен? Да. Тогда ладно”.

Но если он и колебался, то шипы роз, царапавшие его и одежду заставили, его принять твердое решение. Слотер развернулся и оказался лицом к заднему крыльцу, с которого недавно спустился. Свет в доме, как и на крыльце, был зажжен, и сквозь стеклянную дверь полицейский видел женщину, всматривающуюся в темноту сада.