Обман чувств - Мортимер Кэрол. Страница 33

Об этой долгожданной минуте она мечтала давным-давно, когда жизнь ее представляла собой один нескончаемый кошмар и когда она еще не знала любви… Но теперь, когда Диана любила Риса, она всем сердцем почувствовала его отчаяние. Отныне между ними все кончено! Рис никогда не поверит, что она любит его, что полюбила его несмотря ни на что, и теперь любую попытку примирения он будет рассматривать как очередную уловку. Он не поверит ей больше никогда.

Диана оглянулась на Дженнет. Эта женщина, на которой был женат ее отец и которой он после смерти доверил свою дочь, не скрывала своего торжества. Дженнет все прекрасно поняла: попытка Дианы остаться верной памяти отца потерпела крах…

Диана перевела взгляд на Риса, глаза которого горели, словно два уголька, и на нее накатило такое отчаяние, такая безысходность, что захотелось поскорее убежать куда-нибудь. Никогда в жизни не отступала она перед трудностями, а вот теперь пришлось…

Она повернулась и бросилась вон из комнаты. Рис зачем-то окликнул ее. Слезы душили Диану. Не станет она слушать его! Что он может сейчас сказать? Он, наверное, готов задушить ее собственными руками! Сейчас главное — уйти, убежать подальше от Риса и Дженнет.

Она сама не замечала, куда идет. По улице навстречу ей сплошным потоком двигались люди, много людей, целое море враждебных лиц и любопытных глаз. Спасаясь от них, Диана в отчаянии шагнула на мостовую. Несколько пешеходов явно узнали ее и с удивлением посмотрели на девушку, а она горько разрыдалась и, пытаясь скрыться от этих взглядов, сделала еще один шаг…

Она не увидела машины и даже не почувствовала удара, она просто с облегчением погрузилась в блаженную темноту небытия, которая навалилась на нее.

Глава 10

Минуты тянулись как часы. Медленно, невероятно медленно. Мысленно подгоняя течение этих мучительных минут, Рис сидел на стуле возле кровати Дианы, следя за тем, как едва заметно вздымается и опускается ее грудь под белоснежной простыней. Ее лицо было почти одного цвета с подушкой или с толстой марлевой повязкой, скрывающей глубокую рану на голове. Падая, Диана ударилась головой об асфальт и потеряла сознание.

Других травм не было. Водитель машины — это оказалось такси — расплатился с клиентом и едва тронулся с места, поэтому он лишь сбил Диану с ног.

Рис тяжело вздохнул, подумав о том, что медики совершенно верно определили: внешних травм у Дианы нет. Но он-то знал, что в ее душе навсегда осталась незаживающая рана: память о погибшем отце.

Как она, должно быть, ненавидела его, виновника смерти отца, она просто не могла не ненавидеть его все эти годы. Тогда, двенадцать лет назад, Рис не понял, какое отчаяние овладело Ламбетом. Если бы Говард послушался его, ничего бы не случилось… Но тот так разозлился, что даже слышать ничего не хотел. В конце концов Рис уехал, решив отложить разговор до тех пор, когда Говард будет в состоянии воспринимать чужое мнение. Впоследствии Рис не раз упрекал себя за то, что не догадался: другого времени для разговора с Говардом у него уже не будет, но потом пришел к выводу, что не стоит казнить себя, раз уж ничего нельзя изменить. Да, жизнь брала свое.

А вот Диана была лишена этой роскоши забвения, и ее жизнь превратилась в сплошной кошмар…

Конечно, Рис знал, что у Говарда Ламбета была маленькая дочка, но он и помыслить не мог, что Диана и есть та самая девочка. Господи, теперь он готов был убить себя за то, что не обратил внимания на одну деталь: в собранном его помощником Полом досье не было сведений о детских годах Дианы. Как же мог он так беспечно пройти мимо этого факта? Рис считал, что детство Дианы не должно его интересовать, главное — какова она сейчас. Какое заблуждение! Ведь из той маленькой несчастной девочки и выросла сегодняшняя Диана.

Что ждет его, когда она придет в себя, — увидит ли он перед собой женщину, которая согласилась быть его женой и только не могла пока определиться с датой свадьбы, или человека, ненавидящего его настолько, что способен жестоко отомстить за смерть отца?

Если только она придет в себя… Врачи предупредили, что не дают никакой гарантии. От удара Диана потеряла сознание, и хотя прошло уже двенадцать часов, она так и не пришла в себя. Чем дольше будет длиться это состояние, тем вероятнее опасность комы, и тогда уже не останется никаких шансов на выздоровление, ибо начнутся необратимые процессы. Мысль об этом казалась Рису невыносимой. Бедняжка и так уже достаточно настрадалась! Какие чувства возродятся в ее израненной душе, когда она придет в себя?

— Никаких изменений? — спросил вошедший в палату Крис. Он периодически появлялся в больнице; врачи с большой неохотой разрешили

Рису остаться с Дианой, но категорически возражали против остальных посетителей.

— Никаких, — мрачно ответил Рис. Он сознавал, что его жизнь кардинальным образом изменилась после встречи с этой необыкновенной женщиной, которая сейчас неподвижно лежит перед ним. Сейчас ему совершенно неважно, что ждет их в будущем, главное — Диана должна выжить. Должна!

Было необычайно приятно плавать в этом сумеречном пространстве, таком мирном и уютном, где нет… Но вот ей послышались чьи-то неясные голоса, пожалуй даже, знакомые, она пытается вспомнить их… Но голоса стихли, и она снова осталась одна в этом сером сумраке, который окутывает и убаюкивает ее…

Видимо, ее все-таки не оставят в покое… Она снова слышит голос, одинокий, тихий голос, знакомый до боли, стоит лишь вспомнить… Да, да, она вспомнила, это Рис! Тихий, ласковый голос принадлежит Рису. Но с кем он говорит?

— Мне очень жаль, Диана… то есть Дивиния… Господи, я даже не знаю, как теперь называть тебя! — глухо произнес Рис.

Он обращается к ней, Диана — это она… Или нет? Непонятно… И все-таки ей кажется: она права.

Диане захотелось открыть глаза и взглянуть на него — может, тогда она услышит свое имя, но веки так отяжелели, что невозможно их поднять.

— Ты должна проснуться, Диана. Должна! — настойчиво повторил Рис.

Диана. Ее зовут Дианой. Влюбившись в этого человека, она как бы навсегда вычеркнула из памяти свое прежнее имя. И она действительно любит Риса, просто уверена в этом, ведь его голос помог ей прийти в себя. Но она никак не может понять, чем он так расстроен?

— Мне очень много надо тебе рассказать, — тихо произнес он, сжав ее безвольную ладонь, — и очень многое объяснить…

Она слушала. Неужели он не чувствует, что она слышит его?

— Черт возьми, я не уйду отсюда до тех пор, пока ты окончательно не придешь в себя, — выдохнул он после минутного молчания. — Независимо от того, когда это произойдет, я хочу быть первым человеком, которого ты увидишь, когда откроешь глаза!

Ей захотелось сказать этому неисправимому эгоисту, что она тоже не прочь, открыв глаза, первым увидеть именно его, но, попытавшись в ответ пожать его руку, она поняла тщетность своих усилий и провалилась в глубокий тяжелый сон.

Сегодня все решится. Откладывать дальше нельзя. Пусть этот день станет днем его полного поражения, но он не в силах больше выносить эту неопределенность.

Когда Рис вошел в палату, Дианы там не было, и это его испугало. Но потом он увидел ее сквозь балконную дверь: она сидела к нему боком, подставив бледное лицо солнцу, и смотрела вниз, на больничный сад. Повязку с ее головы сняли, оставив лишь узкий бинт, закрывающий рану, на которую пришлось наложить несколько швов.

Почти неделя прошла с тех пор, как сознание вернулось к Диане, и все страхи врачей — да и его собственные тоже! — относительно возможных осложнений остались позади. Если не считать подживающей раны на лбу и сильных головных болей, похоже, она благополучно выкарабкалась.

И за все это время они ни разу не заговорили о том, из-за чего Диана угодила в эту переделку!

Рис не считал себя трусом, он просто понимал, что на этот раз судьба подарила ему шанс, который ни в коем случае нельзя упускать! Но он был далеко не уверен в исходе их разговора.