Пятеро в звездолёте - Мошковский Анатолий Иванович. Страница 8
Толя с трудом оторвал глаза от этой картины и перевёл их на другую, стоявшую рядом, – на ней прекрасными серебряными молниями плыли дельфины, на третью – на ней сверкали в чудесном искромётном танце лёгкие, изящные ставридки, на четвёртую…
И опять Толя вернулся глазами к картине с потопленным эсминцем. Возле неё собрались почти все жильцы, и каждый хотел подойти поближе, чтоб получше рассмотреть. Подошёл и Жора. Работая локтями, он стал неуклюже, но довольно настойчиво протискиваться к ней: видно, и его в конце концов разобрало любопытство.
А Толя все смотрел на картину, смотрел… И вдруг он понял – и его прямо-таки обожгло оттого, что он неожиданно понял: моряки были такие храбрые, сражались до последнего, а он даже рот раскрыть боится, боится прямо сказать обо всем Альке.
Толя вытянул его за руку нз толпы, отвёл в сторонку и, решив ничего больше не скрывать от него, в упор, немножко даже свирепо посмотрел в ясные, добрые Алькины глаза и негромко сказал:
– Алька, полетим с нами… Я прошу тебя… Ты нам очень, очень нужен…
– Туда? – Алька поднял вверх глаза и улыбнулся своим худеньким треугольным личиком.
– Туда.
– И есть на чем? – Глаза его понятливо и сочувственно светились.
Толя кивнул и чуть не крикнул от радости и благодарности:
– Ты не пожалеешь, Алька! Это будет прекрасный полет! Ну, иди к отцу. О подробностях чуть попозже…
Глава 7
Где взять четвёртого и пятого?
Толя быстро подошёл к Колесникову и сказал:
– Есть третий член экипажа. Колёсников поморщился и ещё раз заметил, что Алька очень незавидный космонавт, однако выбирать не приходится, велел действовать в том же духе и отошёл от Толи.
Где же взять четвёртого и пятого? Они нужны были как ещё раньше объяснил ему Колёсников, для того, чтоб соблюсти положенный вес звездолёта и чтоб можно было управлять им в полёте, меняясь: один сидит в рубке управления у штурвала и клавишей, четверо отдыхают и развлекаются, потом принимает вахту второй, потом – третий, ну и так дальше…
Толя пошёл домой. Когда он обедал, раздался телефонный звонок: Колёсников опять напомнил ему, что он должен со всей присущей ему мягкостью и осторожностью во второй раз поговорить с Леночкой: может, она все-таки вступит в их экипаж…
– Но она никуда не рвётся! – выдохнул в телефонную трубку Толя. – Она так счастлива, что её выбрали из множества девочек! Не нужны ей другие планеты!..
– Ты в этом уверен? – чуть насмешливо спросила трубка голосом Колесникова.
– Уверен, – сказал Толя не очень уверенно. – Не могу же я…
– Слушай, – неожиданно прервал его Колёсников, – а ты говорил ей, что есть такие планеты, где девочки ходят в волшебных платьях, сотканных из тончайших нитей – золотых, серебряных или платиновых, и стоит шепнуть приказ, и такое платье, благодаря особому, микроскопическому, спрятанному в ткань кибернетическому устройству, меняет цвет и фасон и даже само может автоматически надеваться и сниматься; и что на тех планетах столько таких платьев – входи в магазин и любое снимай с вешалки!
– Не говорил, – признался Толя. – А что, есть планеты с такими платьями?
– Должны быть! – слегка рассердился Колёсников. – Если не говорил, так скажи… Для того и летим, чтоб найти такую планету.
Говоря по совести, Толя хотел отправиться в полет совсем не для того, чтоб разыскать планету, где можно получить такое волшебно-кибернетическое платье из серебряной, золотой или даже платиновой нитки. Да и вряд ли Леночка согласится полететь только из-за таких платьев… Она не тряпичница!
– А говорил про планету, где есть волшебные туфельки, осыпанные изумрудами и с алмазными каблучками? Что есть там туфельки с крошечными колёсиками и моторчиком в каблуках; стоит сказать им: «Несите меня, туфельки!», они и понесут, и никакого транспорта не нужно.
– А разве могут быть такие планеты, на которых до этого додумались? – прямо-таки изумился Толя, но опять у него мелькнула мысль: вряд ли Леночка захочет полететь из-за этих туфелек, пусть и волшебных; Колёсников плохо понимает Леночку, если так думает о ней…
– А почему ж нет? Есть такие планеты! – ответил Колёсников. – Техника стала куда сильней и надёжней человека: не болеет, не ошибается и не требует еды…
– Да, но создал её человек? Что без него техника?
– Ерунда! – возразил Колёсников. – Она стала куда сложней, гибче, тоньше человека, она решает в минуту задачи, для решения которых человеку нужны месяцы… И вообще, что ты завёл об этом? Я вижу, ты похож на Альку, каши с тобой не сваришь. Ни капли фантазии! А говорят ещё – мечтатель… Не смог поговорить как надо с Ленкой! Психологии не понимаешь, а ещё Звездин! Сын вице-президента! Видно, придётся мне и за это взяться…
– Я… Я ещё раз попробую… – пообещал Толя, услышал в трубке частые гудки и вздохнул.
Что ж теперь делать? Дождаться, когда Леночка придёт с репетиции, и фантазировать про разные такие планеты, где изобрели невиданные туфли и платья? Нет уж. Ни слова не скажет он ей об этом… Надо сказать о чем-то большом, важном, необычном…
Толя вышел из квартиры и, не зная, что делать, стал расхаживать по двору.
Вот-вот должна была явиться Леночка. Но что сказать ей, чтоб согласилась совсем добровольно, чтоб её по-настоящему потянуло посмотреть иные миры?..
Думая об этом, Толя пошёл к воротам и здесь чуть не столкнулся с Леночкой.
И едва узнал её. Она уже не летела, как обычно, в лёгких туфельках со сверкающими синими камешками на пряжках, а просто шла. Камешки на её туфельках были, но почему-то совсем не сверкали. И лицо слегка припухло от слез, и волосы потряхивались не в такт её шагам, и плечи опустились.
Толя оробело смотрел на неё и не посмел даже открыть рот, чтоб спросить, в чем дело.
«Ну и день сегодня!» – думал он, шагая к Колесникову.
– У неё что-то случилось, – сказал ему Толя, – ни на кого не смотрит, никому не улыбнётся…
– Вот и надо развеселить её. Предложил бы полететь с нами, – ответил Колёсников. – Скорость будет такая – дух захватит! Не до грусти будет…
– Мне было жаль её, неловко и предлагать.
– Жалостью делу не поможешь! – сказал Колёсников. – Нам пора улетать, и она должна быть с нами. Хорошо, я сам с ней поговорю…
– Не надо, Колёсников! – вдруг загорячился Толя. – Я ещё раз попробую…
– Ладио, только но тяни. Завтра в десять утра я зайду к ней.
Толя проснулся ни свет ни заря, вышел во двор, уселся на скамейку и стал потихоньку посматривать на окно Леночки. Прошёл час, однако она не появлялась в нем, не напевала, не расчёсывала волосы.
Минут через тридцать должен был появиться у нёс Колёсников, и тогда Толя набрался храбрости и громко позвал Леночку. Она выглянула из окна, непричёсанная, грустная.
– Спустись на минутку! – попросил Толя. – Или я к тебе забегу.
– Ладно.
Забыв, что в доме есть лифт, Толя помчался вверх по лестнице, нажал на золотую кнопку возле её двери и вошёл.
Леночка сидела у маленького столика и смотрела в угол. Толя уставился на неё и не знал, с чего начать. Чтоб успокоить себя, он присел на упругий диванчик и, моргая, стал усиленно искать нужные слова.
– Лён, – сказал он, – Лён… Пошли на улицу, к морю… И ребят позовём… Искупаемся…
– Не хочу я к морю!.. Ничего я не хочу… И в этом спектакле не буду участвовать! – Из её больших синих глаз неожиданно брызнули слезы.
У Толи перехватило дыхание.
– Почему?
– Другую выбрали на главную роль, другую, а не меня… А мне так хотелось выступить. Моя мама говорит, что ничего страшного не случилось, что не нужно спешить и рваться на главную роль, что…
Леночка опять заплакала.
– Ну не надо, Лён… Правильно говорит мама… Сегодня та девочка в главной роли, завтра – ты… А вообще-то насчёт родителей… Хорошие они и желают нам только добра, но я иногда обижаюсь на них… Не пускают, куда хочу, считают, что я ничего не умею мало что понимаю и должен покорно ждать, пока вырасту. А я не хочу ждать! Я хочу сейчас все видеть, все знать! Я, например, скоро улетаю в далёкое космическое путешествие: увижу планеты, где все так непривычно, неожиданно, ослепительно! Где живут совсем иные разумные существа, совсем иные животные и растения и у мыслящих существ совсем иные мечты…