Страх высоты - Москвин Максим. Страница 14

— Это — расходник, — я не заметил, как Генерал подошел к моему блоку. — Каждую неделю будешь получать новый. Ну как, освоился?

— Немного давит на душу, но ничего, можно свыкнуться. Главное, пережить несколько первых дней.

Генерал кивнул.

— Знаешь, Игорь… Я не понимаю пока, кто ты, как попал в шахту, но я готов заложить свой жетон, что ты не из шахты и не из рабочих. Если бы… Если бы я мог хотя бы на секунду допустить вероятность такого положения дел, я бы сказал, что ты перв. Откуда ты?

— Если бы я знал… — а что мне еще оставалось ему сказать? — Но я почему-то уверен, что мне здесь не место. Как и тебе, кстати. Ты тоже не похож на рабочего, озабоченного проблемой пожрать и вмазать дури.

— А я и не рабочий. Я родился в Желтом, работал в приличном месте. Не всем же терронам землю рыть. Занимался наземной техникой. У меня была квартира, были мечты пристроиться в Пирамиде на подхвате… Я неплохо разбирался в системах связи. А потом… — Генерал надолго замолчал. — Не смиряйся, Игорь. Рутина засасывает. Ты входишь в ее ритм и забываешь о том, что такое мечтать, хотеть чего-то нового. Ты привыкаешь ходить по кругу, как лошадь, всю жизнь крутившая ворот. И тебе становится все равно. Вот и мне стало все равно. Уже давно.

Генерал совсем замолчал. Мне стало неловко, что тронул такую больную струну. И я пообещал себе, что когда уйду отсюда, предложу Генералу идти со мной. А пока нужно было менять тему.

— А что значит «перв»? Начальник?

— Ты и этого не помнишь? — судя по удивлению, прозвучавшему в голосе, Генерал уже поверил в реальность моей амнезии. — Первы — это первы.

— То есть?

— Ну, терроны живут только на поверхности планет, а первы не только ими руководят, они, считай, могут свободно перемещаться между мирами. Им можно, потому что они первы.

Очень интересно. Прямо кастовая система. Как их сортируют-то? Вот, Потехин сам сказал, что перв, но в чем его отличие от Генерала? Другая раса? Я, если честно, ни черта не понял, но от углубленных расспросов пока воздержался. Чтобы задавать нормальные вопросы, их нужно сначала сформулировать, а я уже выдохся. Остался только один — и все.

— Слушай… Что такое жетон? Для чего он нужен?

— Жетон? — Генерал очнулся от своих раздумий. — Жетон — это ты. Это универсальный документ — идентификатор личности. Он содержит чип, на который записана вся информация о твоей персоне. На него же пишутся коды доступа, тогда ты можешь использовать его, как ключ. Просто проводишь им перед датчиками на замковых панелях — и дверь открывается, если твой допуск соответствует. На него же пишутся деньги, которые ты зарабатываешь, поэтому ты можешь им расплачиваться в столовой, в баре, в городе, да везде, где угодно.

— Понятно, почему все его с меня требовали… А разве этот жетон не регистрируется где-то в системе, разве его нельзя восстановить?

— Можно. Только это, если захотеть. А зачем им его восстанавливать для тебя? Так ты стал еще одним рабочим, без особых затрат, без предварительного контракта. Просто раз — и ты уже в кабале. Со мной то же самое случилось когда-то…

— К слову о кабале, — я опять потянул разговор в сторону от неприятной для Генерала темы. — Это вообще реально — отработать долг?

— Вообще-то да. Вся наша выработка за смену оценивается и полагающийся бригаде процент делится на всех пропорционально паю. Пай зависит от уровня. Вот сейчас у тебя самый минимум. Через несколько месяцев ты подаешь заявку на повышение класса, сдаешь экзамен, допуск, тогда пай увеличивается. Больше выработка — больше доход. В принципе, если не будешь тратить деньги — такую сумму накопишь за полтора-два года.

Я присвистнул. Перспективочка.

— Ладно. Пора спать. Завтра твоя первая смена. И еще. Здесь все, конечно, свои, но все равно, убери оборудование в свой рундук и всегда держи замок запертым.

Генерал повернулся и вышел, задернув за собой полог.

Я последовал хорошему совету, убрав все в шкаф — бур и снаряжение в один, побольше, одежду в другой, поменьше.

Потом застелил постель и рухнул в нее почти без сил — день вымотал меня до предела. Очень длинный получился день. Утром я еще был в Мурманске… Утром пятьсот лет назад. Это же уйма времени! Все, кого я знал, давно умерли и даже память о них вряд ли сохранилась. И Димки уже нет, да и Находка — существует ли еще этот город? Не осталось не только людей, наверное и стран уже нет, по крайней мере тех, что я знал. Умерли все проблемы, волновавшие меня и моих близких. И Гринпис уже вряд ли беспокоится о популяции белых медведей, потому что либо медведей все же перебили, либо Гринпис разогнали. А может и то и другое, эмир с ослом улеглись в одну могилу.

Я лежал, уставившись в металлические балки потолка, и мысли мои заплетались в безумные спирали. По-хорошему, когда наваливается такая депрессия, нужно накатить грамм триста, тогда полегчает. И без разницы, что пить, главное оглушить нервную систему, а тут, что водка, что виски, все едино. Но у меня ничего не было, а просить выпить я не привык.

Я попал в новый для себя мир. Я здесь один. Но это не значит, что я сдамся. Что меня не убивает, то делает меня сильнее. Что меня не убивает, то делает меня сильнее. Я бормотал эту мантру, разозлившись на себя. В конце концов, новый мир означает не только смерть старого. Это еще и новые возможности, новые перспективы. Просто новая жизнь, не отягощенная старыми корнями, но готовая покориться опыту, который не отнимешь и не пропьешь. Как говорят в Китае, новые птицы — новые песни.

По крайней мере, я четко вижу свой путь. И путь это ведет наверх. Все выше.

Глава 4

Qui habet aures audiendi, audiat [5]

Чувствительный разряд от браслета-будильника быстро вернул Игоря из темного провала, называвшегося раньше, в прошлой жизни, сном. Рядом зашевелились еще несколько человек, собиравшихся выйти на работу в одну с ним смену. Над спящими кротами витали не самые приятные ароматы.

«Мало того, что в шахте получают дозу химии, так еще и самодельную брагу хлещут после каждой смены, ну не идиоты», — сонно подумал Игорь.

Из смеси технических жидкостей, используемых на Комплексе, рабочие гнали брагу, которая ударно воздействовала на пьющих, не только вырубая напрочь после второго глотка, но и попутно разрушая остатки внутренних органов.

«На лечение в реаниматоре тратят столько, что за эти деньги можно сверху привозить море относительно качественного алкоголя. Надо будет поговорить с Генералом, а то до первого перерыва в смене половина бригады ничего не соображает — голова болит, руки трясутся».

Игорь обнаружил, что до выхода осталось не так много времени, и бодро двинулся в сторону туалета. Единственное стерильно чистое место в бараке — чистота достигалась путем автоматического омывания ста процентов поверхностей после того, как пользователь закрывал за собой дверь. Холодный душ из смеси воды и обеззараживателя резко сорвал остатки паутины сна. Устройство не было востребовано кротами. Бытовало мнение, что забитые пылью и грязью поры не пропускают внутрь тела химию, содержавшуюся в воздухе шахт и несшую в себе медленную смерть. Полный бред. При конструировании Комплекса должны были учесть стоимость затрат на реаниматор, и затраты на такие методы личной гигиены — и сравнить.

«По крайней мере я бы сделал именно так», — подумал Игорь, и, высушившись горячим обдувом, прошел в блок к своему шкафу со спецовкой и инструментом. За столом уже сидели четверо рабочих, медленно натягивая робы и лениво потягивая разведенный концентрат из своих огромных кружек. Бодро впрыгнув в штаны комбинезона, и застегнув надеваемый прямо на голое тело протектор, Сергеев достал из своего шкафа такую же, как и у других кружку.

«Надо будет как-то ее отметить — нарисовать большого черного шмеля, или вырезать, чтобы все как у людей, индивидуальность во всем», — пришло ему в голову в то время, как опущенная в кружку плитка концентрата, булькая, растворялась под струей кипящей витаминизированной жидкости. Из автоматического пищеблока можно было извлечь, как говорится, или суп, или компот — разница была лишь в том, класть в кружку плитку концентрата, или нет. Пища балансировала на грани полной и частичной несъедобности. Главное, что горячее. Затянув манжеты сапог и застегнув до конца робу, Игорь проверил заряд батарей бура, запустил селф-тест персональной консоли и, наконец, подсел с дымящейся кружкой в руках на длинную скамью, где шел вялый разговор между рабочими, в ожидании команды на выход их вахты. Муть, крутя в руке потертый ремень легкого ультразвукового штробера, используемого для выравнивания стенок галерей, развалившись на скамейке, громко о чем-то рассказывал.