Дьявол в синем - Мосли Уолтер. Страница 5

Он взял со стола пачку денег и протянул их через стол мне.

– Ты не должен забывать, Изи, – предостерег он. – Для некоторых из нас убить человека – все равно что опрокинуть стакан виски. – Он допил свой стакан и улыбнулся. – Джоппи говорил, ты частенько заглядываешь в кабачок на углу Восемьдесят девятой и Центральной. Не так давно кто-то видел Дафну в этом баре. Не знаю, как называется это заведение, но по субботам и воскресеньям там бывают знаменитости. Хозяина зовут Джон. Ты мог бы начать уже сегодня вечером.

Взгляд его тусклых глаз означал, что наша беседа подошла к концу.

Все было сказано. Я положил деньги в карман и направился к выходу. Хотел попрощаться, но Де-Витт Олбрайт наполнил свой стакан и уставился пустыми глазами в стену. Мысли его витали где-то очень далеко от этого грязного подвала.

Глава 4

До отмены "сухого закона" заведение Джона было обыкновенной забегаловкой. К 1948 году бары заполонили весь город. Джон очень любил свое дело, но у него были такие неприятности с законом, что муниципалитет не выдал бы ему даже водительских прав, не говоря уж о разрешении на продажу спиртного. Джон по-прежнему откупался от полиции и держал подпольный ночной клуб за потайной дверью магазинчика на перекрестке Центральной авеню и Восемьдесят девятой улицы. Кто угодно мог зайти в этот магазин вечером и даже до трех часов утра и застать там Хэтти Парсонс, неизменно восседавшую за прилавком. Она не могла предложить большого выбора бакалейных товаров, но всегда была готова продать кое-какую мелочь и, если вы знали пароль или считались завсегдатаем, впускала вас в клуб через потайную дверь. Но для тех, кто рассчитывал на свое имя, костюм или на банковскую книжку, у Хэтти всегда была в кармане припасена опасная бритва, а ее племянник Джуниор Форни караулил за потайной дверью.

В дверях магазинчика я снова столкнулся с белым – уже третьим за день. Он был примерно моего роста, с волосами цвета спелой пшеницы. Дорогой темно-синий костюм его был в беспорядке, и от парня несло джином.

– Эй, цветной брат мой, – помахал мне рукой парень. Он шел прямо на меня, пришлось попятиться, чтобы он не сбил меня с ног. – Хочешь заработать двадцать долларов? – спросил он, когда дверь магазинчика захлопнулась за нами.

– Смотря как, – уклончиво отвечал я.

– Мне нужно попасть туда... я ищу кое-кого. Тетушка меня не пустила. – Он с трудом держался на ногах – того и гляди свалится. – Ты объясни им, что я в порядке.

– Мне очень жаль, но это невозможно, – сказал я.

– Почему?

– Если у Джона сказали "нет", это ответ окончательный.

Я обошел его, чтобы снова войти в дверь. Он попытался схватить меня за руку, но у него достало сил только на то, чтобы после двух попыток опуститься на землю спиной к стене. Он помахал мне рукой, прося нагнуться к нему, видимо желая шепнуть мне что-то на ухо, но я оставил его просьбу без внимания.

– Привет, Хэтти, – поздоровался я. – Похоже, у вас за дверью постоялец.

– Пьяный белый парень?

– Вот-вот.

– Я скажу Джуниору, чтобы он немного погодя выдворил его отсюда.

И я тут же забыл про пьяного парня.

– Кто у вас сегодня играет? – спросил я.

– Кто-то из ваших, Изи. Липс и его трио. А недавно у нас выступала Холидей. В прошлый вторник.

– Не может быть!

– Правда! Она заглянула сюда мимоходом. – Хэтти улыбнулась, обнажив зубы, похожие на плоскую серую гальку. – Должно быть, около полуночи, и пела до самого закрытия.

– Вот черт! Как жаль, что меня не было, – сказал я.

– Тебе это удовольствие обошлось бы, голубчик, в шесть баксов.

– Почему это?

– Джону пришлось выставить охрану. Цены растут, и он не хочет пускать сюда всякую шваль.

– А именно?

Она наклонилась ко мне, и я увидел ее желтое лицо со слезящимися карими глазами. Она была настолько худа, что в свои шестьдесят с лишним лет вряд ли весила больше ста фунтов.

– Ты слышал про Говарда?

– Какого Говарда?

– Говарда Грина, шофера.

– Нет. Не видел его с прошлого Рождества.

– И больше на этом свете не увидишь.

– Что случилось?

– В ту ночь, когда здесь была Леди Дей, он вышел от нас около трех часов утра, и бац! – Она стукнула своим костлявым кулачком по ладони. – Его изуродовали так, что нельзя было узнать. А ведь я ему говорила, что только дурак может уйти, не дослушав до конца Холидея. Но он отмахнулся. Сказал, что у него срочное дело.

– Убили, говоришь?

– Прямо возле его машины. Избили так, что жена Эстер опознала его только по кольцу на руке. Наверное, колошматили свинцовой дубинкой. Ты же знаешь, он совал свой нос куда не следует.

– Говард любил рискованные игры, – согласился я и вручил ей три монеты по двадцать пять центов.

– Заходи почаще, дорогой, – улыбнулась она.

Когда я открыл дверь, в лицо ударили звуки альтовой трубы Липса. Я слушал Липса, Вилли и Флеттопа еще мальчишкой в Хьюстоне. Все они, как и Джон и половина всех сидящих в баре, переехали сюда из Хьюстона после войны, а некоторые даже раньше. Калифорния стала раем для негров с Юга. О Калифорнии говорили, что там срывают апельсины прямо с деревьев, там легко найти хорошую работу и обеспечить себе спокойную старость. Эти рассказы отчасти были правдивы, и все-таки эта правда не походила на мечты. В Лос-Анджелесе никого не ждала легкая жизнь, и даже работая в поте лица каждый день, вы все равно рисковали очутиться на дне. Но пребывание на дне можно было подсластить, время от времени заглянув к Джону и вспомнив о том, как в Техасе вы мечтали о Калифорнии. Попивая виски у Джона, вы вспоминали прежние мечты, и вам казалось, что мечты эти сбылись.

– Эй, Из, – услышал я хриплый голос из-за двери.

Это был Джуниор Форни. Его я тоже знал еще в Техасе. Крупный здоровый батрак, он мог без устали подрезать хлопковые кусты, а потом гулял на вечеринке до утра, до выхода в поле. Однажды мы с ним крупно повздорили, когда были намного моложе, и я, наверное, отдал бы концы, если в мой приятель Крыса не пришел на помощь.

– Джуниор! – воскликнул я. – Как дела?

– Не так чтобы очень, но ничего.

Он откинулся назад, прислонившись к стене. Джуниор старше меня на пять лет, ему, наверное, сейчас тридцать три. Живот вылезал у него из джинсов, но он все еще выглядел таким же сильным, как много лет назад, когда чуть не укокошил меня. Во рту у Джуниора дымилась сигарета. Он курил самые дешевые, самые паршивые мексиканские сигареты. Недокуренную уронил на пол – она тлела на дубовом полу, оставляя черное пятно. На полу вокруг его табуретки уже красовались дюжины таких пятен. Но поганцу Джуниору было наплевать и на дубовые полы, и на все на свете.

– Давненько тебя не видел, Из. Где пропадал?

– День и ночь работал на "Чемпионе", а потом меня вышибли.

– Уволили? – На его губах появилось подобие усмешки.

– Дали под зад.

– Вот дерьмо! Жаль. У них что, приостановились работы?

– Да нет. Все дело в том, что боссу недостаточно, чтобы ты аккуратно выполнял свою работу. Ему нужно, чтобы вдобавок ты целовал его в задницу.

– Понятно.

– В прошлый понедельник я закончил смену и так устал, что меня шатало из стороны в сторону...

– Угу, – сочувственно хмыкнул Джуниор, изъявив тем самым готовность слушать дальше.

– Пришел босс и приказал нам отработать лишний час. Я отказался: у меня было назначено свидание. И меня вышибли. – Форни-младший явно получал удовольствие от моего рассказа. – И у него хватило наглости сказать мне, что если "мой народ" хочет процветать, он должен научиться работать сверхурочно.

– Так и сказал?

– Так и сказал.

Я почувствовал, что во мне снова закипает злость.

– А он кто?

– Итальянец. Кажется, его родители приехали сюда совсем недавно.