Подиум - Моспан Татьяна Викторовна. Страница 5
– О чем речь? Ох, Надин, догуляешься.
Обе девицы мгновенно замолчали, почувствовав на себе внимательный взгляд Зинаиды.
– Ишь, вынюхивает, сука шершавая, старается, все глаза проглядела…
Стаскивая с себя на ходу одежду, к ним спешила Богданова.
– Томик, Надюша, привет! – Наташа чмокнула Тамару в щеку и обняла Катю. – Вы уже с Катей познакомились?
Как только появилась Наташа, Катя сразу успокоилась. Смущение, страх, растерянность куда-то исчезли… Все должно быть хорошо!
Глава 2
Демонстрационный зал находился на четвертом этаже. Его реконструкция началась еще при Фуфлыгиной, но не была завершена. Пономаревой малыми средствами удалось привести помещение в более-менее божеский вид. На большее она пока не замахивалась, выжидая, чтобы определиться – как пойдут дела.
Подиум – возвышение, по которому на просмотрах дефилируют модели, – широким языком рассекал зал на две почти равные части. Раньше иностранное слово «подиум» практически не употребляли; в среде модельеров, закройщиц и манекенщиц бытовало простое и понятное словечко – «язык»: "выйти на язык", "пройтись по языку", "свалиться с языка".
Многие недавно созданные Дома моды вообще отказались от возведения подиумов – демонстрация моделей происходила непосредственно в зале. Пономарева же отличалась некоторой консервативно-стью. При проведении ремонта проще было снести «язык», чем его восстанавливать, но Нина Ивановна все же пошла на дополнительные затраты. Работницы Дома моды «Подмосковье», прослышав о реконструкции, недоверчиво качали головой: какой еще демонстрационный зал, когда заказчиков днем с огнем искать приходится? Ввалит денежки в перестройку, – один уже доперестраивался, страну развалил! – а потом лапу соси? Зарабатываем, мол, помаленьку, и на том спасибо.
Пономарева никого не слушала, она решила вести дело с размахом. Другие могут, а она чем хуже? Народ признавал ее организаторские способности, однако не верил в пономаревский талант модельера. Нина Ивановна это прекрасно знала. И ухмылялась. На руках у нее имелся такой козырь, с которым можно пускаться в любую рискованную игру. Но не всем об этом следовало знать.
Нет, от подиума отказываться ни в коем случае нельзя. Все ведущие столичные Дома моды имеют подиумы, а про Запад и говорить нечего. При большом сезонном показе без специально оборудованного демонстрационного зала не обойтись. Модель, дефилирующая по подиуму, хорошо видна из всех уголков зала: она возвышается над толпой, позволяя себя рассмотреть, как актрису на сцене. Другое дело, если речь идет о показе небольшой коллекции моделей.
Пономарева выглянула в зал. Сегодня она не могла пожаловаться на отсутствие публики; пришли и все те, на кого Нина Ивановна возлагала особые надежды. В последний раз, как полководец перед боем, она окинула взором свое "войско".
– Ну, девицы, с Богом!
И все завертелось.
– Сегодня, накануне дня святого Валентина, праздника всех влюбленных, наш Дом моды предлагает вам новую коллекцию одежды… – Женский голос, комментирующий показ, звучал вполне профессионально.
– Кто это? – Надя локтем толкнула Тамару в бок.
– Пономарева пригласила. Журналистка какая-то. Кажется, с радиостудии.
– Лучше бы визажиста толкового взяла, ведь все самим приходится делать. Экономит на копейках.
– Ну, не скажи. Про день всех влюбленных девица толково ввернула, – возразила Тамара. И вздохнула: ох, был бы от этого толк!
Даже она, которую все считали хладнокровной и спокойной, волновалась. Провалится коллекция – и всех разгонят к чертовой матери, а ей через месяц двадцать лет стукнет. В модельное агентство набор до девятнадцати, про солидный Дом моды и говорить нечего. Да и как туда попасть? Хорошо Наташке Богдановой – у нее такое прикрытие, о котором можно только мечтать. А ей, Тамаре, куда деваться?
Остальные модельки тоже чувствовали важность момента и, нервно хихикая, переглядывались.
Царева, не чуя под собой ног, впервые ступила на подиум. Звучащая мелодия подхватила ее, сделала невесомой.
– …Никаких лишних деталей – лишь летящие шарфы и скользящие по руке перчатки. Аксессуары кажутся такими же естественными, как непослушный локон, выбившийся из-под шляпки. Особенно завораживают накидки-плащи глубоких темных тонов. Весь ансамбль держится…
Комментирующий женский голос звучал четко, проникновенно, легко пробиваясь сквозь негромкую музыку. Манекенщицы кружили по подиуму, красивые и неприступные, как богини. Среди них – и Царева. Она, не задумываясь, автоматически подчинилась общему ритму. Оказалось, что это не так уж и сложно.
– Умница, – шепнула ей Пономарева, когда Катя оказалась за кулисами, – у тебя дело пойдет.
Поспешные переодевания, сосредоточенные взгляды и короткие возгласы девушек, резкие приказания Нины Ивановны и вездесущей Зинки, успевавшей повсюду сунуть нос, – все это напоминало Катерине какую-то игру. И вместе с тем походило на слаженный, хорошо отрепетированный спектакль. Она впервые принимала участие в подобном шоу.
Пока Катя никого не подвела, не нарушила «игры» участников. После третьего выхода она немного успокоилась – и даже могла наблюдать за окружающими. Вот не успела застегнуть последнюю пуговицу на пиджаке Надя, и Пономарева что-то негромко бросила ей вслед. Прямо на подиуме выпала блестящая заколка из прически Лизы, смуглой девицы с несколько тяжеловатым подбородком. Та не смутилась и, не сбиваясь с ритма, продолжила неторопливое шествие. Катя подумала, что, наверное, умерла бы на месте от такой неожиданности. И люди в зале пока еще сливались для нее в одно радужное пятно.
Судя по реакциям Нины Ивановны, по не сходящему с ее лица лихорадочному румянцу, все проходило хорошо.
– Фу, зараза – серьга зацепилась! – Наташа стояла в примерочной. Она стащила с себя платье и теперь, сморщившись, терла мочку уха. – Посмотри: что там? – Она обернулась к Кате.
– Лапка от застежки выскочила. – Царева, щелкнув английским замочком, поправила сережку. И на мгновение залюбовалась игрой камней.
– Наташенька! Катя! – тут же возникла перед ними Зинаида. – Не расслабляйтесь!
Кудрявцева, торопя девушек на выход, все же успела сама кинуть мимолетный взгляд на Наташино украшение… Прелесть! (Зинаида быстро облизала сухие губы.) Золотые подковки с бриллиантами, а в середине – изумрудная капелька. Долларов четыреста, прикинула Зинаида, и невольно вздохнула: ей такие теперь уже никто не подарит. Эх, а ведь было времечко!..
Катя, торопливо застегивая последнюю пуговицу, кинулась вслед за Наташей.
За кулисами стояла Пономарева – и сделала им предупреждающий знак рукой: остановитесь, мол. Девушки послушно замерли…
Публика продолжала бурно аплодировать моделям, которые порхали по подиуму.
– Еще один прогон. Хорошо принимают, – прошептала Нина Ивановна. И тут же исчезла.
Она разрывалась на части: надо было контролировать все. В показе участвовало семь манекенщиц – большего числа девушек Пономарева позволить себе не могла. Слаженная работа одевальщиц – это были люди, взятые ею из цехов, – позволяла творить чудеса. Две дежурившие гладильщицы тоже не дремали. Все шло прекрасно, не случилось ни одной задержки с выходом, но Нина Ивановна продолжала волноваться: а вдруг что-то сорвется, застопорится? Еще ей очень хотелось понаблюдать за приглашенными, а из-за кулис всего не увидишь. У нее было удивительное чутье: по гримасе, по легкому возгласу она мгновенно определяла, понравился демонстрируемый костюм или нет. В числе гостей присутствовали те, от кого она зависела: заинтересуются коллекцией – сделают заявки на модели… Выполняя единичные заказы, рассуждала Пономарева, далеко не уедешь. Размах нужен, размах! Уж тогда бы она развернулась в полную силу.
– Как Нинок-то выплясывает, – усмехнулась Наташа, глядя вслед вихрем умчавшейся Пономаревой.
Катя хотела что-то спросить, но не успела: внезапно вынырнувшая откуда-то сзади, из-за спин Наташи и Кати, фигура Нины Ивановны спутала ее мысли.