Человеческий фактор - Мухин Юрий Игнатьевич. Страница 14

Не всегда уместно самому писать об одном и том же. Поэтому мы предоставили слово историку В. Т. Федину.

Ю. И. Мухин

Казалось – все предусмотрено

Многие нынешние «историки», угождая Западу и правящему режиму, используют для этого трагические для нашего народа и страны события начала войны и пытаются убедить читателей в том, что в случившемся виноват Сталин, подразумевая под этим, конечно, Советский социалистический строй. Пытаются доказать, что страна по вине Сталина не была подготовлена к войне. К сожалению, на подобной позиции в какой-то мере иногда оказываются и, казалось бы, беспристрастно настроенные авторы.

Вот пишет ветеран войны из Таллинна т. Самойлов В. В., что Сталин в своем выступлении по радио 3 июля 1941 г. признал, что войска Красной Армии не были своевременно приведены в боевую готовность. В действительности же Сталин, объясняя то, что часть территории СССР захвачена врагом, говорил о другом. Он говорил о том, что войска фашистской Германии были полностью отмобилизованы и изготовились для нападения на нас, в то время как войскам Красной Армии еще предстояло отмобилизоваться. И еще он говорил о том, что Германия внезапно и вероломно нарушила пакт о ненападении. Мы же не могли нарушить этот пакт.

Обвиняет т. Самойлов Сталина и в том, что он дал согласие на формирование новых 20 мехкорпусов, запрашиваемых Тимошенко и Жуковым, только в марте 1941 г. Но Сталин не без основания колебался с таким решением. Более того, с началом войны и все имеющиеся корпуса были расформированы.

Сокрушается тот же ветеран и о том, что до Жукова не доходила важная разведывательная информация от Зорге. Это не так. Радиограммы Зорге разведцентр адресовал в Генштаб, т. е. Жукову.

Наконец, т. Самойлов с полной уверенностью, ссылаясь на мемуары Г. К. Жукова, снова повторяет утверждение о том, что разрешение на приведение войск в боевую готовность (так пишет: не в «полную боевую готовность», а просто – «в боевую готовность») Сталин дал лишь 21 июня 1941 г. Но это было далеко не так. Правдиво высказаться по этому вопросу Г. К. Жукову не дала цензура. Как не дала это сделать ни А. М. Василевскому, ни другим высокопоставленным свидетелям.

В 1989 г. «Военно-исторический журнал» в №№ 3, 5 опубликовал важный материал о развертывании наших войск на западной границе в середине июня 1941 г. (статья В. П. Крикунова «Фронтовики ответили так. Пять вопросов Генерального штаба»). В этой статье приводятся ответы 21 непосредственного участника событий первых дней войны и на вопрос о том «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу, и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?». Вот некоторые из ответов:

Генерал-полковник П. П. Полубояров (во время войны – прославленный командир 4-го Кантемировского танкового корпуса, бывший перед войной начальником автобронетанковых войск ПрибОВО): «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединений в боевую готовность… 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано… 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус, … который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе». Этот ответ на вопрос был дан в 1953 г.

Генерал армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО): «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-ой армией… Однако на следующее утро генерал-полковник М. П. Кирпонос, в присутствии члена военного совета, обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба… Г. К. Жуков приказал выводить войска на рубеж УРа, соблюдая меры маскировки».

Генерал-майор П. И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-ой армии КОВО): «20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: „Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года“. Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа». В этом свидетельстве обращает на себя внимание ряд деталей. Передовые части отводились не вообще от границы, как это утверждают некоторые, а всего лишь на несколько километров и на заранее подготовленные позиции. Приказывалось на провокации немцев не отвечать не вообще, как долдонят об этом нынешние фальсификаторы, но пока враг не перейдет границу.

Бывшие командиры Западного особого военного округа ответили так.

Генерал-майор Б. А. Фомин (бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗОВО): «Дивизии начали передислокацию в приграничные районы походным порядком в апреле-мае 1941 года… Перемещались следующие соединения: 85-я стрелковая дивизия – в районы западнее Гродно, 21-й стрелковый корпус – … северо-западнее и севернее Лиды, 49-я и 113-я… западнее Беловежской пущи, 75-я… в район Малориты, 42-я… в Брест и севернее… В середине июня управлению 47-го стрелкового корпуса было приказано к 21—23 июня выдвинуться по железной дороге в район Обуз-Лесны. Одновременно 55-я (Слуцк), 121-я (Бобруйск), 143-я (Гомель) стрелковые дивизии комбинированным маршем проследовали туда же… До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы… К началу авиационного удара (в 3 ч.50 мин. 22 июня) и артподготовки (в 4 ч. 22 июня) противника, успели развернуться и занять оборону госграницы: в 3-й армии – управление 4 ск, 27 и 56 сд; в 10-й – управление 1 и 45 ск, 2, 8, 13 и 86 сд; в 4-й – 6 и 75 сд. В процессе выдвижения подверглись нападению: в 3-й армии – 85 сд, в 4-й – 42 сд».

Генерал-майор П. И. Лялин (бывший начальник штаба 10-й армии ЗапОВО): «Судя по тому, что за несколько дней до начала войны штаб округа начал организовывать командный пункт, командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного начала войны. Однако от нас никаких действий не потребовали… На госгранице в полосе армии находилось на оборонительных работах до 70 батальонов и дивизионов общей численностью 40 тыс. человек. Разбросанные по 150-км фронту и на большую глубину, плохо или вообще невооруженные, они не могли представлять реальной силы для обороны государственной границы… личный состав строительных, саперных и стрелковых батальонов при первых же ударах авиации противника, не имея вооружения и поддержки артиллерии, начал отход на восток, создавая панику в тылу».

Приведенное свидетельствует о том, что значительная часть войск была своевременно, еще с весны 1941 г. развернута к границе. В середине июня начался новый этап развертывания войск под видом лагерных сборов и учений. Это развертывание, судя по всему, проводилось под руководством командования приграничных военных округов и слабо контролировалось Наркоматом Обороны. Наиболее организовано оно было проведено в Прибалтийском особом военном округе, которым командовал в то время генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Хуже всего и бесконтрольно со стороны командующего оно прошло в ЗапОВО у Д. Г. Павлова, впоследствии за это расстрелянного.

Этот вывод подтверждается и высказываниями немецких историков. Фон Бутлар, например, в очерке «Война в России», в книге «Мировая война 1939—1945 годы» писал: «Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно прийти к выводу, что только группа армий „Центр“ смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими. Лишь на этом направлении немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках фронта русские повсюду терпели поражение, но ни окружить крупных сил противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели. Группы армий „Север“ и „Юг“ продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не наметилось никаких возможностей для нанесения решающих ударов».