Катынский детектив - Мухин Юрий Игнатьевич. Страница 21

Продолжим повествование Мадайчика. «Но после 6 января 1942 года у Козьих Гор в течение трёх месяцев дислоцировался строительный взвод № 2005, обеспечивавший технические потребности вермахта. Командовали взводом немцы, а работали в нём поляки. В конце своего пребывания в Гнездове поляки узнали от местного населения достаточно обстоятельную информацию о месте расстрела польских офицеров. В катынском лесу они раскопали остатки верхней одежды польских военных. На месте обнаруженных следов преступления поставили берёзовые кресты. Об этом были проинформированы немцы, однако поначалу они не проявили к этому особого интереса».

Итак, немцы знают, что 14 августа 1941 года СССР и Польша заключили военное соглашение, по которому в СССР формируется польская армия. Им вот-вот предстоит встретиться с ней на фронте. Они только что потерпели первое в войне разгромное поражение под Москвой, откатились от неё в некоторых местах на 600 км, впервые с 1939 года перешли к стратегической обороне. И их не заинтересовал факт расстрела НКВД польских офицеров!?

В этом пусть клянутся польские профессора, а мы должны понимать следующее. Немцы расстреливали поляков осенью и зимой, то есть трупы остывали уже на морозном воздухе, сбрасывались в промёрзшие могилы и засыпались промёрзшей землей. Они были как в морге. Раскапывать их весной 1942 года было нельзя, они были ещё не тронуты тленом. Другого объяснения нет.

Так что задержка на лето «находки» немцами могил поляков — это Доказательство № 6 версии Сталина.

30. Ну не проявляли немцы к этому интереса и не проявляли, а потом вдруг взяли и проявили. Почему?

Мадайчик это объясняет так: «После того, как под Сталинградом в плен попало много офицеров вермахта и их судьба могла вызвать опасения, делу был дан ход». Хитрит «польская сторона», хитрит. 2 февраля Паулюс капитулировал, а 18 в катынском лесу немцы уже копать начали? Из-за 2,5 тысяч немецких офицеров, попавших в плен под Сталинградом? Советская сторона бригады Геббельса более откровенная: «Наконец, одновременно с пропагандистской кампанией вокруг Катыни, гитлеровцы 19 апреля 1943 года приступили к окончательной ликвидации трёхмиллионного еврейского населения Польши». Вот это уже в точку.

Действительно, Геббельс непрерывно руководил кампанией немецкой и вассальной прессы в деле Катыни и на его инструктажах ей (мы их уже цитировали) евреи с его уст не сходили. Начиная с 6 апреля по 30, Геббельс дал по катынскому делу прессе обширные инструкции, примерно на 40 машинописных страницах. В них он лишь один раз упоминает Сталина. Зато евреи у него именинники:

И наконец:

Да, слов нет, тут Даймонт прав. Немцы уничтожили польских евреев чуть ли не с помощью «польской стороны». А может и с помощью, да только мы, которых учили, что поляки наши братья, и говорили нам о них только хорошее, этого не знаем?

Когда 19 апреля 1943 года в Варшавском гетто, в ответ на попытку немцев вывезти для уничтожения очередную партию евреев, началось восстание, длившееся более двух месяцев и жестоко подавленное немцами, ни эмигрантское правительство в Лондоне, ни его Армия Крайова в Польше и пальцем не пошевелили в защиту своих сограждан. Очень уж были увлечены вместе с Геббельсом катынским делом.

Это не доказательство той или иной версии, но это важно для понимания того, почему немцы подбирали в комиссии тех или иных членов.

31. А этому делу подручные Геббельса уделяли особое внимание. Так, одно время предполагалось пригласить на раскопки самого Сикорского, во всяком случае Риббентроп дал указание разыскать за границей поляков-эмигрантов, но только, как пишет Мадайчик, «оговаривалось, что это должны быть люди антибольшевистских либо антисемитских убеждений. Однако, — утверждает Мадайчик чуть ли не с гордостью, — предпринятые попытки не дали результатов, желающих участвовать в этом спектакле не нашлось». Когда нечем гордиться, можно гордиться и этим. За границей не нашлось — нашлись в Варшаве. Нам же такое требование немецкого МИДа следует считать Доказательством № 7 версии Сталина.

32. Подбором комиссий занимался и Геббельс: «Вообще отовсюду должны быть посланы полуофициальные личности или комиссии… Вообще работы по раскопке и идентификации должны по возможности проводиться по мере надобности только тогда, когда туда прибывает какая-либо комиссия». Но его, разумеется, занимали и те, кто будет показывать улики комиссиям: «Немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство, должны быть исключительно политически подготовленными и опытными людьми, которые могут действовать ловко и уверенно. Такими же должны быть и журналисты… Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста всё было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии». Тут вам не туманный пересказ фразы Берии об «ошибке», тут конкретно указывается, что в могилах могут быть вещи, которые похерят всю версию Геббельса. Это Доказательство № 8 версии Сталина.

33. Но вот наконец международная комиссия была создана и приехала в катынский лес к немецкому профессору Г. Бутцу, который орудовал в этом лесу с самого начала. Специалисты были из 12 стран. Один швейцарец, остальные из стран-сателлитов Германии. Это были врачи — судебные медики. Работали они два дня (29 и 30 апреля 1943 года) и, казалось бы, им, медикам, полагалось бы сделать заключение о дате расстрела на основе собственных профессиональных знаний. Но Г. Бутц и «ловкие» немецкие офицеры предложили им сделать заключение на основе отсутствия на телах погибших писем и всего прочего с датами позже весны 1940 года. Надо сказать, что это достаточно оригинальный способ предъявить доказательства — объявить уликой отсутствие улики! Мы этим способом немедленно воспользуемся. Но пока продолжим. Итак, международная комиссия судмедэкспертов подписала протокол о том, что она установила. Этот протокол был 4 мая опубликован «Фелькишер беобахтер». Но как сетует Мадайчик, «не произвёл большого впечатления». Однако бригада Геббельса как-то скромно умалчивает, как писался и как подписывался протокол международной комиссии. Поэтому мы имеем право дать слово подручным Сталина, в данном случае — членам этой международной комиссии.

Чехословацкий профессор судебной медицины Ф. Гаек так описывал в 1952 году принцип формирования комиссии: «Тогдашнее министерство внутренних дел протектората передало мне приказ гитлеровских оккупантов направиться в Катынский лес, указывая при этом, что если я не поеду и сошлюсь на болезнь (что я и делал), то мой поступок будет рассматриваться как саботаж и в лучшем случае я буду арестован и отправлен в концентрационный лагерь». Строга была бригада Геббельса. (Это вам не НКВД в деле Меньшагина со своим «мы зайдём в следующий раз»). И вот эта «международная комиссия» с угрозой концентрационного лагеря «в лучшем случае» приступила к написанию протокола со «своими выводами» по катынскому делу. «Небезынтересно, — пишет Гаек, — происходило также составление тогдашнего отчёта с подписями судебно-медицинских экспертов из оккупированных европейских стран. Некоторые не владели в такой степени немецким языком, чтобы суметь написать научный отчёт. Написал его и стилизировал немецкий врач из Бреславля Бутц…»