Военная мысль в СССР и в Германии - Мухин Юрий Игнатьевич. Страница 13

В Варшаве уже от наступления Буденного началась паника, как видите, почетное имя «легендарная» 1-й Конной дал Пилсудский. А тут еще побежал и Северный фронт. Поляки не верили, что смогут устоять, не верили в свою армию, да и армия перестала верить в себя. Это – сделанные с горечью признания Пилсудского. Если бы в ту пору Тухачевский заболел тифом, оказался под арестом или заснул летаргическим сном, то Западный фронт был бы обречен на победу. Двигаясь, как пишет Пилсудский, в естественном направлении, т. е. за отступающими поляками, он единым кулаком ударил бы по Варшаве (1-я и 4-я польские армии, составлявшие Северный фронт, бежали в Варшаву, чтобы укрыться за Вислой) и на плечах отступающего противника взял бы, по меньшей мере, Прагу (пригород Варшавы на восточном берегу Вислы). Поляки и так уже посылали делегации с просьбами о перемирии, а тут бы подписали мир на любых условиях.

Но Тухачевский был здоров, свободен, деятелен и ему, стратегу, брать города так просто, как какой-то Чапаев, не пристало. И он свой фронт, который до этого шел со сжатыми в кулак армиями, хотя этого и не требовалось, перед Варшавой делит на 5 отрядов с самостоятельными задачами и пускает эти отряды в расходящихся направлениях. Мозырскую группу (57-я дивизия, сводные отряды и прибывшая с Юго-Западного фронта 56-я дивизия) он посылает брать бывшую русскую крепость Ивангород (Демблин) примерно в 80 км к югу от Варшавы, 16-ю армию направляет на Варшаву, 3-ю армию – на бывшую русскую крепость Новогеоргиевск (Модлин) примерно в 30 км севернее Варшавы, а 15-ю и 4-ю армии – далеко на северо-запад. Три последние армии должны были найти в нижнем течении Вислы переправы, перебраться на западный берег и там, свернув на восток, начать штурмовать Варшаву с запада. Заметим, что Варшава тоже была русской крепостью и в связи с этим наиболее хорошо защищена именно с запада.

Даже враг такого не придумал бы уже по двум обстоятельствам. Сидя в Минске, Тухачевский имел связь с войсками от случая к случаю. Как мы выше видели, накануне его приказ просто не дошел до 4-й армии, и та не ударила в тыл 5-й польской армии, атакующей наши 3-ю и 15-ю армии. И при такой связи распускать войска в разные стороны, лишая их локтевого взаимодействия, возможности помочь друг другу, возможности предупреждать друг друга? Как утверждает сам Тухачевский, он узнал о наступлении поляков, начавшемся 16 августа, только 18-го, когда его 16-я армия уже была разбита. (При этом, как сообщают участники этих событий, Тухачевский вообще бросил командовать фронтом, забился в личный вагон и сутки оттуда не выходил и ни с кем не общался).

Второе. Висла до Варшавы течет почти прямо на север, а от Варшавы практически на запад. Усылая основную массу войск форсировать Вислу на север от Варшавы, Тухачевский оголял тылы этих войск для удара по ним польских армий, оставшихся на восточном берегу Вислы в районе Варшавы. Т. е. неуничтоженной он оставлял в своем тылу крупнейшую группировку вражеских войск (как оказалось – 3/4 всех войск). Пилсудскому даже не потребовалось прорывать фронт (хотя он это и хотел сделать), чтобы выйти в тылы Западного фронта. Тухачевский сам ему эти тылы подставил.

Но прежде чем рассказать о развязке, давайте взглянем на дело в принципе. Тухачевский, имея в своем распоряжении огромную массу войск, прошел до Вислы, не предприняв и попытки уничтожить противостоящие ему польские армии. Он их загнал к Варшаве, повторив поход Наполеона к Москве в 1812 г., правда, с некоторыми особенностями. Барклай де Толли и Кутузов специально уводили русскую армию от боя с Наполеоном, увлекая его вглубь России, а Тухачевский поляков к Варшаве вытеснил. Но есть нюанс – Тухачевский все же Наполеоном не был.

«Блестящий» конец

Поэтому приехавшему 2 августа в Варшаву на роль Кутузова маршалу Пилсудскому, как оказалось, было еще тяжелее, чем Кутузову. Кутузов мог предсказать поступки даже хитрого, но умного Наполеона. Предсказать поступки «стратега» Тухачевского никто не мог, в чем Пилсудский и признается, и почему свои сражения с Тухачевским называет «комедией ошибок». И это спасло часть войск Западного фронта: если бы Пилсудский знал, какое идиотское решение принял 8 августа Тухачевский, то никто бы из состава Западного фронта не спасся.

Пилсудский в Варшаве попал в тяжелейшее положение – там была полная паника. Из наличных у него 20 дивизий 10,5 сидело в Варшаве, и их нельзя было тронуть. Если начать выводить хоть одну, то население решит, что армия бросает Варшаву, как уже бросила Брест, Вильнюс, Белосток и т. д. Побежало бы в Познань население Варшавы, а вслед за ним и оставшиеся дивизии. Нужна была хоть маленькая победа под Варшавой, чтобы под ее прикрытием начинать задействовать дивизии, забившиеся в Варшаву.

И Пилсудский тоже 8 августа принимает решение и отводит к югу от Варшавы 4 дивизии 4-й армии, не успевших проскочить в столицу. Добавляет к ним еще одну дивизию, дает несколько дней на приведение этих войск в порядок и принимает личное командование этой группировкой. Полагая, что Тухачевский как умный человек ведет весь фронт к Варшаве, он собрался ударить во фланг его фронта, как он считал, по Мозырской группе, добиться успеха и под флагом этого успеха начать вводить в бой дивизии из Варшавы. 16 августа ударная группа поляков наносит удар в северном направлении, но вместо Мозырской группы попадает в открытые фланг и тыл дивизий 16-й армии. В два дня распыляет три дивизии этой армии, остальные бегут на восток. («Большая часть этих остатков была выловлена местным населением, устроившим настоящую охоту за ними», – пишет Пилсудский). Далее на севере находилась 3-я армия, из-за неорганизованности самих поляков ей удалось быстро отойти и спастись. Но она освободила фронт для удара глубоко в тылы 15-й и 4-й армий, и поляки ударили по ним, быстро выйдя на границу с Восточной Пруссией и полностью отрезав эти армии от России. Из Варшавы хлынули массы польских войск на восток, преследуя и добивая бегущие на восток части Красной Армии. 15-я и 4-я армии сделали попытки пробиться на восток, но не сумели. Часть дивизий 15-й были разбиты, а две вместе с 4-й армией перешли границу с восточной Пруссией и сдались немцам. Практически через три дня после польского удара Западный фронт перестал существовать.

(Перешло границу Польши в составе Западного фронта по данным на 2 августа 794 645 человек, сколько вернулось обратно, мне неизвестно).

Потеря такого количества войск, да еще и в виду начала наступления Врангеля, поставили правительство большевиков в безвыходное положение – они срочно заключили мир, по которому отдали Польше огромные территории Польши и Белоруссии.

Теперь по поводу того, что поляки так легко разгромили огромное количество войск Красной Армии, которые, по словам Пилсудского, просто разбегались. Тут, конечно, есть и пропагандистское преувеличение, но, судя по тому, что пишет Тухачевский о комплектовании своего фронта, Пилсудскому можно и поверить.

Ведь к маю на Западный фронт прибыли хотя и малочисленные, но обстрелянные дивизии Красной Армии с освободившегося деникинского и других фронтов гражданской войны. Но в бездарной майской операции Тухачевского они понесли большие людские потери. Майская операция закончилась 8 июня, а июльская началась 4 июля. У Тухачевского было меньше месяца для комплектации фронта личным составом, и он укомплектовал его местным населением, а в работе с мирными жителями он был большой искусник. (При подавлении тамбовского восстания даже отравляющие газы предполагал применять против непокорных деревень).

Комплектовал он фронт так. «По сведениям, имевшимся у нас, Западный фронт (местность, где находился фронт, – Ю.М.) был переполнен дезертирами из числа призывных годов. Мы рассчитывали, что при правильно поставленной кампании можно будет извлечь из деревень до 40 000 дезертиров». Этим стратегическим умельцем «была поставлена в самых широких размерах суровая карательная власть». Что именно это означает, Тухачевский не пишет, но не исключен и расстрел семьи дезертира, поскольку «начались явки дезертиров добровольно… В течение июня месяца было изъято около 100 000 дезертиров, что в два с половиной раза превысило наши надежды», – радуется полководец. Таким же манером и из освобождаемых областей Белоруссии «извлекли» еще 30 000 человек. Даже если не обсуждать моральное состояние этих бойцов революции, несших знамя марксистского пожара в Европу, что они могли представлять собой как солдаты, не имея и месяца для обучения? А ведь абстрактный полководец считал их реальной боевой силой.