Обсерватория в дюнах - Мухина-Петринская Валентина Михайловна. Страница 58

Профессор тщательно осмотрел Марфеньку, подумал, еще раз осмотрел – лицо его просветлело.

– Марфа будет ходить? – поняв, закричал я.

Моя жена, побледнев, пристально смотрела на хирурга.

– Я надеюсь! – с ударением сказал профессор. – Конечно, сначала на костылях... гм... в гипсовом корсете.

Марфенька засмеялась и заплакала. Я машинально подал доктору приготовленное заранее чистое полотенце. Доктор сам вытер Марфеньке слезы этим полотенцем.

– Это хорошо, что вы ушли в море,– сказал он задумчиво,– из комнаты, где пахнет лекарствами,– в море... К большой работе, опасностям, настоящей жизни. Хорошо, что вы счастливы.– Он лукаво и добродушно взглянул на меня.– Ведь счастливы?

– Очень! – смеясь и плача, подтвердила Марфенька.

– Ну вот! Как известно, счастье – лучший целитель. Когда вернетесь на берег, применим один новый метод...

В открытый иллюминатор задувает горячий ветер, пропитанный всеми запахами моря. Зной, нестерпимый даже в море, а на берегу, наверное, нечем дышать. В синем сверкающем небе ни одного облачка. Слышен скрежет лебедки, поскрипывание якорной цепи, шуршание переборок – корабль полон невнятных, приглушенных звуков: шорохи, вздохи, скрипы.

Мы встаем на якорь – очередная станция. Надо идти помочь Вассе Кузьминичне произвести лабораторный анализ рыбы. А потом я эту же рыбу зажарю всей честной компании на ужин.

Поваром все довольны, чему я сердечно рад.

Мой роман о двадцать первом веке что-то не подвигается вперед. Придется его отложить пока в дальний ящик... Сказать откровенно, мне больше хочется писать о тех людях, которые живут и работают рядом со мной, с которыми у меня одни цели, одни мечты, одни страдания и радости!