Клятва наемника - Мун Элизабет Зухер. Страница 25

— А в чей отряд ты поступила на службу?

— Герцога Пелана. У него есть крепость в северной Тсайе. А сейчас он сражается со своими людьми в Ааренисе.

— У него рыжие волосы?

Пакс кивнула, и эльф продолжил:

— Этот пакет, запечатанный Хальвериком, в твоем мешке… Как он попал в тебе?

— Мне его передал сам Хальверик. Он попросил отвезти пакет к нему домой.

Даже когда она говорила, девушка чувствовала холодную отчужденность вокруг себя. Один из эльфов что-то воскликнул, и она почувствовала, что ободок какой-то металлической посудины с горячей жидкостью коснулся ее губ. Она сделала большой глоток. Тепло разлилось по всему телу.

Тот, кто первым заговорил с ней, сказал:

— Не так много… — Он забрал питье и вновь посмотрел на нее. — Ты попала в странное место, солдат герцога Пелана и посланник Хальверика. Ты попала в странное место и кажешься, поверь мне, более слабой, чем я мог бы представить себе солдата. А теперь расскажи, как ты попала сюда и что делала в долине возле Проклятого леса.

Пакс поняла, что ей будет трудно рассказать связно всю эту историю. События и места перепутались в ее памяти. Она начала с того, как они с Месенионом услышали зов о помощи и пустились в долгое путешествие под землей.

Эльфы слушали ее очень внимательно и прерывали только в тех местах, где требовались более детальные пояснения. Когда она окончила свой рассказ, они лишь молча посмотрели друг на друга. Затем одобрительно закивали головами, и девушке показалось, что отчуждение их стало меньше. Предводитель эльфов вновь обернулся к ней:

— Итак, Паксенаррион, дочь Дортана, ты поведала нам невероятную историю. И все же я пошлю одного из наших эльфов в Проклятый лес, чтобы проверить подлинность твоих слов. Но если ты солгала нам, тебе несдобровать.

В снежной круговерти и наступившей темноте Пакс и не заметила, когда ушел этот эльф. Она задремала, с трудом осознавая, что происходит вокруг. Но через некоторое время почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо.

— Просыпайся, солдат. Выпей… — Горячая чаша вновь коснулась ее губ. Она глотнула, все еще не проснувшись до конца. Вкус жидкости показался ей странным, но приятным. Сознание медленно возвращалось к ней. Пакс попыталась сесть, но была еще слишком слаба, чтобы сделать это самостоятельно. Эльфы соорудили вокруг нее нечто вроде шалаша. В углу они даже разожгли костерок. В небольшом горшочке закипала вода.

Предводитель эльфов сказал, повернувшись к ней:

— Тебя нужно лечить. Ты, Паксенаррион, уцелела чудом. Я проверил твой рассказ и узнал, что ты говоришь правду. Проклятый лес действительно свободен от сил зла, и теперь он опять принадлежит эльфам. Мы очень рады этому. Но ты в том бою пострадала больше, чем можешь себе представить: люди не могут сразиться в дьяволом и выйти из этой схватки невредимыми. Если сейчас не приложить все силы к твоему исцелению, ты умрешь еще до рассвета.

Пакс не нашлась что сказать. Она чувствовала слабость, вялость, но не более того. Она не понимала, что это такое — “Проклятый лес”; существо, которое звало их с Месенионом на помощь, ни разу не называло так это место. Ей показалось, что эльф ждет от нее чего-то. И она спросила:

— Вы узнали что-нибудь о Месенионе? В ответ эльф лишь фыркнул:

— Месенион! Тот самый! Он похоронен вместе со своими убийцами — орками. О нем можешь позабыть.

— Но он же был волшебником. Я имею в виду, наполовину. Я думала, вы…

— Месенион — наполовину волшебник? Это он сказал тебе?

Пакс утвердительно кивнула. Предводитель эльфов нахмурился:

— Нет, малышка, он не был волшебником ни на половину, ни даже на четверть. В его крови магии не больше, чем у твоего пони.

— Но он говорил… — замялась Пакс. Только сейчас она начала понимать, что он лишь осознавал себя волшебником, хотел им быть, но не более того.

— Что же такое он сказал, Паксенаррион, чтобы убедить тебя пойти в эту долину?

— Что его кузены — волшебники — отказались от прав на некие магические вещи в его пользу. И то, что он знал: сокровища, хранившиеся там, будут принадлежать ему.

— И он не предостерег тебя, что там может быть дьявол?

— Предостерег… Но он сказал, что его талант мага сможет победить это зло и что ему нужен воин для защиты против таких, как орки.

— Теперь я вижу, что ты говоришь правду. Прости, Паксенаррион, за то, что мы не поверили тебе сразу. Но мы искупим этот грех.

Предводитель эльфов осторожно приподнял девушку, и кто-то вновь поднес к ее губам чашу с целебным напитком. Тьма, в которую проваливалась девушка, постепенно отступала. Теперь она вновь могла различать лица эльфов. Один из них положил ей на голову руку и что-то запел. Она никогда не слышала ничего подобного и, слушая пение, постепенно забывала об ужасах, пережитых в подземелье. Через некоторое время девушка ощутила, что силы вновь возвращаются к ней. Тогда эльф убрал руку и улыбнулся ей:

— Ну что, тебе лучше?

— Да, значительно лучше.

Пакс села и потянулась. Она чувствовала себя отдохнувшей и сильной, даже лучше, чем несколько дней назад.

— Хорошо. Скоро светает, и мы должны идти дальше. Через несколько часов нам придется расстаться.

Снегопад прекратился еще до рассвета. Легкий ветерок разорвал тучи, и снег заискрился под первыми лучами солнца. Когда окончательно рассвело, эльфы простились с ней, и Пакс только сейчас увидела их во всей красе. Разглядывая их, она удивилась, как могла принять Месениона за настоящего волшебника. Один из них прочел ее мысли и рассмеялся. Его мелодичный смех эхом разнесся по склону холма.

— Не печалься, храбрый воин. Ты увидела то, что скрыто от других. Удачи тебе.

Когда Пакс начала карабкаться вверх по склону на гребень горы, стараясь выйти на тропинку, о которой говорили ей эльфы, то почувствовала, что очень изменилась со вчерашнего дня. В душе ее росло стремление к путешествиям и приключениям, то же самое она испытала в юности, когда ушла из дома и стала солдатом. Что-то обязательно должно было случиться, и что-то случилось. Ей все еще трудно было понять, что же это было: против какой силы сражались они с Месенионом и что же помогло ей спастись в конце. То, как эльфы называли это место, ничего ей не прояснило.

Но в конце концов она вновь идет по тропинке, живая и невредимая и полная сил. Правда, Звездочка двигалась медленно, она сгибалась под тяжестью трофеев, добытых Пакс. Девушке пришлось переложить кое-что в мешок, висевший у нее за спиной. И все равно пони еле волочил ноги.

Пакс вздохнула. Ее спасители сказали, что больше ей не нужно будет странствовать по горам. Дальше пойдут предгорья, и уже через два дня она окажется на равнине.

К полудню растаяли последние пятна снега на ее пути. Рядом с вечнозелеными деревьями появились и другие, потерявшие осенью свое убранство. Их голые ветви уныло клонились под порывами ветерка.

Пакс согрелась, теперь ей уже не нужен был плащ. Она все время была настороже, хотя эльфы и сказали ей, что никаких опасностей на своем пути она здесь больше не встретит. Насколько девушка могла видеть, склоны гор повсюду были покрыты лесами. Тропинка то опускалась, то вновь поднималась вверх, но все время шла на северо-запад.

Ночь Пакс провела спокойно. Ничто не нарушило ее уединения. Еще совсем недавно ее возмущали нравоучения Месениона, но оказалось, что сидеть совершенно одной в чаще дикого леса гораздо хуже, чем выслушивать все, что он говорил. Она развела небольшой костер и долго сидела около него, глядя на звезды.

Прошло уже полночи, когда девушка наконец поняла, что ей не хватает не только Месениона. Ведь она никогда в жизни не проводила всю ночь совершенно одна, вот так, в дремучем лесу. Всегда во время похода, даже когда им приходилось устраивать привал вдали от жилья, она ощущала рядом с собой присутствие товарищей.

Сама мысль о полном одиночестве, в котором она оказалась, заставила Пакс поежиться. Она встала и подошла к Звездочке, чтобы погладить ее. Ночное небо казалось бесконечным, словно звезды были нашиты на покрывало одна за одной. Пакс казалось, что каждая из них таила в себе что-то неведомое.