Героизм для начинающих - Мур Джон. Страница 7

— Нет. А вы, Тимберлин? Чем вы занимаете свое время?

— Бездельем, ваше высочество.

В качестве стопора для беседы фраза сработала отменно. Бигелоу нахмурился и издал еле слышный вздох возмущения. Прочие участники застолья смолкли. Леди Трипл воздела брови. Фрейлины посмотрели на Кевина с интересом. Ребекка опустила столовый прибор, склонила голову набок и смерила принца Рассенды суровым взглядом. Кевин преспокойно отправил в рот очередную ложку супа.

— Это так, принц Кевин?

— Именно так, ваше высочество. Для меня очевидно, что большинство мировых проблем происходит от неспособности людей сидеть на попе ровно и предаваться ничегонеделанию.

— Звучит, как цитата.

— Так оно и есть, только, боюсь, не смогу припомнить источник.

— Чушь какая! — воскликнул Логан.

— И трудно ли, по-вашему, следовать этой доктрине ничегонеделания?

— Порой требует немалых усилий, особенно когда ситуация взывает к решительным действиям. Но я упорно придерживаюсь своей линии, ибо верю, что человек моего положения обязан подавать хороший пример другим.

— Хм-м. Если и не намерение, то по крайней мере, упорство достойно уважения. Большинство людей не способны четко следовать выбранной программе. — Ее высочество остановила холодный ясный взгляд на Кевине и довольно долго, как показалось остальным, разглядывала его. Прочие, затаив дыхание, следили за обоими. Принц Рассендский спокойно доедал суп. — Тимберлин, вы меня заинтриговали. — Внезапно принцесса встала. Остальная публика тоже начала подниматься. — Уважаемые гости, — жестом она позволила им остаться за столом, — пожалуйста, наслаждайтесь трапезой. Принц Кевин, мы продолжим нашу дискуссию у меня в салоне в восемь часов. Не опаздывайте. — И упорхнула.

Несколько минут за столом царила напряженная тишина, такая бывает обычно перед грозой. Но тучи прошли стороной, так и не разродившись дождем: появились слуги с переменой блюд. Харкнесс первым нарушил молчание.

— Женись я на этой девушке, — заявил он, — задал бы ей хорошую трепку.

— А толку?

— Мне бы с этого было море толку.

— Тимберлин, ты меня заинтриговал, — повторил Бигелоу и хлопнул Кевина по плечу. — Поздравляю, старик. Ты выкинул первую пешку, и она ответила на твой гамбит. Удачи тебе.

— Уверен, нас ждет приятная беседа, — беззаботно отозвался Кевин.

Логан промолчал. Он только попытался испепелить принца Рассендского взглядом.

Дыша неглубоко и часто, Фанк-варвар привалился к дереву. Боль в груди была слишком сильной и не позволяла делать глубокие вдохи. Что радовало, ребра болели меньше, чем ноги. А ноги меньше, чем голова.

— Героизм, — сказал он себе, — состоит в том, чтобы продержаться еще минуту.

Этому его учил отец, а тот, Фанк не сомневался, в свою очередь цитировал кого-то еще, возможно, собственного отца. Он так никогда и не выяснил источник цитаты, но урок усвоил. Быть Варварским Героем означало больше, нежели битвы, пьянки, спасение обнаженных красоток и ношение ожерелья из волчьих зубов. Это значило... значило... ну, значило держаться, когда держаться больше не можешь. Это значило вести бой, когда руки твои слишком слабы, чтобы поднять меч. Это значило не обращать внимания на холод и жару. Это значило обходиться без пищи, сна и выпивки, если это требуется для выполнения задания. Это значило удовлетворять обнаженную красотку, когда ты слишком устал; не то чтобы Фанк часто сталкивался с подобной проблемой — кроме того, в тот раз он был пьян.

И это значило делать следующий шаг, когда не в состоянии пошевельнуть даже пальцем. А если не можешь сделать следующий шаг, ползи.

Он сделал следующий шаг.

И еще один. Он уже который день делал эти шаги. Он потерял счет времени, перед глазами темнело и становилось все труднее сфокусировать взгляд. Стояла ночь. Дорогу ему освещала полная луна. Как давно уже ночь? Фанк не помнил, как садилось солнце, но в небе висела луна и светило множество звезд. А на горизонте пылали огни, но это были не звезды. Это были огни города. Он направлялся туда.

Он шел по дороге. Днем варвар сходил с нее, сбивая преследователей со следа, а ночью возвращался опять. Теперь стояла ночь, и он шел по дороге, хотя и не помнил, как сумел ее отыскать. Это ему не нравилось. Он был Фанк-варвар и никогда ни от кого не бегал. Бегали от него. Герои умирают, сражаясь. Его отец умер, сражаясь. Правда, битва происходила в трактире по поводу неуплаты по счету. Но все-таки это был бой. А Фанк помнил, что ему надо передать королю нечто важное. Только это и имело для него смысл.

Город лежал впереди. В городе были таверны. Он сказал себе, что пропустит стакан, когда доберется туда. И смоет кровь. И сможет поспать. Да, выпить и поспать. Как только повидает короля.

Остановившись в следующий раз, варвар сказал себе, что отдохнет ровно столько, сколько нужно для восстановления сил. Но силы больше не возвращались. Они уже давно иссякли, а времени у него оставалось все меньше. Теперь он знал, что останавливаться больше нельзя. Что в следующий раз он остановится навсегда. Теперь ему придется идти без остановок.

А затем без остановок ползти.

Фанк оттолкнулся от дерева обеими руками и сделал неверный шаг. А потом следующий. И еще один. Он снова шел по лесу, среди дубов, буков, ольхи. И массы других деревьев, которых не узнавал. Когда варвар вышел из-под деревьев, он услышал музыку. И голоса. И увидел кусты с тропинками между ними. По тропинкам прогуливались люди: мужчины, женщины, дети. Фанк сообразил, что находится уже не в лесу, а в саду. Впереди он разглядел замок, большие освещенные окна и тени танцующих за ними людей. Варвар нацелил себя в том направлении. На самое большое окно с огнями, музыкой и тенями танцующих. И заковылял к нему.

Кевин остановился перед входом в апартаменты принцессы Ребекки. Дверь покрывал слой светло-розового лака с окантовкой цвета морской волны. Бронзовую панель защелкивающейся дверной ручки украшала замысловатая гравировка в виде цветов с завитушками. Просто воплощение женственности. Принц поправил лацканы и манжеты и поинтересовался:

— Который час, Уинслоу?

— Когда мы проходили мимо часов наверху, сир, было десять минут девятого.

— Рановато мы, — решил Кевин.

Он повернулся и решительно двинулся прочь от двери. Камердинер последовал за ним в конец длинного коридора, где принц обнаружил зеркало в золоченой раме. Он стоял перед ним, критически изучая складки на воротнике.

— Прошу прощения, сир. — Уинслоу слегка запыхался. — Разве дама не велела вам явиться к восьми и не опаздывать?

— Да, но у девушек и юношей различное представление о точности. Если к девушкам приходишь вовремя, застаешь их за накладыванием последних штрихов макияжа, а это их смущает. Тогда они решают, что ты дурак, раз не знаешь, что тебе полагается опоздать. Лучше дать им побольше времени.

— Как вам угодно, сир. — Уинслоу сомневался. Он служил принцу много лет, но его высочество только недавно начал встречаться с девушками, и в Рассенде они сами к нему приходили. Здесь ситуация складывалась не так, как там.

— Давай взглянем. — Кевин неторопливо прошествовал обратно к двери, приостанавливаясь перед немногочисленными портретами, украшавшими стены. Портреты изображали в основном женщин из королевской семьи, ибо в данном крыле традиционно располагались апартаменты дезерайских королев и принцесс. Портрет Ребекки отсутствовал. Принц поискал портрет ее матери. Еще до отъезда из Рассенды отец дал ему дополнительный совет.

«Выяснишь, как выглядела ее мать, узнаешь, как будет выглядеть принцесса лет через двадцать-тридцать. Или даже через четырнадцать, как в некоторых королевствах с сильной аграрной традицией. Короче, ищи портрет матери. Хотя, если вдуматься, не ищи. Иногда лучше не знать».