Французский связной - Мур Робин. Страница 21

Лайнер "Юнайтед Стейс" пришвартовался около семи часов вечера. Жаку Анжельвену сложные маневры огромного судна при швартовке к причалу казались просто бесконечными. Путешествие оказалось ужасно скучным, несмотря на то, что с Арлетт, которой на следующий день предстояло отправиться в Чикаго, они договорились встретиться вечером в её отеле "Саммит". Сам он с трудом дождался возможности сойти на берег и отогнать машину в гараж "Уолдорф-Астории", как велел Скалия. Ему также хотелось поскорее увидеть молодую леди, которая, как ему было сказано, должна была встретить его на причале. Он предвкушал юную красотку, очаровательную и податливую.

Прежде чем отправиться на таможенный контроль, он хотел дождаться, пока его драгоценный "бьюик" не выгрузят с корабля и не поставят на причале. Было уже почти девять вечера, а он все ещё ждал окончания таможенной процедуры, и в этот момент появилась девушка.

Лили де Бек оказалась просто очаровательна. Она была высокой, с ослепительно черными волосами, стройная, модно одетая. И это была женщина, не девочка – лет двадцати пяти, возможно старше. Со своим скудным английским, он с трудом пытался объяснить инспекторам, кто он такой и зачем привез в Америку сделанную в Америке же машину. Лили пришла ему на помощь. Представившись Анжельвену на французском, она сообщила ему, как рада встретиться с телезвездой, известной всей Франции. Затем обратилась к инспекторам и на английском, показавшемся Жаку великолепным, описала его, как "французского Джэка Паара".

Непринужденно болтая, они подождали, пока "бьюик" не выведут с причала. Лили оказалась француженкой, но прожила в Штатах уже несколько лет, служа секретаршей в юридической фирме. Жак, всегда неравнодушный к женщинам, почувствовал, что между ними зародилась симпатия.

Следуя её указаниям, он повел машину через город к "Уолдорф-Астории" на Парк Авеню. Широкий проспект с его огромными стеклянными башнями, сверкающими ночными огнями, его потряс. Анжельвен оставил машину в гараже отеля, затем пригласил Лили к себе в номер. Она отказалась, предложив подождать его в вестибюле. Он был разочарован, но сознавая, что для осады Лили в запасе у него ещё по меньшей мере неделя, и что Арлетт, вне всякого сомнения, ждет его, сгорая от нетерпения, в свою очередь сослался на усталость и обещал позвонить Лили на следующий день.

Кроме того, он вспомнил, что должен ждать звонка от Франсуа Скалия.

Долго ждать не пришлось. Около половины одиннадцатого позвонил мсье Жеан, чтобы удостовериться, что все в порядке и машина в гараже. Жеан сказал, что они со Скалия хотят зайти к нему в номер. Анжельвен поинтересовался, не может ли это подождать до завтра, так как он устал. Хотя, на самом деле, собирался поскорее заняться Арлетт. Жеан настаивал на встрече, и в конце концов Анжельвен с неохотой согласился – после упоминания о пяти миллионах полагавшегося ему вознаграждения.

Встреча в его номере заняла около двадцати минут. Жеан и Скалия были удовлетворены, собственными глазами увидев "бьюик" в гараже отеля. Анжельвен нахально заявил о намерении завтра воспользоваться автомашиной, но Скалия был непреклонен. Они договорились встретиться завтра днем, о месте встречи Скалии сообщит утром. Затем, к облегчению Жака, гости оставили его одного. Он старался не думать о своем участии в явно сомнительном деле и теперь решил развлечься.

Покинув номер, он спустился вниз, пересек улицу и прошел квартал до отеля "Саммит". Из вестибюля Анжельвен позвонил Арлетт, которая тут же спустилась и они вместе вернулись в "Уолдорф" выпить в "Пикок Элли". Потом Анжельвен пригласил девушку наверх, в свой номер, и она с легкостью согласилась. Но к этому времени было уже за полночь, и начала действовать строгая система гостиничной безопасности. Анжельвен бросал мрачные взгляды на служащих отеля, а Арлетт стала нервничать, когда сотрудник безопасности отеля проводил их прямо до номера Анжельвена. Они решили вернуться в Саммит. Но там все оказалось точно также. И этой ночью им пришлось спать в разных постелях и в разных отелях.

Около половины первого ночи одиннадцатого января Сонни Гроссо сидел в уолдорфском баре "Буль энд Биэр", уныло уставившись в стакан со сладким вермутом. Игэн и Уотерс торчали наверху, на восточной Сорок девятой улице, похлопывая руками и пританцовывая, чтобы спастись от холода. Ноги Игэна словно зажало в тиски и стало покалывать. Сначала он испугался, что у него, по научному говоря, первая стадия обморожения, однако потом вспомнил про новую пару коричневых туфель, которые неосмотрительно купил сегодня утром. Неразношенные туфли, холод, ноющие ноги, он сам, работа и весь этот вшивый мир довели Игэна до белого каления, когда Жеан и Барбье вышли из бара и зашагали на восток по Сорок девятой улице.

Игэн и Уотерс двинулись за ними следом, держась на приличном расстоянии по южной стороне улицы. Гроссо держался северной стороны. Жеан с Барбье свернули у Третьей Авеню. Они миновали Сорок вторую улицу..., Тридцать четвертую. Детективы менялись друг с другом местами, переходя поочередно с первой позиции на заднюю или на другую сторону улицы, даже обменивались шляпами, чтобы свести к минимуму любую вероятнось обнаружения слежки.

Их настороженность все нарастала, наверняка вот-вот что-то должно было случиться. "Лягушатники" собираются совершить нечто важное, кто будет просто так прогуливаться в такую ночь, когда ртуть в градуснике опускается столь низко, а ветер пронизывает до костей? Однако Жеан с Барбье продолжали идти по Третьей Авеню, почти не оглядываясь, прошли Двадцать третью улицу и дальше, пока не дошли до Четырнадцатой улицы. И тут, наконец, без всяких колебаний они повернули вправо. Время было 1. 45 ночи, и они прошагали тридцать пять кварталов, почти две ледяные мили. Замерзшие, выбившиеся из сил полицейские оживились: очевидно, сейчас все и произойдет.

Французы прошли на запад по Четырнадцатой два квартала до Юнион Сквер, и там, около универмага Клейна, вместе с холодным ветром, безжалостно дующим вдоль широкой, пустынной площади, они повернули направо, на Парк Авеню Сауз и двинулись обратно.

Измученые холодом, усталостью и нарастающим отчаянием, три детектива продолжали преследование. Страдая от невыносимой боли в ногах, Игэн начал хромать. Они протащились по всему маршруту: обратно вверх по Парк Авеню до Сорок шестой улицы, оттуда снова на запад, прошли Мэдисон Авеню, Пятую и Шестую Авеню, пока, наконец, без двадцати три на углу Сорок шестой улицы и Седьмой Авеню французы после восьмичасовой прогулки не расстались, всего лишь пожелав друг другу спокойной ночи и обменявшись короткими поклонами и рукопожатием.

Жеан пешком продолжил свой путь на запад, очевидно, возвращаясь в отель "Эдисон". Сонни и Фрэнк Уотерс остались с ним. Игэн заставил себя с тащиться следом за Барбье, который прошел к северу по Седьмой Авеню более пяти кварталов, пока не вошел в отель "Виктория". Там он подошел к конторке, отыскал ключ от своего номера и уехал в лифте. Игэн убедился, что кабина остановилась на одиннадцатом этаже, и отправился к телефону, попросив срочную замену.

В три часа утра он со стоном рухнул на диван в вестибюле отеля, борясь со сном. И приходилось ему нелегко. Глаза, слезящиеся от усталости, ни за что не хотели открываться, вновь и вновь он проваливался в теплое никуда, и тут же, встряхнувшись, приводил себя в боевую готовность.

Около половины четвертого Игэн решил пройтись по вестибюлю. Невзирая на боль в ногах, он минут пятнадцать расхаживал взад-вперед, и, решив, что накопил уже достаточно адреналина, снова сел – дать передышку ногам. Но через несколько минут почувствовал, как его опять "повело", и вскочил.

Вестибюль был пуст, если не считать клерка у конторки с ключами, уборщика, собиравшего в совок окурки, и ночного портье, нахохлившегося за стойкой возле лифтов. Портье наблюдал за ним, как показалось Игэну, с сочувствием; может быть, догадался, что он полицейский? Игэн решил попробовать заручиться его поддержкой.