Проклятье шамана - Мур Шон. Страница 5

– Нет, друг Тоско. Кочевники подстерегли меня в горах, когда я был на пути в Аншан, или Аграпур, или в любое другое место, где за мои меч и силу предложат наивысшую плату. За свою посадку я готов заплатить трудом; кажется, на этой посудине не хватает гребцов. А если нам суждено будет столкнуться с пиратами, то знай: мой меч к твоим услугам.

Серые глаза Тоско превратились в узенькие щелки, а загорелое лицо налилось неожиданной злобой.

– Не тебе пугать нас разбойниками! И знай, с кем имеешь дело: мы частное торговое судно, нанятое богатейшим стигийским жрецом, и никто не посмеет тронуть нас в этих водах. Твой меч меня нисколько не интересует, как, впрочем, и ты сам, вот разве что как придаток весла. Кроме того, у нас вряд ли наберется столько объедков, чтобы прокормить такого здоровенного борова.

Конан вот-вот готов был взорваться: неслыханная дерзость аргосийца не ведала границ. Варвар напрягся и в любую минуту готов был броситься в атаку. Но могучим усилием воли он все же заставил себя сдержаться. Та манера, в которой первый помощник осмеял его в присутствии всей команды, была обычным для аргосийцев способом проверки характера незнакомца.

– Помимо силы и меча, – с достоинством отвечал варвар, – у меня есть еще нечто, что наверняка тебя заинтересует. – С этими словами он извлек из своего импровизированного кошелька увесистую монету и швырнул ее Тоско.

Бородач по-кошачьи ловко сцапал золото и оценивающе подбросил диск на ладони. Чеканка была явно немедийская: на одной стороне красовался затейливый герб, а на другой – собственный профиль правителя. Оскалившись в ухмылке, Тоско спрятал монету в карман своей замызганной жилетки и презрительно бросил киммерийцу:

– Займи свободную скамью. Я спрошу у капитана, возьмет ли он еще одного дармоеда. Боюсь, правда, что ум твой столь же слаб, сколь сильны твои плечи, как бы не пришлось потратить время, чтобы научить тебя грести.

Конан с трудом подавил в себе желание вышвырнуть невоспитанную аргоскую свинью за борт. Помрачнев, словно грозовая туча, он повернулся к Тоско спиной и прошагал к ближайшей скамье. Тоско же распустил свою свиту и кивнул маленькому лысеющему вендийцу. Коротышка выхватил из-за пояса деревянный молоточек, уселся, скрестив ноги, напротив старого обшарпанного барабана и с чувством важности принялся колотить в свой бубен, задавая гребцам нарастающий ритм.

Взбешенный насмешками аргосийца, Конан ощутил прилив нечеловеческой энергии, которая вмиг освежила его измученное тело. Сейчас он покажет этой корабельной крысе, какую скорость может развивать судно в штиле. Забыв про усталость, киммериец, скрежеща зубами, расположился в центре скамьи, ближе к носу корабля, и взял по веслу в каждую руку.

Тем временем Тоско, похоже, не спешил беспокоить капитана. Он забрался на корму и, словно король на троне, стал выкрикивать оскорбления.

– А ну налегли! Гните спины! Живей, собаки! Я хочу добраться до Стигии раньше, чем моя борода станет седой.

Не успел аргосец закончить свою «подбадривающую» речь, как Конан уже принялся ритмично грести. В конце каждого взмаха он наклонялся почти до самой палубы, затем стремительно поднимался, зарывая тяжелые весла в поющую за бортом воду. Узловатые мышцы заиграли под бронзовой от загара кожей, когда барабанщик ускорил ритм. Остальные гребцы едва поспевали за этим бешеным темпом.

Весла, имевшие двадцать футов в длину, на пятнадцать из них выступали за борт. Их широкие лопатки разом врезались в водную гладь, заставляя галеру передвигаться могучими рывками. Варвару не составляло труда поспевать за ударами барабана, хотя медные уключины уже накалились от трения. Он не сомневался, что Тоско оставит его на борту: лишиться умелого гребца из-за каких-то амбиций было глупо, а аргосиец вовсе не казался полным кретином. Однако варвара удивлял тот факт, что Тоско не потребовал у него меч и, что более удивительно, не попытался наложить лапу на Джералово золото. И все же не стоило слишком доверять этому задаваке: аргосийцы были способны на любое коварство.

Постепенно «Мистрисс» набрала приличную скорость, движимая мощными рывками Конана и тщетными усилиями остальных поспеть за неугомонным киммерийцем. Конан чередовал вдохи и выдохи с искусством опытного гребца. Как бы ни потешался над ним Тоско, а на этой скамье он не был новичком. Сколько раз кнут надсмотрщика ложился на его мокрую от пота спину, когда он сидел, прикованный к палубе, точно пес. Болезненные воспоминания разожгли в нем такую ненависть, которую мог испытывать лишь человек, побывавший в рабстве. Чаще и чаще взлетали его весла, до тех пор пока за двумя его взмахами не следовал лишь один удар молоточка.

Задыхающиеся гребцы на соседних скамейках были работящими малыми, и на каждого из них приходилось по одному веслу, но все же их весла поднимались и опускались в два раза реже тех, что сжимал киммериец. Слабый ветерок обдувал лицо первого помощника, когда галера выпрыгивала в очередном рывке. Полдня просидевшее в штиле судно теперь уверенно двигалось в юго-западном направлении, ориентируясь на лесистый берег Зембабве. Барабанщик-вендиец участил дробь, поспевая за яростными взмахами киммерийца. Глухой стук барабана превратился в сплошной монотонный гул.

Вдруг за спиной у Конана раздался сухой щелчок. Краем глаза варвар заметил, что парень позади него рухнул на палубу. Умирая, бедняга выпустил древко, о которое и ударилось весло Конана.

Тоско, который до сих пор хранил молчание, недовольно фыркнул и обратился к кормчему по-стигийски, слегка понизив голос, но не настолько, чтобы утаить разговор от острого слуха киммерийца.

– А этот упрямый носорог и впрямь неплохо гребет! На невольничьем рынке в Луксуре за него можно выручить хорошие деньги.

Эти слова прозвучали в голове варвара, словно раскат грома. Сердце его забилось громче вендийского бубна, а глаза вспыхнули неистовым голубым огнем. Не выпуская весел из рук, он резко выпрямился во весь рост, с треском выламывая пятифутовые концы из уключин, и, подняв эти импровизированные копья высоко над головой, грозно двинулся на Тоско.

– Корабельная крыса! Сейчас ты ответишь за свои поганые слова! Эти прутики навсегда отучат тебя тявкать.

Поняв, что северянин вовсе не собирается шутить, первый помощник выхватил из-за пояса свой трехфутовый тесак и с ревом прыгнул на палубу. Пинками распихивая остолбеневших от изумления гребцов и ловко перепрыгивая через скамейки, он устремился на Конана, яростно размахивая кривым ятаганом.

В следующий миг он очутился перед варваром, занося над ним зловещее оружие. Однако киммериец вовремя отступил назад, блокируя смертельный удар одним из своих копий и одновременно опуская второе на плечи Тоско. Удар пришелся по шее аргосийца. С отвратительным хрустом позвоночник сломался, словно сухой тростник, оставляя голову бессильно болтаться на правом плече. Пошатнувшись, первый помощник, словно привидение, медленно побрел по палубе, приводя в панический ужас своих подчиненных. Последний хриплый стон вырвался из его глотки, когда он ступил на край палубы, и… потеряв равновесие, Тоско кувыркнулся через рейлинг и рухнул за борт.

– Эй ты, на корме! – рявкнул варвар стигийцу. – Пойди и сообщи капитану, что у него теперь новый первый помощник. Он заметит, что судно плывет куда быстрее, когда им командует Конан… – Опомнившись, Конан заставил себя замолчать, но поздно – предательские слова уже сорвались с языка, и оставалось уповать на Крома, чтобы имя киммерийца оказалось кормчему незнакомо.

Задыхаясь от волнения, стигиец выпустил руль и выхватил длинный тонкий кинжал из-за кожаного пояса, усеянного медными заклепками.

Петляя между скамейками, словно заяц, Конан пробежал через всю палубу и укрылся за единственной мачтой, обнажая палаш. Он не спешил покинуть свое убежище: стигийцы умели обращаться со своими кинжалами с дьявольским мастерством…

…И в следующий миг Конан получил наглядное тому подтверждение: хорошо прицеленный бросок зарыл в его голень несколько дюймов отменно закаленной стали. Конан со стоном рухнул на одно колено и попытался вытащить застрявший в кости нож. Его меч выскользнул из рук и провалился куда-то между досок.