Хроники Заводной Птицы - Мураками Харуки. Страница 48

Выйдя из химчистки, я отворил дверь соседнего кафе и заказал чаю со льдом. В прохладном помещении не было ни души. Из маленьких динамиков на стене звучала оркестровка битловской «Восемь дней в неделю». Я снова подумал об океане. Представил, как иду босиком по песчаному пляжу к линии прибоя. Обжигающе горячий песок, ветер, насквозь пропитанный запахом морской воды. Я глубоко, всей грудью вдыхаю и смотрю на небо. Поднимаю вверх руки и ощущаю на них тепло красок летнего солнца. Холодная волна добирается до моих ног…

А все-таки странно, что Кумико забрала свою одежду из химчистки по дороге на работу. Лезть с выглаженными вещами в переполненную электричку, а потом так же возвращаться… Руки все время заняты, да и вещи, отутюженные в химчистке, помнутся. Я представить не мог, чтобы Кумико, которой любая складка или пятнышко на одежде действовали на нервы, совершила такой бессмысленный поступок. Ведь могла зайти в химчистку и по пути с работы. Или меня попросить, если задерживалась. Оставалось только одно возможное объяснение: возвращаться домой Кумико не собиралась. Взяла блузку и юбку и куда-то уехала. Если так, смена одежды у нее есть, а все остальное можно купить. Кредитные карточки всегда при ней, а кроме того, у нее собственный счет в банке. Так что могла отправиться куда угодно.

И потом, скорее всего Кумико была не одна, а с мужчиной. Иначе зачем ей уходить из дома?

Дело, похоже, принимало серьезный оборот. Кумико исчезла, бросив весь свой гардероб. Она очень любила покупать себе одежду и придавала ей большое значение. Оставить все и уйти, не взяв с собой почти ничего… На это действительно надо было решиться. И все-таки Кумико без колебаний – так мне, по крайней мере, казалось – ушла с одной блузкой и юбкой. Об одежде, видно, она думала меньше всего.

Откинувшись на спинку, я вполуха слушал тягомотную, будто выхолощенную приглушенную музыку и представлял Кумико: в битком набитой электричке держит в руках целлофановые чехлы с одеждой на проволочных плечиках. Вспомнил цвет ее платья, аромат туалетной воды за ушами, ее гладкую безупречную спину – и вдруг почувствовал страшную усталость. Было ощущение, что стоит на минуту закрыть глаза – и меня медленно перенесет из этого кафе в какое-то совершенно другое место.

2. Глава, в которой совсем нет хороших новостей

Выйдя из кафе, я снова принялся бессмысленно бродить по улицам. Этот поход кончился тем, что от полуденной жары меня страшно разморило – даже озноб заколотил. Но домой возвращаться не хотелось. Сидеть в опустевшей квартире и ждать просто так, не зазвонит ли телефон? От этой мысли я судорожно сглотнул, будто мне не хватало воздуха.

Единственное, что мне пришло в голову, – отправиться к Мэй Касахаре. Я вернулся к себе, перелез через стену и, пройдя по дорожке, подошел к ее дому с тыла. Прислонившись к забору Пустого Дома напротив, стал смотреть в сад с каменной птицей. «Постою здесь, – подумал я, – может, Мэй меня заметит». Кроме тех дней, когда она подрабатывала, вычисляя потенциальных покупателей париков, девчонка постоянно была дома – принимала солнечные ванны в саду или сидела у себя в комнате – и все время поглядывала на дорожку.

Но Мэй не показывалась. На небе не было ни облачка. Летнее солнце все сильнее жарило в затылок. От земли поднимался пряный запах травы. Не отрывая глаз от каменной птицы, я старался вспомнить историю, которую недавно рассказал мне дядя о судьбе обитателей этого дома. Но в голову почему-то лез только океан, холодный и синий. Я сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел на часы – видно, не судьба сегодня встретиться – и уже собрался уходить, как наконец в саду появилась Мэй Касахара и не торопясь направилась ко мне. На ней были хлопчатобумажные шорты, голубая гавайская рубашка и красные резиновые шлепанцы. Подойдя, девчонка взглянула на меня сквозь солнечные очки и улыбнулась.

– Приветствую тебя в наших краях, Заводная Птица! Отыскался ли твой кот Нобору Ватая?

– Нет. Поиски пока результата не принесли, – сказал я. – А можно поинтересоваться, что вас так сегодня задержало?

Мэй, засунув руки в карманы, с комичным видом оглянулась.

– Понимаешь, Заводная Птица, свободного времени у меня, конечно, много, но это не значит, что я с утра до вечера таращусь на дорожку, как часовой. У меня и свои дела есть. Ну ладно, извини. Долго ждал?

– Да не очень. Вот только жарковато тут.

Мэй пристально посмотрела на меня, чуть нахмурила брови.

– Что случилось, Заводная Птица? У тебя такое лицо… Будто тебя только что из могилы выкопали. Иди сюда в тень, отдохни.

Она взяла меня за руку и повела в сад. Усадила в шезлонг, передвинув его под дуб. Густо разросшиеся зеленые ветви отбрасывали прохладную тень.

– Все хорошо. Дома, как всегда, никого нет. Не беспокойся ни о чем. Отдохни немножко, ни о чем не думай.

– Послушай, у меня к тебе одна просьба, – сказал я.

– Говори.

– Ты не могла бы позвонить в одно место? Вместо меня?

Вытянув из кармана записную книжку и ручку, я написал номер офиса Кумико. Вырвал страницу и протянул девчонке. Пластиковая обложка записной книжки была теплой и влажной от пота.

– Вот телефон. Спроси: Кумико Окада вышла сегодня на работу? Если нет: была ли она вчера? Вот и все.

Мэй Касахара взяла листок и посмотрела на него, поджав губы. Потом перевела взгляд на меня.

– Ладно. Будет исполнено. А ты выбрось все из головы и прими горизонтальное положение. Я сейчас вернусь.

Она ушла, а я, последовав совету, вытянулся в шезлонге и закрыл глаза. Пот сочился из каждой клеточки моего тела. Только попытался сосредоточиться, как в голове начала пульсировать кровь, а где-то под ложечкой закопошился странный колючий комок. К горлу подкатила тошнота. Вокруг было тихо. Мне вдруг пришло в голову, что я давно не слыхал Заводной Птицы. Наверное, дня четыре или пять. Нет, память меня подводила. Про птицу я вспомнил, когда ее уже не было слышно. Может, она из перелетных? Впервые я ее услышал с месяц назад. И с тех пор эта неведомая птаха каждый день заводила пружину маленького мирка, в котором мы жили. Это был сезон Заводной Птицы.

Мэй вернулась минут через десять с большим стаканом. Протянула его мне, и плававшие в стакане кубики льда тихо звякнули. Показалось, что эти звуки родились в другом, очень далеком мире, отгороженном от нас несколькими воротами. Я уловил их, потому что как раз в тот момент ворота оказались открытыми. Но только на время – стоит закрыться воротам между двумя мирами, и меня отрежет от этих звуков.

– Пей, – приказала Мэй. – Это вода с лимонным соком. Голове легче станет.

Я выпил половину и вернул стакан. Холодная вода прокатилась по горлу и стала медленно опускаться вниз. Тут же подкатил спазм тошноты. Образовавшийся в желудке волокнистый комок начал разматываться и подступил к самому горлу. Зажмурившись, я пытался перебороть тошноту. Представил, как Кумико садится в поезд, держа в руках блузку и юбку… «Уж лучше бы вырвало. Может, полегчает», – подумал я, но сдержался. Сделал несколько глубоких вдохов – и тошнота постепенно отступила.

– Ну, как ты? – поинтересовалась Мэй.

– Порядок, – ответил я.

– Я позвонила. Назвалась родственницей. Правильно?

– Угу.

– Заводная Птица, она кто? Твоя жена?

– Да.

– Мне сказали, что вчера ее тоже не было. На работе она никого не предупредила. Не пришла – и все. Они тоже не знают, что и думать. Говорят, это совсем на нее непохоже.

– Да… Вот так никому ничего не сказать и просто не выйти… Это и правда на нее непохоже.

– Значит, она пропала со вчерашнего дня?

Я кивнул в ответ.

– Бедная Заводная Птица! – сказала Мэй. Похоже, ей было искренне жаль меня. Она положила руку мне на лоб. – Может, я чем могу помочь?

– Сейчас, наверное, нет. Спасибо тебе.

– Послушай, можно я еще спрошу? Или мне помолчать?

– Спрашивай, чего уж там. Хотя не знаю, смогу ли ответить.