Хроники Заводной Птицы - Мураками Харуки. Страница 74

– И никаких дурных воспоминаний у тебя не осталось?

– Никаких, – чуть подумав, отвечал дядя. – А почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так просто. Кумико на днях ходила к прорицателю, и он ей наговорил разного про этот дом: что он на плохом месте стоит и все такое, – соврал я. – Я-то в эту чепуху не верю, но Кумико просила узнать у тебя…

– Гм-м! Я в таких делах мало понимаю. Плохо ли, хорошо ли? Не знаю. Но я там жил, и мне кажется, с домом все в порядке, никаких проблем. Вон у Мияваки, может, что-то и не так, но ведь от их дома наш довольно далеко стоит.

– А кто в нем жил после того, как ты переехал?

– После меня года три жил школьный учитель с семьей, потом пять лет – молодая пара. У мужа вроде какое-то дело было, но что конкретно – не помню. Уж как они жили – счастливо или нет, – не знаю. За домом по моему поручению смотрела одна риэлторская фирма. Я этих жильцов в глаза не видел, почему они съехали – тоже понятия не имею, но ничего плохого о них не слыхал. Думаю, им стало тесновато и они захотели собственный дом построить.

– Мне, было дело, один человек сказал, что у нас здесь какое-то течение нарушено. Тебе это ни о чем не говорит?

– Течение? – переспросил дядя. – Какое еще течение?

– Я сам толком не пойму. Просто мне так сказали.

Дядя задумался.

– Нет, ничего в голову не приходит. Но, похоже, это была не очень удачная идея – перегородить с обеих сторон нашу дорожку. Ведь если подумать, это странно, когда у дороги нет ни начала, ни конца. И у дороги, и у реки один главный принцип – движение потока. Прегради ему путь – и все остановится.

– Правильно, – сказал я. – Тогда мне надо спросить у тебя еще одну вещь. Ты когда-нибудь слышал здесь Заводную Птицу?

– Заводную птицу? – спросил дядя. – А это еще что такое?

В нескольких словах я рассказал ему про Заводную Птицу: как она садилась на дерево у нас в саду и каждый день кричала таким голосом, будто заводила пружину.

– Не знаю. Никогда не видел и не слышал. Я вообще люблю птиц и всегда с удовольствием слушаю, как они поют, но о такой птице в первый раз слышу. Она имеет какое-то отношение к дому?

– Да нет. Я бы не сказал. Просто интересно, знаешь ты про нее или нет. Вот я и спросил.

– Знаешь что? Если хочешь узнать побольше о тех, кто жил в доме после меня, сходи в ту риэлторскую контору. «Сэтагая дайити», рядом со станцией. Найди там старика Итикаву, скажи, что я тебя послал, и поговори с ним. Он несколько лет присматривал за домом. Итикава сто лет живет там, у вас, и многое может рассказать. Это от него я услышал о доме Мияваки. Он поболтать любит, сходи к нему.

– Спасибо. Схожу, – сказал я.

– Ну а как у тебя с работой? Подыскал что-нибудь? – поинтересовался дядя.

– Нет еще. По правде говоря, я не очень-то и стараюсь. Кумико работает, я хозяйством занимаюсь. Обходимся пока.

Дядя, как мне показалось, над чем-то задумался, а потом сказал:

– Будут проблемы – дай мне знать. Может, смогу помочь чем-нибудь.

– Спасибо, дядя. Обязательно к тебе обращусь, если что. – На этом разговор окончился.

Позвонить в эту дядину риэлторскую фирму, расспросить о доме и людях, которые тут до меня жили? Ну, это уж полный маразм, подумал я и решил забыть об этом деле.

Дождь продолжал моросить так же бесшумно; все вокруг стало мокрым – крыши домов, деревья в саду, земля. На обед я съел суп из банки и тост и весь остаток дня пролежал на диване. Хотел было сходить в магазин, но вспомнил про пятно – и охота выходить пропала. Тут я пожалел о сбритой бороде. В холодильнике, правда, еще оставалось немного овощей, а на полке – несколько банок консервов. Еще был рис и яйца. Небогато, но дня два-три протянуть можно.

Я просто лежал, ни о чем не думая, читал, слушал кассеты с классикой, рассеянно смотрел на сыпавшийся в саду дождь. Мыслительные способности деградировали до предела. Видно, я перетрудил мозги, просидев так долго в темном колодце. Стоило начать думать о чем-то серьезном, как голову схватывала тупая боль, будто ее сдавливали тисками, обернутыми во что-то мягкое. А при попытке окунуться в воспоминания все мускулы и нервы моего тела, казалось, скрипели от натуги. Прямо Железный Дровосек из «Волшебника страны Оз», который заржавел, когда у него кончилось масло.

То и дело я вставал и шел в ванную, чтобы перед зеркалом поглядеть, что там с пятном на лице. Отметина была на месте, ничего не изменилось – ни размер, ни цвет. Еще оказалось, что я побрился не до конца – на верхней губе остались волосы. Я про них совсем забыл, когда, выбривая правую щеку, обнаружил пятно и запаниковал. Пришлось еще раз умыться горячей водой, намазаться кремом и сбрить остатки щетины.

Вглядываясь в свое отражение, я вспомнил, что сказала по телефону Мальта Кано: «Мы лишь эмпирически верим в то, что отраженный в зеркале образ соответствует оригиналу. Будьте осторожнее». На всякий случай я пошел в спальню и поглядел на себя в трюмо, перед которым Кумико обычно одевалась. Пятно никуда не делось. Так что зеркало здесь ни при чем.

Кроме пятна, никаких других отклонений у себя я не нашел. Измерил температуру – нормальная. За исключением того, что для человека, который три дня ничего не ел, у меня был слишком хилый аппетит, и подступавшей время от времени легкой тошноты – скорее всего это было продолжение приступов, что одолевали меня в колодце, – мой организм был в полном порядке.

День прошел тихо. Ни телефонных звонков, ни писем. Ни одна душа не показалась на дорожке, соседей тоже не было слышно. Кошки по саду не бегали, птицы не летали и голоса не подавали. Время от времени заводили свою песню цикады, но и они, в отличие от обычных дней, особо не усердствовали.

Ближе к семи слегка засосало под ложечкой. Я приготовил ужин из консервов и овощей, послушал вечерние новости по радио, чего со мной уже давно не случалось: в мире ничего особенного не происходило. Погибли на машине молодые ребята. Хотели кого-то обогнать на скоростной дороге и врезались в стену. Глава отделения одного крупного банка и его подчиненные подозреваются полицией в выдаче незаконных кредитов; ведется следствие. Какой-то юнец прямо на улице убил молотком тридцатишестилетнюю домохозяйку из Матиды. Но все это происходило в каком-то ином, далеком мире. А в моем только шел дождь – и больше ничего. Бесшумный, тихий дождь.

В девять часов я перебрался с дивана на кровать, дочитал главу в книжке, погасил свет и заснул.

Мне что-то снилось – и вдруг я проснулся, точно от удара. О чем был сон – вылетело из головы, но был в нем какой-то напряг, это точно. Уж больно часто колотилось сердце в груди, когда я открыл глаза. В комнате было еще совсем темно, и я не сразу понял, где нахожусь. Изрядно времени прошло, прежде чем до меня дошло, что я у себя дома, в своей кровати. На будильнике – начало третьего. В колодце был не сон, а не пойми что, вот и получился какой-то совершенно непонятный цикл – то заснешь неизвестно когда, то вдруг проснешься. Только я разобрался что к чему, как захотелось в туалет. Напомнило о себе выпитое на ночь пиво. Если бы я мог, то лучше бы лег и уснул снова, но делать было нечего. Смирившись с неизбежностью, сел на кровати, и вдруг рука коснулась кожи кого-то, кто лежал рядом со мной. Нельзя сказать, что это было для меня неожиданностью – ведь на этом месте всегда спала Кумико, и я к этому привык. Но тут я вспомнил: Кумико уже нет! Она ушла от меня. Рядом спал кто-то другой.

Я решительно потянулся вперед и включил стоявшую у изголовья лампу. И увидел Криту Кано.

13. Продолжение истории Криты Кано

Совершенно голую Криту Кано. Повернувшись в мою сторону, девушка спала, и на ней совсем ничего не было – даже одеяла. Груди красивой формы, маленькие розовые соски, темный треугольник волос под абсолютно плоским животом, напоминающий заштрихованную тень на эскизе, – выставлены на обозрение. Белая-белая кожа отливала блеском, будто девушка только что родилась на Крите из пены морской. Ничего не понимая, я не сводил глаз с ее тела. Во сне колени ее были сведены вместе, ноги слегка согнуты. Рассыпавшиеся волосы закрывали пол-лица, и глаз Криты видно не было, но, судя по всему, она глубоко спала: когда я зажег лампу, она даже не шевельнулась, дыхание оставалось тихим и ровным. У меня сна уже ни в одном глазу не осталось. Вынув из шкафа легкое летнее одеяло, я укрыл им девушку. Потом потушил лампу у кровати и пошел в пижаме на кухню, решив посидеть немного за столом.