Страна чудес без тормозов и Конец Света - Мураками Харуки. Страница 18

Я вывалил в стиральную машину грязную одежду из корзины и принялся отмывать под краном замызганные кроссовки — и тут вспомнил о загадочном подарке старика. Отложив недомытую кроссовку, я вытер кухонным полотенцем руки, прошел в спальню и взял коробку со стола. И снова удивился, какая она легкая. До странного, до неприятного. Что-то не сходится, чувствовал я. Что-то не так. Это мне говорило профессиональным чутье, которому не нужны конкретные факты и доказательства.

Я огляделся. В комнате было неестественно тихо, будто отключили все звуки. Я кашлянул — прозвучало вполне нормально. Постучал рукояткой ножа по столу. Тук-тук. Обычный стук железа о дерево. Видимо, такая фобия. Поживешь хоть немного с отключенным звуком — и в любой тишине начинаешь искать черт-те что.

Я распахнул окно на балкон. И вздохнул с облегчением: комната наполнилась шумом машин и щебетом птиц. Так-то лучше. Эволюция эволюцией, а мир не может существовать без звуков разной громкости и происхождения.

Раскрыв нож, я взрезал скотч по краям коробки, стараясь не повредить содержимого. И увидел плотный слой мятых газет. Разгладил две-три, пробежал глазами по тексту. Ничего особенного — обычные газеты месячной давности. Я принес из кухни пластиковый пакет для мусора и сунул газеты туда. Все до одной — «Емиури» 7. Недели за две.

Под газетами до самого дна коробка была наполнена, точно попкорном, пенопластовыми хлопьями размером с детский мизинец: такие используют для упаковки хрупкого багажа.

Я погрузил ладони в белое крошево, зачерпнул побольше и тоже отправил в мусор. Не знаю, что там за подарок, но времени он отнял будь здоров. Вычерпав с полкоробки проклятого попкорна, я наткнулся на сверток, обернутый очередной порцией газет.

Почувствовав, что сатанею, я сходил на кухню, достал из холодильника колу, вернулся в спальню и, усевшись на кровать, не спеша выпил всю банку. От нечего делать почистил ножом заусенцы на ногтях. Небольшая птица с черной грудкой, впорхнув на балкон, собирала хлебные крошки, постукивая клювом о стол. Обычное мирное утро.

Наконец я взял себя в руки, встал, подошел к столу и осторожно извлек из коробки сверток. Обмотанный поверх газет скотчем, он походил на некий объект абстрактного искусства, вроде продолговатого арбуза. И — почти ничего не весил.

Я убрал коробку и нож, положил сверток на стол и, аккуратно отлепив скотч, развернул газеты.

Передо мною стоял череп какого-то животного.

Час от часу не легче. Неужели старик совсем сбрендил и решил, что я обрадуюсь, получив в подарок звериный череп? Что ни говори, а у тех, кто дарит такие подарочки, явно проблемы с психикой.

Формой череп походил на лошадиный, но размерами уступал. Как бы там ни было, этот череп — насколько я смыслю в зоологии — когда-то принадлежал травоядному млекопитающему, не очень большому, с копытами и длинной мордой. Я перебрал в памяти подобных существ: олень, козел, баран, осел, антилопа, серна... И еще несколько — не помню, как называются.

Для начала я поставил череп на телевизор. Не очень приятное зрелище, что уж говорить, но больше класть некуда. Конечно, будь я Хемингуэй, наверное, поместил бы его на каминную полку рядом с рогами оленя. Но в моей квартирке нет никакого камина. Ни камина, ни серванта, ни даже стойки для обуви. Единственное место для хранения звериных черепов в моем доме — телевизор.

Выбросив остатки попкорна, на самом дне коробки я обнаружил еще один газетный сверток — на этот раз совсем небольшой. Развернул его, и в руках у меня оказались щипцы. Такие же стальные щипчики для камина, которыми старик извлекал звуки из черепов в лаборатории.

С полминуты я стоял, разглядывая эту штуковину. В отличие от черепа, она ощутимо оттягивала ладонь, а своим внушительным видом напоминала дирижерскую палочку из слоновой кости, которой Фуртвенглер управлялся с оркестром Берлинской филармонии 8.

Со щипцами в руке я подошел к телевизору и на пробу легонько стукнул ими по черепу в районе лба. «Кон-н-н», — загудело в ответ. Точно большая собака грустно вздохнула с закрытой пастью. Откровенно говоря, я ожидал звука порезче: какого-нибудь звяканья или щелчка. Но, в принципе, ничего сверхъестественного. Что ж, значит, так вот он и звучит, звериный череп. Ну и бог с ним. Совершенно не вижу, как от этого меняется моя жизнь.

Вдоволь настучавшись по черепу, я отошел от телевизора, сел на кровать, положил на колени телефон и набрал номер агентства Системы — проверить график работы на ближайшие дни. Следующий заказ — через четверо суток, сообщил мне агент. Нет проблем? Проблем нет, ответил я. На всякий случай я подумал было запросить у него подтверждение заказа на шаффлинг, но передумал. Документы в порядке, с оплатой никаких проблем. Да и сам старик говорил, что для пущей секретности решил обойтись без агента. К чему усложнять и без того запутанную историю?

К тому же, призна?юсь, именно этого агента я недолюбливал: худощавый верзила лет тридцати, вечно делает вид, будто знает все на свете. По возможности я стараюсь избегать долгих и нудных разговоров с такими типами.

Обсудив сугубо деловые вопросы, я повесил трубку, пересел на диван в гостиной и, включив видео, стал смотреть «Кей Ларго» 9с Хэмфри Богартом. Больше всего в «Кей Ларго» я люблю Лорен Баколл. Конечно, в «Большом сне» 10она тоже хороша, но, мне кажется, именно в «Кей Ларго» что-то заставляло ее играть как ни в каком другом фильме. Пытаясь понять, что же именно, я смотрел картину много раз, но ответа пока не нашел. Пожалуй, все дело в метафорах, которые нам нужны, чтобы проще глядеть на жизнь. Впрочем, точно утверждать не берусь.

Я пытался смотреть в экран, но взгляд то и дело цеплялся за череп на телевизоре. Сосредоточиться на Лорен Баколл не получалось. Я остановил пленку на эпизоде, когда начинается ураган, и какое-то время просто пил пиво, лениво разглядывая череп. Чем дольше я смотрел на него, тем сильней он мне что-то напоминал. Но что именно — не вспоминалось, хоть убей. Я достал из шкафа футболку и обмотал ею проклятый череп. Затем снова включил «Кей Ларго» и теперь уж полностью сосредоточился на Лорен Баколл.

В одиннадцать я вышел из дома, сел в машину, доехал до супермаркета у метро и закупил продуктов. В винной лавке напротив взял красного вина, газировки и апельсинового сока. Забрал из химчистки пиджак и две простыни. Купил в отделе канцтоваров шариковую ручку, конверт и бумагу для писем, в хозяйственной лавке — точильный брусок с самым мелким зерном, в книжном — пару журналов, в электротоварах — лампочку и аудиокассету, в фотолавке — пачку кассет для «поляроида». Потом зашел в музыкальный магазин и выбрал несколько пластинок. В итоге все заднее сиденье моей малолитражки оказалось забито свертками и пакетами. Видимо, у меня врожденная страсть к покупкам. Стоит выбраться в магазины — и я вечно набираю всякой всячины впрок. Как белка в ноябре.

Вот и автомобильчик свой я купил исключительно ради поездок по магазинам. Просто однажды у меня набралось столько покупок, что пришлось для них купить и машину. Нагруженный свертками и пакетами, я дотащился до первого попавшегося салона подержанных автомобилей. В Там было полно разных драндулетов. Сам я не ахти какой автолюбитель и не очень разбираюсь в этом железе. Поэтому я просто сказал продавцу: «Что угодно, только не очень большое».

Продавец, которому я достался, мужчина средних лет, притащил каталог, чтобы я выбрал лучшую марку, модель и что-то там еще. Каталог читать не хотелось , и я объяснил: я хочу простой автомобиль для покупок. Гонять на нем по скоростному шоссе, катать с ветерком красоток или вывозить семью на природу в мои планы не входит. Меня не интересуют ни скоростные двигатели, ни продвинутая стереосистема, ни люк на крыше, ни сверхвыносливые покрышки. Нужна совсем маленькая машина, которая разворачивается на любом пятачке, не очень загрязняет атмосферу, не шумит и нечасто ломается, — чтобы я мог доверить ей трофеи своих набегов на магазины. А если она при этом еще и темно-синяя — о большем я и не мечтаю.